— Это мне урок. Нельзя быть такой глупой и наивной, — расстроенно вздохнула Ева.
— Да как ты можешь себя винить?! — возмутился Макс. — С ума сошла?!
— Так хотелось провернуть выгодную сделку… Повелась на хитрость Богданова…
— Ты ни в чем не виновата!
— Максим, я пойду. Ты не мог бы отвезти картины в галерею и передать их моей сотруднице, Татьяне? Не хочу оставлять в машине, а носить туда-сюда уже сил нет.
— Конечно. Без вопросов. А еще… Это… Нам бы поговорить!
— Но ведь мы уже поговорили! — искренне удивилась Ева. — Максим, прости, мне сейчас нужно побыть одной.
— Ладно, — нахохлился Шведов. — Давай заберу картины.
*****
После пережитого ужаса Еву до самого вечера колотила нервная дрожь. Все валилось из рук. Она видела перед собой распаленное похотью лицо Богданова, его алчный взгляд, толстые влажные губы… Еву передергивало от омерзения.
Она позвонила единственной подруге, чтобы пожаловаться, выплеснуть возмущение.
Правда, в последнее время Мишель вела себя странно, Ева ее не узнавала. Раньше она была уверена, что в любом вопросе подруга ее поддержит. А сейчас их что-то разделяло. Как будто между ними пробежала черная кошка. Но ведь они с Мишель даже и не ссорились… Что случилось?
Тем не менее, больше позвонить было некому.
Рыжеволосая красавица примчалась очень быстро, у нее как раз закончилась процедура в бьюти-салоне.
— Что случилось?! — пылая интересом, с порога закричала она. — Вот только не говори мне, что ты помирилась с этим проходимцем Шведовым!
Ева тут же напряглась. Сейчас она о Максе думала, как о спасителе, назвать его проходимцем язык не поворачивался.
— Нет, не помирилась, но…
— Что?! — Мишель уже сгорала в адском пламени любопытства. Если Ева промедлит еще пару минут — от рыжей красотки останутся одни угольки.
— Садись. Сейчас все расскажу.
Мишель сопровождала рассказ подруги воплями протеста и возмущения.
— Ну и гад же этот Богданов! — негодовала она. — Вот урод! А ты тоже хороша, надо же думать, прежде, чем ехать в гости к мужику. Он тебе давно намекал, что неравнодушен.
— Я-то думала, что у него дома жена и дочь.
— Ну, милая моя, надо быть умнее! Он обвел тебя вокруг пальца, как дурочку. Ты как будто совсем мозги растеряла, подруженька!
Ева сникла. Ей сейчас и так было тяжело, а выслушивать вместо сочувствия нотации — нет, увольте! Раньше Мишель обязательно поддержала бы ее и весь праведный гнев обрушила бы на голову одного лишь Богданова. А она еще и Еву пилит. Зачем напоминать о том, что Ева поступила неосмотрительно? Она сама это прекрасно знает.
— Ну, а дальше-то что? Он на тебя набросился и… И?
Но Ева замкнулась, ушла в себя. Сейчас она могла бы перейти к эпизоду с чудесным спасением, где главная роль принадлежала Шведову. Но у нее пропало желание делиться с подругой переживаниями.
— Отбилась, слава Богу. Коктейль на него вылила и бокалом по лбу треснула, — хмуро сообщила она. — Это его отрезвило.
— Понятно. Впредь будешь умнее! — назидательно произнесла Мишель.
— А почему ты назвала Шведова проходимцем?
— Ха! Потому что я постоянно встречаю его в том клубе. Видимо, у него клубная карта, как и у меня. Сегодня ночью опять его видела.
— И что же? — Ева почему-то затаила дыхание.
— О-о… Парень ни в чем себе не отказывает!
— В смысле?
— Он снова тусовался в компании двух роскошных баб, а потом повел их в номер.
— Ваш клуб… Это какое-то гнездо разврата! — возмутилась Ева. — Публичный дом!
— Не утрируй, дорогая. Публичный дом — это когда за деньги. А наш клуб — это место, где молодые обеспеченные люди без комплексов могут найти себе пару на один вечер и хорошенько оттянуться. В заведениях попроще трахаются прямо в коридорах и туалетах. Это что ли лучше?
— Отвратительно!
— Ой, не будь ханжой, Ева, — усмехнулась Мишель. — Но я поняла, почему ты сбежала от Шведова и выглядела такой измученной, когда жила у него. Наверное, он тебя заездил. Ему же одной девочки мало! Он их хватает пачками.
— Не хочу об этом говорить, — помотала головой Ева. — Хватит. Противно.
Лучше бы Мишель не приезжала! Она нисколько не помогла, даже сделала хуже. Теперь настроение Евы испортилось еще больше, девушка была готова погрузиться в черную депрессию.
Глава 22
— Макс, очнись, что с тобой? — донесся требовательный голос Леры.
Секретарша стояла рядом с целым ворохом папок в руках и внимательно рассматривала босса, который к тому же являлся ее двоюродным братом.
Шведов мысленно вновь переживал инцидент, случившийся на прошлой неделе. Он был настоящим героем, сработал четко: вовремя приехал к галерее, долго висел на хвосте у Евиной машины, обманул охрану, взял штурмом высокий забор и… спас принцессу из лап чудовища!
А что дальше?
А дальше — ничего…
— Подпиши, пожалуйста, — попросила Лера и начала выкладывать на стол одну за другой деловые бумаги.
— Давай.
— Что с тобой происходит, братик?
— Все нормально.
— Не обманывай, я все вижу. Тебе плохо, ты маешься. Это как-то связано с… Евой Никитской?
Шведов удивленно посмотрел на Леру.
— Откуда ты знаешь?
— Да у тебя на лице все написано!
Шведов задумался. Неужели все его переживания настолько заметны окружающим? Но с Лерой он мог не конспирироваться, секретарь и родственница, она была бесконечно ему предана.
— Да, переживаю из-за Евы.
— Ты влюбился, Макс!
— Я?! Нет! Вот еще!
— Ты точно влюбился, — подвела итог Лера и собрала со стола все подписанные документы. — Поздравляю! А девушка просто прелесть, само совершенство.
— Вот только я ей нахрен не сдался! — с болью пожаловался Шведов.
— Ничего, прорвешься. Ты упорный. — Сестре очень хотелось подбодрить Макса, видеть его таким несчастным для нее было непривычно.
Валерия удалилась в приемную, а Шведов опять погрузился в тяжелые мысли.
За прошедшие четыре дня он несколько раз звонил Еве с предложением встретиться и поговорить, но каждый раз получал вежливый, но железобетонный отказ.
Шведов злился, психовал…
Теперь с каждым днем ему становилось все труднее находиться вдали от Евы. Он давно уже понял, что все неприятные ощущения — тянущее чувство пустоты внутри, черная тоска — связаны с ее отсутствием. Максу было плохо, его ломало и корежило, причем с каждым днем сильнее и сильнее. Сначала он думал, что просто не хватает секса. Но постепенно он справился с физической ломкой, все-таки, не подросток уже, не пацан, умеет держать себя в руках.
