— Провал кристаллизации.
Сухо прокомментировала система очевидное для меня событие. Две следующие попытки также окончились провалом, но я не отчаивался, прогресс навыка вырос на пару процентов, так что полностью бесполезным этот эксперимент назвать нельзя. Пора заняться и другими делами.
Разделывать туши падальщиков пусть и плохеньким, но вполне настоящим ножом было в разы удобнее. Не став размениваться по мелочам, я решил сразу заняться шкурой. Не уверен, что за столь сомнительный трофей дадут хоть один медяк, но навык прокачивать надо, а на чём, как не на болотниках, набивать руку?
Первые десять шкур я выбросил в отхожую яму, которую пришлось специально для этого вырыть. Система отказывалась распознавать трофей столь убогого качества, но потом процесс, как говорится, пошёл. Нет, мастером в одночасье я не стал, хотя реальные навыки снятия шкуры оленя у меня были, но прогресс был на лицо. Дырок от неуклюжего нажатия ножом было уже меньше, и система, сжалившись, со скрипом, согласилась назвать этот трофей шкурой болотного падальщика крайне низкого качества. Цены в описании шкуры не имелось, что только подтвердило мои мысли о степени ценности данной шкуры.
Но в условиях полного отсутствия привычных предметов быта сгодится всё. Эти шкуры можно будет высушить над огнём и попробовать смастерить себе хоть подобие одежды и обуви. Представляю, как это будет выглядеть, но на болоте не перед кем дефилировать, а ночью бывает достаточно прохладно.
Следующий этап — это прокачка кулинарии. Я заметил, что за приготовление одного и того же блюда с каждом разом дают всё меньше прогресса к навыку, но других монстров я пока не встречал, за исключением химеры, конечно, но она вряд ли позволит себя убить, чтобы расширить мой кулинарный ассортимент. Поэтому приходится использовать то что есть и не возмущаться.
Часа через два на шкуре болотника лежала приличная кучка хорошо прожаренного мяса, которое не поместилось в инвентарь. С грузоподъёмностью настоящая беда. Если, работая руками, я могу поднять и перенести тяжёлые предметы, пусть и с увеличенным расходом бодрости, то системный инвентарь в этом вопросе более категоричен. Два килограмма — и всё, ни граммом больше. Эта условность дико раздражала, но стимулировала к развитию непрофильных характеристик. Я пока не стал распределять очки, полученные после повышения уровня, всё-таки надеясь, что получится немного прокачаться самостоятельно.
Химера явилась точно по расписанию и потребовала предоставить обещанное лакомство. Я не стал обманывать её ожидания и поделился образовавшимся излишком еды. Всё равно не успею всё это съесть, не пропадать же хорошему мясу? Загадочный монстр благодарно рыкнул и бесшумно удалился. Похоже, негатив от первой встречи немного сглажен, и если так пойдёт и дальше, то, возможно, она перестанет меня преследовать.
Пока кормил химеру, мне в голову пришла одна простая, но гениальная мысль. А как эльфы выбирались наружу? Наверняка должны существовать входные ворота, ну, или их магический аналог. Пусть я их пока не вижу, но логика подсказывает, что в любой крепости они просто обязаны присутствовать. Первый раз осмотр внутренних стенок древа я проводил бегло, к тому же они покрыты склизким, чёрным налётом, который я поначалу принял за признаки гниения. Под ним вполне может скрываться магическая формула, открывающая створки.
Как хорошо дружить со своей головой. После получаса поисков на одной из стенок железного древа, под трёхсантиметровым слоем налипшей гнилостной корки, обнаружились следы магической формулы. Она была повреждена и прерывалась в десятках разных мест, но сам факт её наличия говорил, что с логикой у меня всё в порядке. Пытаться восстановить формулу прямо сейчас бессмысленно и даже опасно. Химера убьёт меня с одного удара, но днём, когда на улице будет относительно безопасно, я попробую, тем более что для этого у меня есть всё необходимое.
Следующие несколько часов занимался раскопками. Мне нужно найти побольше обломков железного древа, чтобы закрыть дыру на улицу. Повторения истории с вторжением в мои владения толпы падальщиков очень не хочется. С наступлением рассвета я планирую нормально выспаться, и незваные гости мне не нужны.
На этот раз работал быстрее. Теперь в моём распоряжении оказался приличный запас костей болотников и не было нужды осторожничать. Я старался постоянно заниматься делом. Монотонная работа и борьба за выживание не позволяли впускать в голову деструктивные мысли, но они всё же иногда прорывались сквозь возведённые барьеры.
Я думал о сёстрах. Три любимые сестрички, близняшки Лера и Лика и младшенькая Соня, были моими лучиками солнца в нашем суровом мире. Весёлые, добрые, неугомонные бестии, как же много было от них хлопот. То залезут на армейский склад, чтобы раздобыть себе оружие для борьбы с кровожадными демонами. То отлупасят парня, издевающегося над котёнком. То тайком убегут в лес, чтобы набрать всем спелых ягод.
Я сбился со счёта, сколько раз я вытаскивал их из серьёзных неприятностей и спасал от родительского праведного гнева, но статус старшего брата обязывал защищать сестрёнок от всех опасностей, да и любил я их, в смысле, люблю. Сердце кровью обливается, когда думаю о них.
Кроме сестёр у меня не было никого. Родители пропали в аномальной зоне пять лет назад. Мама была известным в стране врачом и пыталась отыскать лекарство от адской лихорадки, как её называли в узких кругах. Эту напасть принесли с собой демоны, и если не распознать симптомы заранее, то человек буквально сгорал изнутри за несколько дней. Лечению эта болезнь поддавалась с огромным трудом и исключительно на стадии инкубационного периода. Было небольшое терапевтическое окно, буквально пару часов, когда ещё можно было что-то сделать. Белки глаз людей начинали краснеть, как бы наливаясь кровью, и это являлось главным маркером. Если увидели этот симптом, нужно срочно сообщить человеку, даже если это обычный прохожий.
Отец был военным, командиром отряда внешней разведки. Он добился, чтобы именно ему поручили охрану группы учёных, буквально забросавших армейское командование требованиями организовать экспедицию.
Тела их группы обнаружили лишь через два месяца, и военным так и не удалось точно выяснить, что же произошло с отрядом на самом деле. По крайней мере, нам этого не сказали.
В тот день амулет, подаренный отцом, который я никогда не снимал, горел огнём, и я понял, что произошло что-то страшное. Делиться своими соображениями я ни с кем не стал, но когда отряд не вышел из зоны к назначенному сроку, то был морально к этому готов. Сёстры пережили потерю стоически. Родители воспитали в нас несгибаемую волю, но с тех пор я видел улыбки на их лицах гораздо реже.
За четыре следующих года близняшки выскочили замуж, и у меня появились племянники. Двое весёлых карапузов, которые вернули толику радости в нашу семью. А вот Соня предпочитала быть одна, собственно, как и я. Мы с младшей сестрёнкой были очень похожи, именно поэтому я всё же сдался и передал ей свой амулет, который, по традиции, передавался от отца к сыну, и взял с неё слово, что она родит мальчика и передаст семейную реликвию ему. Возможно, я чувствовал, что мне не суждено вернуться со следующего задания, а артефакт, вынесенный нашим предком из самого ада, должен был остаться в семье, ведь своих детей у меня не было.
