— Я зову его Железный Дровосек, — сказала Рэмми.
Конструкт подошёл к стоящему в углу белому ящику с мигающими лампочками. Механические суставы поскрипывали, а стальные подошвы громко стучали по гладкому полу.
— Вы были в радиоактивной зоне, но теперь вашей жизни ничто не угрожает. Я помогу, — Страж открыл ящик и начал перебирать какие-то склянки.
На поверхности робота нет следов ржавчины, как и везде вокруг, будто и не прошло столько времени. А буквы UCS на груди отполированы до зеркального блеска. Но и новым он не выглядел.
— Побыстрее, жестянка, — сказала Рэмми. — Нужно будет проводить этих гостей, — силуэт зачем-то согнул указательные и средние пальцы на обеих руках. — К большому боссу.
— Уже скоро, — ответил робот.
Его толстые металлические пальцы не кажутся приспособленными для тонкой работы, но всё же он без всяких проблем берёт хрупкие стекляшки и прочую мелочь. Железный Дровосек смешивал какие-то порошки и жидкости, как Берна в своём Приюте делала лекарства, но робот делал это всё не в пример быстрее. Он закончил перемешивать, залил полученное в отверстие на ящике и через пару минут оттуда вышли два прозрачных цилиндра с поршнем и острой иглой на конце.
— Я синтезировал сыворотку, вводимое внутривенно. Кто хочет первый?
— Ты собираешься колоть нам какую-то дрянь? — спросил Эйнар. — Ни за что!
— Но ведь вы заражены, — в голосе робота появились изумлённые нотки, хотя сам голос казался неживым. — Если мы вовремя не выведем радиацию, вы можете погибнуть.
Тут спорить глупо.
— Ладно, но лучше я поставлю это себе сам.
— Но ведь это может быть опасно, — сказал Железный Дровосек. — Я не могу это допустить. Я специально обучен проводить операции любой сложности. Поверьте, я не только не смогу, я даже не захочу навредить вам.
— Ладно.
Современная медицина, если таковой можно назвать практику лечения всех болезней кровопусканием, ампутацией или лоботомией, забыла про уколы, но Эйнар знал про них. Только он не думал, что это так больно, робот с размаха ткнул иглой прямо в шею. В красных глазах конструкта не разглядеть ничего, но он наверняка старался сделать как можно больнее.
— Ещё потерпеть. Готово! — Дровосек отошёл и налил воды в прозрачный стакан. — Теперь нужно много пить.
Людвиг выдержал укол без единого звука.
— Пейте ещё, — робот продолжал наливать воду, его глаза стали светиться чуть ярче. — У вас рана, я могу вам помочь.
— Мы обработали её, — сказал Эйнар.
— Подорожником? — Рэмми хихикнула. — Лучше не спорьте.
Робот осторожно снял повязку с лица Людвига. Мазь Берны облегчала боль и обеззараживала, но всё же не лечила мгновенно. Рана опухла и выглядела ужасно, под глазом набух синяк.
— Я быстро, — конструкт брызнул в лицо какой-то жидкостью и прилепил кусок чего-то, похожего на бумагу.
— Глаза щиплет, — сказал парень.
— Допустимый побочный эффект. Но останутся шрамы. К сожалению, у нас нет инструментов по регенерации кожного покрова, но я могу пересадить ткань с ягодицы на лицо.
— Чего? — спросил рыцарь.
— Срезать кусок с твоей жопы и прилепить на морду, — подсказал Эйнар и хмыкнул.
— Браво, — заметила Рэмми. — Я бы не выразилась точнее.
— Не нужно, — буркнул Людвиг. — Пусть будут шрамы.
— Теперь следуйте за мной, — сказал Страж. — С вами хотят встретиться.
— А кто?
— Создатель этого места и всех нас, он… — робот замолчал. — Меня просили не говорить раньше времени. Если только вы не настаиваете.
— Я попросила его не спойлерить вам встречу, — сказала Рэмми.
— Что?
— Не забивай голову, красавчик.
Робот вёл их через множество дверей, коридоров и лифтов. Это убежище огромное, намного больше, чем у Берны, они спускаются почти час. Неужели это одно из тех мест, где люди спасались после гибели Старого мира? Но тут пусто, никаких следов обитателей. Конструкт шёл впереди. Полностью из стали и неуязвимый для меча Людвига. Если машина пойдёт в бой, будет сложно.
— Виг, — шепнул Эйнар. — Если начнётся, то бери мой топор.
Рыцарь, хоть и казался сильно поглощённым тем, что видит вокруг, услышал и кивнул.
Робот завёл их в очередной тёмный зал. Здесь дул свежий ветерок и наконец-то не холодно. В темноте не видно ничего, но кажется, что зал огромен.
— Где мы? — спросил Людвиг.
— Прошу прощения, сейчас будет светло.
Вытянутые лампы на потолке начали мерцать и включаться с громким звуком, постепенно освещая зал. Хотя залом это назвать сложно. Это почти целый город.
Они стояли на перекрёстке двух широких улиц. Улицы длинные настолько, что не видно, где они начинаются и заканчиваются. Домов нет, лишь сплошная стена, покрытая окнами, дверьми, экранами и вывесками. Вывески начали включаться, заливая всё вокруг яркими цветами. Улицы двухэтажные, сверху видны аккуратные перила, покрытые зеленью, белые столы и стулья. В самом центре перекрёстка стоит массивная колонна, увешанная разными древними теками, о назначении которых можно только догадываться.
— Что это за место? — Людвиг медленно водил головой, будто старался запомнить всё, что видит.
— Наш дом, — сказал Железный Дровосек.
— Наш дом, — подтвердила Рэмми. — Который вы хотите уничтожить.
— Что? — парень от неожиданности отошёл и врезался в Эйнара. — Почему?
— Это ты у нас спрашиваешь, красавчик? Это мы должны спросить у тебя.
— Но мы… мы не хотим здесь всё уничтожить.
— Вы лицемеры, как и говорил Анхель. Веди их дальше, Железный Дровосек. Пусть это закончится поскорее.
Она исчезла. Страж пошёл вперёд, возле деревьев, росших вдоль улицы. Пели птицы, но ни одной не видно. Да и сами деревья не походили на настоящие, слишком ровные и блестящие. У них не было веток, а огромные листья росли только наверху.
— Не обижайтесь на Рэмми, — робот шёл мимо колонны на перекрёстке. — Просто её паттерны социального поведения настроены не так, как наши.
Людвиг посмотрел на Эйнара глазами, полными непонимающего отчаяния.
Чем ближе они подходили к колонне, тем ярче она светилась. Экраны загорались, древние теки наклонялись ниже, будто осматривали вошедших. От колонны отлетело что-то, похожее на огромную стальную муху, и приблизилось почти в упор. Внутри что-то щёлкало.
— Загрузка актуальных модулей, — доносилось сверху. — Анализ аудитории, подбор списка оптимальных рекомендаций.
Колонна погасла, а затем будто взорвалась от десятков одновременно произносимых речей и от множества мельтешащих картинок на мониторах.
