Это Наталья придумала меня крестить в пятнадцать. Нам как-то всем пофиг было, но я ее не хотел расстраивать, поэтому согласился. Вроде от меня не убыло. Даже крестик ношу. Как-то по привычке.
На мой телефон прилетает уведомление от такси, поэтому пожимаю руку главе семьи и целую щеку его супруги, а потом сбегаю по ступенькам, поднимая воротник.
От нетерпения немного дергает.
Усевшись в машину, проверяю телефон.
Чем она там занимается?
Психует конечно, чем ещё.
Дам ей время, я не жадный. Пусть психует.
Если бы она знала, как психую я сам, офигела бы, но я лучше ногу себе отстрелю, чем прогнусь в вопросе, который Алёна сегодня подняла.
Если бы я Алене рассказал, что и как «пробовал», у неё бы уши загорелись. Не уверен, что о некоторых вещах она вообще слышала. Я даже не знаю, с какой стороны к ней подступиться, она же из кожи выпрыгнет, если я ей руку на грудь положу. Покраснеет и, вполне возможно, замкнется.
Запрокинув голову, закрываю глаза.
Черт. Я не хочу шокировать ее ненароком.
Она у нас такая храбрая, что готова на клетки с львами бросаться, но она всего навсего неопытная девственница, хоть и упертая, как баран.
Хочу, чтобы она мне полностью доверяла. И чтобы мы были на одной волне, когда дойдет до дела. Только так. И это не обсуждается.
Хочу скорее до нее добраться.
Город убийственно стоит. До выезда добираемся битый час, а потом тащимся по трассе.
Ненавижу такси. Прежде всего потому, что люблю сам контролировать любой процесс, в том числе управление автомобилем. Еще я немного клаустрофоб, отец к врачу возил одно время, и сейчас вроде отпустило.
В «Трех пескарях» опять аншлаг, но территория вычищена до блеска. Мою машину тоже разгребли. Она заводится с первого раза, несмотря на лютый сегодняшний мороз. Хорошенько прогрев двигатель, отъезжаю, но на выезде из ворот сигналю тюнингованному «Форду», который перегородил проезд мне и еще двум машинам.
Что это за дебил, я понимаю сразу. Эту броскую тачку я уже видел и не раз.
Зажав клаксон, начинаю сигналить так, что у самого уши заложило.
Долбанный «Трактор» Колесов продолжает спокойно высаживать пассажиров, собрав за собой очередь. Он таксует часто, мне кто-то об этом говорил.
— Урод, — рычу, когда машина, наконец, трогается.
Не теряя времени, обхожу его сразу по выезде на трассу, потому что физически тяжело глотать выхлоп его разукрашенной колымаги.
Он всю жизнь старается выглядеть круче, чем только возможно. Своим поведением, броскими тачками, шмотками. Всем тем дерьмом, которым можно пустить пыль в глаза, но как бы не изворачивался, уровень его «связей» так и остался ограничен членами его футбольной команды. Он так упорно стремился пролезть в «золотую тусовку», что даже с Дубцовым пытался брататься, придурок.
В «тусовку» его не примут никогда, и мне для этого даже делать ничего не надо. У меня своих дел хватает.
Может быть у меня золотая вилка во рту, но далеко не все в жизни можно купить за деньги. За них не купишь знания и опыт, который нужен мне для того, чтобы стать в этой жизни кем-то. И когда я решу, кем хочу стать, мне все это пригодится.
Выжимаю газ и оставляю «Форд» позади, торопясь вернуться в город. Он притих, но не совсем. Проезжая через городской парк вижу там настоящее столпотворение. Дети, санки и прочее.
Въехав в знакомый двор, пригибаюсь к рулю и нахожу два нужных мне окна. Оба горят. Отлично.
Достав телефон, набираю сообщение: «Я собираюсь тебе позвонить. Прямо сейчас»
«Звони, кто тебе не даёт», — получаю тут же.
«Я внизу», — печатаю быстро и снова смотрю на окна.
Она появляется там через минуту. Убирает штору и упирается рукой в подоконник.
При виде тонкого силуэта делаю глубокий вдох и звоню.
— Алло.
Голос звучит прохладно, но я все равно закрываю глаза.
— Хочешь прогуляться?
— Нет, не хочу, — равнодушно.
— В кафе посидеть?
— Нет.
— В кино?
— Нет.
— На коньках покататься?
Небольшая пауза и тихое:
— Я не умею.
Мои губы разъезжаются в улыбке.
— Я думал, ты у нас все умеешь.
— Нет… — бормочет она. — Не все.
Вздыхаю, рассматривая ее в окне.
— Я тебя научу, — обещаю. — Только оденься нормально, не в этот свой кусок кролика.
— Спасибо за комплимент, Барков, — бросает она.
— Обращайся, — усмехаюсь я.
Она молчит, а я наблюдаю за ней там, в окне.
Сопит, продолжая смотреть на мою машину и положив на стекло ладонь.
— Иди ко мне, малыш, — прошу хрипловато. — Можешь меня ударить, если хочешь.
— Дурак… — выдыхает она, а потом в сердцах добавляет. — Я хочу, чтобы ты набил морду Дубцову!
Глава 37
— Гхм… за что-то конкретно? — слышу хрипловатый голос в трубке. — Или он просто тебе не нравится?
Глядя на фары черного БМВ под своим окном, хмурюсь.
Очень приятно, что этот самодур не ставит под сомнение мою просьбу, а только ее мотивы.
— Дубцов урод, — сообщаю зло.
— Это спорный вопрос, — нейтрально отвечает Барков.
Ну, разумеется. Ворон ворону глаз не выклюет.
— Он обидел мою подругу, — говорю, задергивая штору.
— Ммм… — тянет Никита в трубку. — Кхм… я должен набить ему морду в ближайшее время, или этот вопрос терпит?
— Терпит, — бросаю обиженно. — Мы можем засунуть его голову в унитаз? Или типа того…
На том конце провода я слышу смех.
— Это не смешно, Ник…
Вздохнув, он говорит:
— Алёна, ты что, Армия спасения?
В этот момент я понимаю, что он в курсе.
Он прекрасно знает, в чем дело!
Я видела фотографии Дубцова. Ими пестрит инстаграм университетской «желтой прессы» — так называется страница, на которой публикуют всю фигню, творящуюся в универе и не только. На этих фотографиях Дубцов закидывается разноцветными шотами и курит кальян, а на его коленях сидит какая-то мымра!
Это было вчера, судя по всему.
И Анька, она так и не ответила ни на один мой звонок…
— Она моя подруга, — отрезаю я.
— Их дела нас не касаются.
