Мой удар вызвал только удивление — пришлось пинать юношу сзади под коленки. Озлобленная туша рухнула на пол, — оставалось только скрутить её руки и ноги кожаными ремешками и вернуться к трапезе. Проникшийся хозяин объявил, что мой ужин и ночлег в этот день — бесплатные, а также объявил, что, буде мне ещё раз случиться избавить его корчму от погрома, то скидка будет повторена. И даже сам лично вынес мне две бесплатных кружки пива взамен одной разбитой; обиженно плакал неудачливый жених, а его тщедушный отец совал ему под нос свой сухощавый кулачок — парень пускал слёзы и сопли.
Да, было… отец буяна откупился от хозяина, чтобы не терять место, и даже мне сунул медную монету. Я взял, раз заслужил.
…Я постучал в дверь — сынишка хозяина впустил меня в дом; я сразу купил у него бутыль вина и отмахнулся от любопытных расспросов. Зашёл в свою комнатку, вырвал у бутыли деревянную пробку зубами, сплюнул её на грязный пол и сразу осушил половину сосуда жадными глотками. Потом, не снимая сапог, завалился поверх соломенного матраса, и начал думать.
Я слишком понадеялся на то, что быстро разыщу Командира, и он сразу же отправит меня искупать грехи молодости. Из-за этого к поиску работы я относился совершенно несерьёзно и сначала выбирал такую, чтобы легко повернуться и уйти, ни о чем не сожалея. И, похоже, незаметно для себя сделался человеком, на которого солидные работодатели тоже начали смотреть несерьёзно.
А теперь предложение Командира представлялось чем-то призрачным, и нужно было всерьёз подумать о своей карьере. Вышибала — это не тот путь: я как будто оказался на самом дне выгребной ямы, сделал маленький шажок наверх, но моя нынешняя попытка сделать что-то хорошее опять швырнула меня вниз. Быть может, лучше будет устроиться жить к иной вдовушке и честно помогать ей по хозяйству? — тут тебе и еда, и крыша над головой… или в охрану к богатому купцу?
Вот так, отхлёбывая глоток за глотком и глядя в потолок, я лежал и думал, пока не уснул. Мысли, как и тело, тоже никак не хотели меня слушаться, и ничего толкового придумать так и не удалось.
Разбудил меня стук в дверь. Голова раскалывалась от дешёвого пойла, а тошнота подкатила такая, что боялся пошевелиться. Однако, нежданный визитёр проявил настойчивость и колотил по доскам от души; с потолка сыпались тоненькие струйки пыли, мерцавшие в лучах утреннего солнца, а дверной засов жалобно дёргался в неплотных пазах. Я взял за горло пустую бутыль и швырнул её в дверь — глиняные осколки с грохотом разлетелись в разные стороны.
Получилосьотлично: мой удар встряхнул дверь так, что язычок засова окончательно вышел за скобу, и створка со скрипом приоткрылась. За неё осторожно выглянула голова Командира:
— Привет, Клёст! Мне сказали, что ты не выходил. Я уже начал волноваться.
Я вытянул метательный нож, задумчиво взвесил его в руке и швырнул. Лезвие вошло в дверь рядом с головой посетителя, пробив хлипкую доску насквозь.
— О, я вижу, что ты уже проснулся! — жизнерадостно восхитилась голова, не заходя телом вовнутрь и обнюхивая вонзившийся нож, как будто подобную вещицу видела впервые в жизни.
— Ещё слово — и получишь в глаз, — я показал второй нож.
— Я вижу, ты не в духе. Может, мне лучше завтра зайти?
— Запишись на приём у моего секретаря внизу, — я метнул второй нож, воткнувшийся недалеко от первого.
Голова исчезла.
— Кончай дурить! — раздражённо гавкнул Командир, не высовываясь более. — Дело есть!
— Да пошёл ты!.. со своими делами.
— Я-то уйду, а ты что, опять пойдёшь быдло гонять? Не надоело?
— Опять начнёшь фигню всякую предлагать?
— Что!? Да за кого ты меня держишь, щенок?!
Вот как-то так мы и договорились. Командир опять сидел за моим столом, но только на этот раз мы не пили ни капли: у меня уже ничего не имелось, а он, как и тогда, с собой ничего не принёс.
Сказка про синицу в руке и журавля в небе
Я сидел и слушал, как Командир горестно изливал мне свою душу: афера с похищением «огненного» химика провалилась в самом начале: вроде бы и границу перешли нормально, вроде бы обосновались на новом месте, вроде бы начали прощупывать подходы к научному городку Божегории… и вдруг всё мгновенно оборвалось: агентовразоблачили. Успели они отравиться или нет — одному только Нечистому известно, но, по крайней мере, до сих пор дипломатического скандала нет.
Пока я, по словам Командира, развлекался в столице борьбой с хулиганством и расслаблялся в окружении легкодоступных девиц, он, рискуя своей драгоценной жизнью, внедрял агентов в околонаучное окружение и собирал по крупицам драгоценные сведения о привычках интересующего объекта и ломал голову: как бы его выманить в такое место, где человека можно было бы тихо усыпить и захватить?
Командир, конечно, не говорил мне прямо вот такими же словами: хоть у нас все постояльцы — люди тёмные, да и нет рядом соседей никого, так как днём все заняты на ярмарке, но, тем не менее, мы научились осторожничать и использовать жаргонные словечки. Если вдруг кому-то захотелось бы нас подслушать, то он бы подумал, что речь идёт о сорвавшейся торговой сделке, когда неудачливых купцов погнали взашей.
— И что, теперь я должен туда соваться? — спросил я с откровенным ужасом, прекрасно понимая, что после первого провала все агенты тайной службы Божегории поставлены на уши, и выполнение задачи становится и вовсе нереальным. — Дело тухлое! Да я грошика за него не дам! Шёл бы ты… без тебя тошно.
— Не бойсь, есть ещё один интерес! — Командир хлопнул меня по плечу. — Но об этом поговорим не здесь, а….- и он назвал другое место, назначив время встречи. — И, да, давай быстрее выздоравливай, а то выглядишь совсем паршиво. Смотреть страшно. И разит же от тебя, прости Пресветлый… Фу! — он картинно помахал ладонью перед своим носом, как чувствительная девица из благородного пансионата.
Пока мы беседовали, моя хмельная голова окончательно разболелась и грозила вот-вот лопнуть. После ухода гостя я снова задремал, но вскоре был разбужен очередным стуком в дверь. «Пресветлый, дай мне сил! — взмолился я. — Убью паскуду! Забыл, что ли, что-то?!»
Дверная створка опять приоткрылась, а посетитель снова деликатно осторожничал, не торопясь ворваться внутрь и только вопросительно гмыкая. Мой третий нож пробил дверь, создав нечто похожее на знак Пресветлого, — в ответ раздался испуганный писк.
— Кто там? — крикнул я, потирая висок, ломившийся сквозной болью.
— Это я, Синичка, — послышался жалобный и определённо знакомый голосок.
— Заходи, — согласился я, приподнимаясь на локте и силясь вспомнить, что бы это за птичка такая могла быть, так как за последнее время я варился в котле с изобилием женских кличек — и кабацких, и тех, что вращались в «Сладких кошечках».
Гостья робко шагнула внутрь — и я узнал свою подзащитную, из-за которой меня ночью выперли с работы.
