Впился ногтями ему в кожу и начал рвать плоть, как обезумевший кот. На большее просто не было сил. Утмар чуть ослабил хватку. Из горла вырвался гортанный крик, и я соскользнул в сторону. Попытался отползти, но лишь бесполезно заболтал ногами.
— Какого хрена ты творишь? — прохрипел я.
Утмар не ответил. В его руке блеснуло лезвие ножа. Того самого, которым я вчера добил искалеченного участника турнира. Как же невовремя силы покинули меня!
Спутник подобрался ко мне, схватил за горло, занес нож над головой, держа его клинком вниз.
— Приди в себя, Утмар, — с кряхтеньем прошипел я. В горло мне словно попала горсть песка.
— Прости, Шой. Я не хотел этого. Но у меня нет выбора. Я хочу спастись.
Лезвие, с тихим свистом рассекая воздух, резко опустилось вниз. Я не нашел ничего другого, как активировать «Временное расширение», надеясь, что оно не иссушит мне мозги окончательно.
Время вокруг потекло по-иному. Рука Утмара медленно двигалась вниз, лезвие тускло поблескивало, а я смотрел на все это, ожидая плачевного исхода. Снова попытался вырваться из крепкой хватки обезумевшего напарника, но все, что мне удалось, так это чуть сдвинуть голову в бок почти перед самой встречей с лезвием. Клинок не попал мне в глаз или скулу, как того, должно быть, хотел Утмар. Вместо этого он прочертил полосу по левой щеке. Рука с ножом вновь стала подниматься, чтобы нанести следующий удар. Но я сообразил, что нужно делать. Медленно поднял руку и опустил забрало шлема.
Лезвие ударило точно в узкую прорезь для глаз и соскользнуло, прочерчивая косую полосу по забралу.
— У-у-тма-а-р!.. — прогремел мой голос, растягиваясь как каучуковый жгут.
И тут время вновь вернулось в привычное русло.
— Ты что творишь? — закончил я фразу. Неужели мой пси-удар, предназначавшийся для ползунца, свернул мозги и ему? Хотя про спасение он говорил вполне осмысленно.
Спутник, наконец, сообразил, что удары по защищенному шлему не приносят результата, поэтому прицелился чуть ниже и опустил нож.
Стальной холод вмиг перешел с клинка в мою ключицу, принеся собой и тупую боль. Я закряхтел, а Утмар вырвал из меня клинок, занес над собой. Три капли крови упали ему на лицо, но он, разгоряченный, этого не заметил.
— Остановись! — только и успел прокричать я, как блестящее лезвие вонзилось мне в грудь, вошло почти на треть своей длины.
Превозмогая слабость в руках, попытался отбить следующий удар, и клинок попал мне в левое запястье, точно под хитиновый щиток. Темная кровь хлынула из раны, но боли я почему-то не ощутил, лишь на задворках сознания промелькнул страх. Умирать, истекая кровью, совсем не хотелось.
Утмар вырвал нож из раны, я инстинктивно прижал поврежденную руку к груди и пополз, елозя ногами по сырому полу пещеры. Нащупал ладонью рукоять меча, рванул, но оружие не поддалось — в спешке я забыл, что заблокировал ножны, чтобы они не открылись.
Напарник был уже рядом, нанес стремительный удар. Я успел лишь повернуться, и лезвие вонзилось мне в трицепс левой руки. Боль в этот раз заявила о себе. Я перекатился, прижал ноги к груди и лягнул ими из последних сил, как умирающая лошадь. Утмар легко увернулся от неуклюжего удара, зашел сбоку. Рука с кровавым ножом вознеслась над головой, как вдруг рядом просвистело, и в предплечье обезумевшего напарника вонзился болт с иглой вместо наконечника.
Утмар от неожиданности сделал шаг назад и опустил руку. Поднял ошарашенный взгляд на кого-то, кто находился позади меня. Я приподнялся на локтях и обернулся, хотя уже знал, кто выстрелил.
— Отойди, Утмар! — приказал Нойс, глядя на спутника сквозь мушку арбалета.
— Ты не понимаешь! — покачал головой тот, опустил взгляд на меня и кивнул: — Он первым напал на меня. Хотел… хотел отобрать у меня нож. Я не знаю, что на него нашло.
— Что за хрень ты несешь, Утмар?! Сдался ему твой нож!.. Отойди, говорю. И лучше без лишних движений. — Скосил взгляд на меня и спросил: — Ты как, Шой? Выглядишь не очень.
— Чувствую себя долбаным дырявым решетом, — негромко проговорил я. Осторожно скинул рюкзак, вынул регенератор и вонзил иголку прямо в вену. Автоматический шприц отправил лекарство в кровь.
Боль расползалась по телу, как раковая опухоль. Зато слабость начала отходить.
— На кой хрен ты начал тыкать меня ножом, Утмар? Почему не взялся сразу за топор? — спросил я, орошая раны на руке и груди обеззараживающим спреем. Пока есть время, необходимо обработать раны. Тем более кровь хлестала из всех дыр.
Утмар извернулся и рванул вперед, к Нойсу. Просвистело сразу несколько болтов, и спутник, крякнув, остановился и захромал, нож выпал из ладони. Один снаряд угодил ему в плечо, два в ногу и еще один в шею. Он опустился на колено и склонил голову. Попытался вырвать болт из запястья, но тот застрял надежно. Да и яд игловика начал действовать.
— Что, мать твою, с тобой произошло? — спросил я, привстав. — Зачем ты напал на меня?
Утмар тяжело задышал, потянулся ладонью к болту в ноге, схватился за него, но вытащить не смог — пальцы уже не слушались. Он завыл от боли и беспомощности.
— Я не хочу убивать его, Шой, — сказал Нойс, но по-прежнему держал спутника на мушке.
Утмар схватился негнущимися пальцами за болт в шее, из-под которого выплескивалась кровь, и попытался вытащить. Но лишь закричал от боли и оставил затею.
— Они… обещали, что выпустят меня… они… сказали, чтобы я… убил тебя при возможности, — заговорил Утмар, морщась и тяжело дыша. — Прости, Шой… Я не хотел… заканчивать как мой друг… Я хотел спастись…
— Ублюдок ты, Утмар, — беззлобно сказал Нойс. — Долбаный говнюк! Пристрелить бы тебя здесь, да болты жалко, и так пять штук потратил… — повернулся ко мне. — А про иглы ты был прав, пригодились. Смотри, как корежит его.
Я снял шлем, достал кровеостанавливающую пасту и обработал ею раны. Боль подступала все ближе. Дожидаться, когда она полноправно вступит в свои права, я не стал и превентивно вколол болеутоляющее.
— Мужики… — простонал Утмар. — Шой… брат, ну прости меня… я не знаю, что нашло на меня.
Я подошел к напарнику, поднял нож, клинок которого еще не высох от моей крови. Обтер о штанину и аккуратно сунул в рюкзак. Посмотрел на Утмара.
— Неужели ты поверил локсам?
— Нет… не знаю, — покачал головой Утмар. — Я не чувствую ни рук, ни ног. Дайте мне что-нибудь.
— Они просто использовали тебя. Убив меня, ты бы не спасся.
— Да, — кивнул он. — Я знаю… Но я хотел… все же рискнуть… Я не хочу умирать.
— Он повторяется, — сказал Нойс. — Надо уходить, Шой. Не нравится мне это место. Сыро здесь и темно. Ничего хорошего в таких местах не бывает.
— Да, пойдем, — кивнул я, сделал шаг и поморщился. Меня мотало из стороны в сторону. Слабость хоть и отошла, но голова все еще кружилась.
