Ссутулив плечи, осматривает наш дом. Ужасно растрепанный и понурый. И эффект от его присутствия только чуть-чуть не дотягивает до эффекта, который производит его отец.
Скрип двери большой кладовки заставляет нас обоих повернуть головы.
Потягиваясь и зевая, оттуда появляется виновник нашей сегодняшней беды. Тряхнув черноухой головой, трусит к своим мискам и принимается жадно лакать воду, и я ни минуты не сомневаюсь в том, что только он один знает, где находится мамина зарядка.
Сердце подпрыгивает к горлу, когда в столовой начинает звонить телефон.
Сорвавшись с места, несусь туда.
— Да? — встает Барков-старший со стула, а мама, кусая губы, замирает с чайными блюдцами в руках.
Наблюдаю за лицом этого большого мужчины, пытаюсь прочесть на нем хоть что-то. Положив на пояс руку, просит:
— Ручку и бумагу, быстрее…
Метнувшись в свою комнату, вываливаю на кровать все, что есть в моей сумке. Схватив первую попавшуюся лекционную тетрадь, возвращаюсь назад и открываю на первой чистой странице.
Склонившись над столом, Барков просит в трубку:
— Диктуй.
Нечитаемым почерком он выводит на листе какой-то адрес, а когда кладет трубку, объявляет:
— Машину забрали на штрафстоянку. Эвакуатор. Запрещенная парковка.
— В городе? — изумляется мама.
— Да… — задумчиво чешет подбородок Игорь Барков. — Где-то возле Площади…
— Что он делал в городе? — сокрушается мама. — И где он сейчас? Почему не позвонил?
— Телефон был в машине, — предполагает стоящий у стены Ник.
— Машину забрали в районе четырех дня, — смотрит на часы Барков. — Во сколько идет последняя электричка?
— В шесть… — хватаюсь за голову. — Наверное… он на нее не успел!
— У него есть где переночевать?
— Ключи от квартиры здесь, в кармане, — со стоном говорю я.
— Еще где-нибудь?
— У Наташи… но он наверное не знает ее нового адреса. Господи, — снова хлюпает носом мама. — Горе луковое…
Сняв со стула куртку, Барков набрасывает ее на плечи, говоря:
— Поеду на вокзал.
Пересекая широкими шагами комнату, выходит из комнаты, и мы как привязанные следуем за ним.
— Позвони… ладно? — кричит ему вслед мама. — Сразу позвони…
Подойдя к окну, вижу как он сбегает по ступенькам крыльца и выходит за калитку.
От незнания того, чем кончится этот вояж не находим себе места, передвигаясь из угла в угол. Взяв стул, Ник разворачивает его обратной стороной и седлает. Морщась, складывает на спинке руки, наблюдая за нашим безостановочным движением, а когда его телефон начинает звонить, мы нависаем над ним, как пираньи.
— Да? — берет он трубку, ловя мой взгляд своим.
Облегченно выдохнув, говорит:
— Нашел.
— Ох, — шепчет мама. — Я его убью…
В каком-то безумии начинаем накрывать стол, создав вокруг себя столько хаоса, сколько создает орава детей человек в десять. Войдя в свою комнату, сбрасываю свитер и ищу в шкафу что-нибудь полегче.
— Ты за мной по пятам ходить будешь? — натягиваю футболку.
— Пойдешь со мной на свидание?
— Отвернись, — прошу деловым тоном, собираясь снять джинсы.
— Я уже видел твою задницу. Голую и белую.
— Что? — ахаю, развернувшись.
— И сиськи тоже, — сообщает этот остолоп, опершись плечом на дверь и кое-как сложив на груди руки.
Пытаюсь выискать в его лице признаки вранья, но их там нет.
— Мне все понравилось, — усмехается, осматривая мою комнату и задерживая взгляд на кровати.
— Очень за тебя рада.
— Так что? Пойдешь?
Молчу, глядя в его лицо. Опустив подбородок, смотрит на меня исподлобья.
— Она открыла мне дверь, — говорю тихо. — А ты… был в одних трусах и еле на ногах стоял.
Его лицо каменеет. Вижу, как дергается кадык, когда сглатывает.
— Я привезла твою куртку. Потому что я такая дура. Потому что… люблю тебя…
— Куртку привезла? — спрашивает хрипло.
Отвернувшись, снимаю джинсы и ищу свои колготки, говоря:
— Ту, с которой ты бросил меня в кино.
— Мне пойти отрубить себе палец? Тогда закроем эту тему?
— Дурак… — оборачиваюсь.
— Так отрубить?
Схватив с полки юбку, запускаю в него. Не шелохнувшись, ждет пока она отскочит от его груди и упадет на пол.
— Она сама приехала. Не знаю на фига. Телефон был в куртке. Я ее не звал. Даже если бы он был у меня, я бы все равно не стал ей звонить. Даже под героином, — вколачивает в мою голову слова. Одно за одним. — У меня есть девушка. Я ее люблю, и другие мне нахрен не упали. Я, как выяснилось, моногамный, прямо как старый пердун. Когда ты это поймешь, знаешь, где меня найти.
Оттолкнувшись от двери, тянется к ручке, пока я, комкаю в руках носок, чувствуя его слова каждой клеткой своего мозга.
Он такой.
И он мой.
Если бы это было не так, его бы здесь не было, и он бы не говорил мне все эти вещи.
— Стой… — прошу, роняя носок.
Замерев, поворачивает ко мне светловолосую голову.
— Иди ко мне, — обиженно поджимаю губы.
Скрипя половицами, медленно двигается и останавливается в миллиметре, так, что ткань его спортивных штанов касается моих ног, а в живот упирается в, что у него ниже пояса. От этого касания меня простреливает с головы до ног.
Запрокидываю лицо, глядя на него снизу вверх. Подавшись вперед, прижимаюсь носом к его шее. Его ладонь накрывает мой затылок, вторая сжимает плечи. Боясь сделать ему больно, кладу свои руки на его бедра. Они каменные, как и все его тело. Его нос блуждает по моим волосам. Бодает им мой, заставляя откинуть голову, и с шумным вдохом вжимает мои губы в свои, а когда размыкаю их, бросается вперёд, как варвар. Сминая мои губы и заставляя пустить его ещё глубже.
— М-м-м… — выдыхаю с наслаждением.
Я соскучилась! Безумно, безумно, безумно соскучилась.
Кусая мои губы, снова втягивает меня в поцелуй, только на этот раз еще глубже. Так, что я впиваюсь пальцами в его лопатки, поднимаясь на носочки, мечтая чувствовать его еще теснее. Чувствовать его силу и… надежность…
— Блин… — стонет, разрывая наш поцелуй.
Хочу отстраниться, но он возвращает меня назад, через боль прижимая к себе так тесно, как только может.
— Ник! — протестую я.
