Ко мне подбежал один из наёмников, забрызганный кровью от лохматых бровей до пяток, прикрывая спину щитом на руке, отведённой назад:
— Тут арбалетчики на втором этаже засели — спасу нет! По командирам бьют, сволочи!!!
«Тут» — это в толстостенном каменном здании, для взрыва которого потребовалось бы не меньше телеги пороха. Как минимум.
Как вы знаете, место у городской стены считается непрестижным для проживания: все богачи стремятся жить в центре. Поэтому тут селится голимая беднота — в малых, жутких лачугах, собранных из низкосортного горбыля и другого мусора. Но это здание было сделано на совесть, и не бедняком.
Ответ был очевиден: перед нами — «работный дом». Место, где живут люди, получившие работу за казённый счёт и выполняющие самую грязную и вредную работу: мыловарение, окраска тканей, а то и вовсе занятые на химическом производстве. Время от времени городская стража хватает попрошаек и бездомных и приводит их вот в такой дом, — на работу за гроши. За побег — КАТОРГА, даже женщинам, а условия работы там не лучше тюремных: имеются такие же надзиратели с плётками. Кстати, зачастую комнаты для работы располагаются в самом здании работного дома, на первом этаже.
Философ, вышедший из фургона и смоливший неизменную цигарку, мутным взглядом оценил мрачное строение:
— Сделаем… Клёст, сообрази нам прикрытие.
— Стену щитов! Два ряда! Марш!
Мой десяток встал полукругом на одно колено, второй десяток поднял щиты выше их голов. Получилось что-то вроде малой «черепахи», по которой уже стукнула первая пара вражеских стрел: мы выдвинулись в самый первый ряд — максимально близко к зданию.
Химики начали по цепочке передавать уже знакомые мне ручные бомбы, причём её прикрывали щитами те легионеры, что согласились составить компанию наёмникам — ради тех же обещаний повышенной награды. В конце цепочки оказался парнишка, делавший те же манипуляции: сорвал чеку, хлопнул по стержню, раскрутил бомбу на вытянутой руке за рукоятку и, почувствовав баланс и оценив расстояние, метнул её по восходящей дуге. Она, пролетев расстояние в полсотни локтей с гаком, нырнула в одно из окон.
Я ожидал грохота взрыва, но не услышал. Парнишка вторую бомбу промазал, и она, ударившись о стену, упала наземь и лопнула — пошёл клубиться белый туман.
«Ага, это у них „весёлый дым“! Решили выкурить всех…»
— Мазила! — гаркнул Философ, которого боги голосом тоже не обидели. — Ты перед боем не курил, что ли?!! Смотри, салага, как нужно!
Он схватил бомбу сам лично и побежал к зданию работного дома. Мы и ахнуть не успели, и тем более — организовать ему защиту. Философ, оказавшись почти у стены, швырнул «подарок» в окно второго этажа, а потом зайцем кинулся наутёк, петляя не хуже того длинноухого. Что-что, а погибать этот укурок не спешил.
Я бросился к нему навстречу и прикрыл его спину щитом, тут же словившим арбалетный болт, от которого наши броньки не спасали.
— Придурок! — только и мог что сказать я, едва сдержавшись, чтобы не врезать ему в ухо.
Между тем метатель третью бомбу швырнул без промаха. Мы передвинули «черепаху», и очень скоро дым заклубился во всех окнах второго этажа, из которых площадь у ворот хорошо простреливалась. Потом «подарки» полетели и на первый этаж. Когда-то ледогорский архитектор спроектировал «работный дом» так, чтобытот смог стать крепостью на пути врага, но боевая химия быстро свела на нет всю его идею.
Конечно, парнишка не все бомбы укладывал точно в окна, но он накидал их столько, что оборона работного дома стала совершенно невозможной.
Оставалась ещё покосившаяся лачуга, смотревшая на ворота одним крохотным окном. Работный дом стоял справа на улице, выходящей на ворота, а она — с левой стороны. В ней засел отмороженный арбалетчик, досаждавший наёмникам. Чтобы его ликвидировать, потребовалась бы полноценная атака, но наёмники могли во время оной получить удар во фланг, и при этом удерживать какую-то дрянную лачугу вообще смысла не имелось: для обороны она не годилась, т. к. её окошко смотрело на городские ворота.
То ли пример Философа на меня заразительно подействовал, то ли сам Нечистый подзуживал, но я вынул из рюкзака одну из бомб и бросился бегом на этот покосившийся домишко, — сразу же после того, как засевший там арбалетчик сделал очередной выстрел.
Итак, вырываем проволочку-чеку, бьём ладонью по стержню… ага, слышу хруст стекла. Кидаем бомбу в оконце, заворачиваем руку со щитом за спину — и бегом назад, без оглядки!
Сзади ухнуло. Когда я укрылся за «черепахой» и посмотрел на хибару, то с изумлением увидел, что никакой лачуги, собственно, и нет. Мне после боя рассказали, что сначала подпрыгнула вверх крыша, а затемизо всех щелей рванули пороховые дымы, — да так, что все стены мигом распались на отдельные доски, разлетевшиеся во все стороны, что те ласточки. Вот ни фига себе убрал я ОДНОГО стрелка… теперь мне точно башку оторвут!
Между тем в ворота заехал ещё один «химический» фургон, а потом — ещё и ещё. Ледогорцы попытались выбить прорвавшихся, но были встречены градом посыпавшихся на них «подарков» и отступили, завалив боковую улочку трупами. Они в ответ тоже швыряли горшки с картечью, но их метателям не удавалось подойти близко: химики и стрелки-наёмники не дремали. Сложилось равновесие, выгодное божегорцам, так как к городу подходили основные силы.
Это противостояние прошло мимо моего внимания, поскольку было на другом фланге и завершилось для нас успешно. У меня голова болела за другое: на улице, выходящей прямо на ворота, стояла баррикада, а за ней защитники подогнали онагр! Если он шваркнет в нашу толпу «стеноломом», то от нас останется одна каша!
Да, удивляться нечему: тут укрылись остатки разбитой ледогорской армии, а не сопливые школьники. Оставалось, наоборот, изумляться удивительному факту, что защитники поздновато спохватились: если бы шарахнуть по ворвавшимся сразу, то, возможно, всё бы сложилось иначе…
Я схватил за плечо десятника Жука, вместе с которым мы притащили химиков:
— Видишь?!! — и показал на баррикаду.
По счастью, недалеко оказался Грач. Я ухватил и его за рукав:
— Видишь?!! Нужно срочно атаковать! Так, ребята, делаем вот что: мы быстро идём вперёд, а вы кидаете бомбы во все окна по пути! Ты, Жук, — направо! Ты, Грач, — налево! Баррикада — на мне!
— Эй, придурки, толкаем фургон вперёд! Быстро, быстро!
Да, та картина была и впрямь изумительна: с одной стороны улицы подкатывали онагр, а с другой стороны навстречу мчался фургон, толкаемый отчаянными наёмниками, а за ним — ещё один, где командовал Грач. В общей сложности четыре десятка полоумных наёмников бежали на баррикаду, защищаемую бывалыми легионерами, а за их спинами то и дело слышались взрывы ручных бомб, после которых на улицу выбрасывало домашнюю пыль и мусор, щепки убогой мебели, а некоторые домишки после этого и вовсе заваливались на бок.
У кого-то из оборонявшихся не выдержали нервы, и нам навстречу полетел горшок со шрапнелью. Но он упал с недолётом, и картечь весело стегнула по броневой обшивке повозки. Для меня это стало хорошим сигналом: я оценил расстояние до баррикады.
