Теперь очередь Ролдана. Взгляд непроизвольно упал на реку. И в груди тревожно кольнуло — уровень лавы начал быстро подниматься. Еще немного — и первый булыжник полностью скроется под слоем раскаленной массы. Но быстрее него «под воду» уйдет второй валун — тот, который был ближе всех к этому берегу.
— Ролдан, быстрее! Лава прибывает!
Ролдан понял, что время не на его стороне. Сделал два широких шага и оказался на первом камне. Едва отскочил от него, как тот полностью погрузился в лаву. Перепрыгнул на второй, потом на третий и — к нам, но инерция подкачала, и пятками он угодил в раскаленную массу. Ноги ему, видимо, прилично припекло, потому что он вскрикнул и вытянул руки вперед, а сам начал падать назад. Мы с Фростом бросились к нему, но едва дотянувшись до ладоней напарника, я поскользнулся на расплавленных подошвах и упал на горячий грунт. Фрост же не только удержал равновесие, но и схватил Ролдана за рукав и резко рванул на себя. Оба напарника, слившись в вынужденных объятиях, повалились рядом со мной.
Ролдан тут же вскочил и суетливо стал расшнуровывать ботинки. Его подошвы дымились и шипели, в нос ударил резкий химический запах жженой резины.
— Сука! Сука! — закричал он. Стянул, наконец, ботинки и отбросил подальше.
— До ног не прожгло? — поинтересовался я.
— Нет, но поплясать пришлось.
Но только Ролдану стоило опустить босые ноги на землю, как он тут же вскрикнул.
— Я так скажу: без хорошей антитермической обуви здесь делать нечего, — прокомментировал Фрост.
— Ни у кого случайно не завалялось пары лишних ботинок? — спросил Ролдан.
— Можно тряпками ноги обмотать, — предложил Фрост.
Уровень лавы тем временем повышался. Река поднялась на несколько сантиметров, и останавливаться, судя по всему, не собиралась. Да и температура подросла еще на несколько градусов. Казалось, что вот-вот и ногти на руках начнут плавиться.
— Надо уходить, — сказал я. — Лава прибывает.
Ролдан подобрал свои обгоревшие ботинки, поморщился, ругнулся, но снова нацепил на ступни и встал. Фрост тоже поднялся и начал переминаться с ноги на ногу. Мелкие камешки и целые куски грунта прилипали к размякшим подошвам.
Я огляделся. Мы находились в низине, а позади нас вырастало возвышение в несколько метров. Начали взбираться по нему и уже через пару минут добрались до вершины — широкого углубления в скалах. Сзади был спуск к лавовой реке, откуда мы и пришли, а справа и слева над нами нависали гладкие скалы. Впереди, метрах в пятидесяти от спуска, тоже подпирала скальная стенка, но у ее подножия расположилась платформа и какой-то механизм с рогатым колесом. Вся эта конструкции напоминала старинный подъемник, коими пользовались в Средние века, а может, и еще раньше.
Здесь было самую малость прохладнее, что, однако, не помешало нейроинтерфейсу выдать сообщение:
Внимание! Получен средний перегрев организма
Необходимо срочно покинуть неблагоприятную среду
Я заглянул в «Состояние здоровья» и совершенно не обрадовался. Оно составляло всего 64 % и, судя по всему, неуклонно падало. Во рту властвовала засуха, пот застилал глаза, поэтому я сдался — снял фляжку с ремня и сделал два больших глотка. Сделал бы и третий, да и вообще высушил бы всю емкость, но рассудок возобладал над чувствами. Правда, стоило это немалых усилий.
— Это что, мать вашу, тупик?! — воскликнул Ролдан, встав рядом со мной.
— Проверим, — бросил я и зашагал к подъемнику.
Приблизившись к механизму, я убедился, что догадка оказалась верной. Нейроинтерфейс назвал эту конструкцию прототипом древнего деревянного лифта с рычажной системой прокрутки колеса. На платформе могло уместиться не больше двух или трех человек, при этом поднятие этой платформы производилось механически — путем проворачивания рычажного круга.
— И что это за дьявольская машина? — спросил Ролдан, внимательно осматривая механизм. — Черт, они бы еще здесь канатную дорогу повесили. К чему такая архаичность?
— Не забывай, что мы идем самым сложным путем, — напомнил Фрост.
— Это испытание, — сказал я.
— Да тут за каждым углом гребаные испытания…
— Нет, — покачал головой я. — Это испытание совершенно другого рода.
— Поясни.
— Видишь этот круг? Чтобы поднять платформу, нужно его прокрутить несколько раз. Другими словами, приложить усилия.
— И что? — развел руками Ролдан. Фрост, глядя на меня, тоже озадаченно нахмурился.
— Вы не врубаетесь?
Напарники переглянулись и снова посмотрели на меня.
— Конструкция подъемника не автоматическая. Это простая механика, основанная на грубой силе.
Оба продолжали непонимающе смотреть на меня, но тут у Фроста блеснули глаза.
— Я понял. Чтобы попасть наверх, а этот путь, судя по всему, единственный, нужно…
— Да. Нужно, чтобы кто-то остался внизу и прокручивал это колесо, пока платформа не поднимается до вершины скалы.
— Сука! — теперь понимание ситуации загорелось и в глазах Ролдана. — Хочешь сказать, что кто-то из нас должен пожертвовать собой, чтобы оставшиеся двое поднялись наверх?
Я кивнул.
— И я так понимаю, у того, кто останется внизу, возможности подняться самому не будет? — уточнил Фрост.
Я поглядел на скалу и прикинул расстояние до вершины.
— Высота здесь — метров тридцать. Стены гладкие, без уступов и ниш, поэтому взобраться по ним не получится.
— Вот же сучьи выродки! Уроды! Да чтобы они все сдохли, эти гребаные локсы! — начал браниться Ролдан.
— Да уймись ты! — осадил его Фрост. — Надо подумать, что делать дальше. Не может быть, чтобы не было никакого выхода.
— Что ты здесь придумаешь?.. Что, скажи мне?! Шой прав. Это испытание. Мы на долбаном Пути Старейшин, самом сложном из всех. И сложный он не только потому, что нас в любой момент может придавить сраным валуном или обрызгать кипящей лавой, а еще и потому, что мы должны сами выбрать, кому остаться жить и продолжить путь, а кому — сдохнуть. Понимаешь?.. Мы должны оставить кого-то внизу, понимая, что ему не выбраться из этой огнедышащей задницы.
Фрост тяжело вздохнул, покачал головой и произнес:
— Я скажу так: ситуация — полное дерьмо.
— И с этим дерьмом мы должны разобраться как можно скорее. Лава скоро прибудет сюда. Да и температура опять поползла вверх, — напомнил я.
Смахнул испарину со лба и висков и снова потянулся к фляге. Но пить не стал, аккуратно собрал образовавшийся на ее поверхности конденсат и облизал ладонь, ставшую от пота соленой.
— И как же, мать вашу, мы будем разбираться? — поинтересовался напарник. Фрост поморщился и покачал головой.
