— Вижу, что приказ понятен. Теперь подробности. Нам дают новый вид оружия, — центурион поставил на стол жестяной кувшинчик с узким, длинным цилиндрическим горлом, имевший ручку-крючок, в который вместилось бы не более обычной кабацкой кружки пива. — Смотрите сюда, придурки: в крышку горлышка вставлен стержень, уплотнённый воском, чтобы не вывалился. В стержне есть поперечная сквозная дырка, в неё вставлена перегнутая пополам проволока. Эта проволочка мешает стержню провалиться внутрь кувшина. Видите, она скручена кольцом? Так вот: берём кувшин за горло правой рукой, поднимаем его кверху дном, указательный палец левой вставляем в это колечко и вырываем его…
Онсунул палец в кольцо и, действительно, одним движениемвыдернул проволоку из дырки стержня.
«Эх, … твою мать!»- успел-таки подумать я и, зажмурившись, вжал голову в плечи.
— Потом этой же левой ладонью нужно снизу вверх хлопнуть по головке стержня, чтобы он вошёл в кувшин по самое не могу… ну, как этот… в эту…
По счастью, сотнику хватило ума не бить по стержню для проведения наглядного показа того, на что ему не хватило литературных слов.
— Внутри заложена стеклянная колба, и остриё стержня её разобьёт. Там есть также смесь пороха со шрапнелью.
— И… через сколько времени после удара будет взрыв? — осторожно спросил я, предварительно незаметно утерев со лба предательскую испарину.
Сотник впал в ступор: вопрос оказался для него совершенно неожиданным. Он аккуратно вставил проволоку обратно в её дырку и разогнул её усики в разные стороны, чтобы помешать её случайному выскальзыванию из стержня, и задумался во второй раз.
— Это, придурки, не вашего ума дело, — многозначительно изрёк он. — Это, быть может, государственная тайна. Во как! Вы должны быть счастливы уже за то, что вам вообще такую вещь доверяют. Простым бойцам даже смотреть на неё запрещено. Во избежание, значица.
Он любовно осмотрел кувшинчик и показал на его ручку-крючок:
— А это для того, чтобы на поясе носить. Вот так крючок продел — и носи на здоровье.
Кувшинчик имел не круглое сечение, а похожее на полумесяц, и поэтому прижимался к животу сотника довольно плотно. Я мысленно поклялся себе, что никогда в жизни не буду носить подарки Нечистого на своем теле: для того же вышеупомянутого здоровья окажется гораздо лучше.
— Смысл такой: если враги засели в доме, то ты кидаешь энту штуку в окно — и все дела.
— Так ведь для такого используют «весёлый дым», — ляпнул я.
— Умный, значит, — недобро нахмурился сотник, покачав головой. — Ты, Клёст, меня реально достал…
— Я ведь по сути спрашиваю, — возразил я, — чтобы воеватьможно было легче.
— А «весёлый дым», — сотник сжал свой пудовый кулак и поднёс поближе к моему носу, — это, придурки, вас вообще никак не касается. С ним только химики работать имеют право, и только самые чокнутые. Если у тебя нет справки, что ты химик, то про «дым» даже не спрашивай. Вот есть у тебя, к примеру, такая справка?
— Никак нет, господин центурион! — вытянулся я. — Нету у меня никакой справки! Я просто так на голову раненый!
— Вы, придурки, должны прикрывать химиков, — повторил сотник. — А эти обдолбанныенедоделки должны нам помочь: применять «весёлый дым», «грустный туман» или что у них там вообще есть? — на своё усмотрение. До всех дошло?!!
Он постучал так и не разжатым кулаком себя по шлему. По палатке поплыл вечерний звон. Вопросы не возникли.
— Раз так, то каждый получает по пять штук и расписывается о получении. После боя надлежит всё сдать обратно — и тоже под роспись!
— Господин центурион, а если они по ходу боя будут использованы? — озадачился я. — Бухгалтерия недостачу спишет или как?
— Вот откуда ты всё-таки такой умный взялся, а? — простонал сотник. — Никак не пойму: как тебя в твоей родной армии терпели? В каких вообще войсках у вас ТАКИЕ умники нужны?!
— В обозных, — совершенно искренне и честно ответил я чистейшую правду. — Для нас бухгалтерия — в первую очередь!
Грач сделал мне страшные глаза: типа, зачем тебе нужно злить нашего дуралея? — потом ведь всем хуже будет! Да поимей же ты совесть!!! — все мужики из-за тебя огребут лишнее!
Сотник взвыл в голос:
— Тебе вообще для чего их дают, а? Чтобы ты кидался ими направо-налево, как пацанкамушками?!
— А вдруг?..
— Энти бонбы использовать только в самом-самом крайнем случае! Иначе я вам сам лично все руки пообрываю!!! Всем понятно?!! — озверевший центурион сорвал бомбу с пояса, сжал её горлышко так, словно хотел раздавить его, а затем ещё потряс ею, как упившийся забулдыга бутылкой, угрожая нам ударами по голове.
— Так точно, господин центурион! — гавкнули мы дружным хором, бледнея и слегка отодвигаясь: он ведь мог при тряске разбить о корпус внутреннюю стеклянную колбу, — если она там болталась свободно.
Придуркам в тот вечер повезло: оказалось, что она сидела в кувшине плотно, на клее. Скажу сразу: порох тоже находился в приклеенном к стенкам плотном мешочке, и разбитие колбы на балансировку особо не влияло — метать «кувшинчик» было вполне удобно.
Вот так я и вернулся к своим солдатам, нагруженный ценными указаниями и не менее ценными ручными бомбами. Ни малейших сомнений: завтра будет штурм, ибо раздавать ТАКИЕ подарки можно только в самый последний момент… И это логично: подкрепление полностью подтянулось, химики получили новые горшки и новые ингредиенты, состряпали новые боеприпасы — чего ждать-то? — раз противник не капитулирует, то, значит, нужно его добивать.
И да помогут нам Боги!
Город, который мы окружили, располагался в живописной долине, в обрамлении величественных исполинов со снежными шапками. Не столица, но стены — каменные. Художник мог бы долго описывать лежавшую перед нами красоту, но я-то понимал, какой скоро тут будет ад.
Солнце с любопытством глянуло между двух гор, заливая робким, осенним светом просыпавшуюся долину, испорченную солдатскими палатками. Тут же залаяли команды, и требушеты начали метать первые шары «стеноломов». Удар такого по крепостной стене порождал взрыв, в окружении гор отдававшийся гулким эхом, вырывавший из кладки осколки разбитых им камней и взметавший в небо тучу из дыма, мелких камушков и пыли.
На гребне укреплений бестолково забегали защитники, словно перепуганные муравьишки. На моей памяти есть давнишний случай, когда мне приходилось укрываться за зубцами крепостной стены, обстреливаемой обычными камнями, и, когда тем случалось попадать по зубцу, то нам, пригнувшимся за ними, становилось очень не радостно. Сейчас же я видел, что подобное попадание сразу же превращает зубец в облако разлетающихся в разные стороны страшных каменных осколков, разносимое ударной волной, способной отбросить тяжело экипированного человека на пару десятков локтей, словно пушинку. Что там сейчас ощущали обороняющиеся — не хотелось даже думать. Им оставалось только радоваться, что требушет — оружие не самое точное, и попадание в зубец стены — скорее досадная случайность: баллистарии, вообще-то, стараются пробить саму стену.
