В эту ночь я сполна вкусил упоение боем один на один, чего был лишён в первые годы войны. Наконец-то удалось применить многие приёмы фехтования, изученные в школе боевых искусств. Я воспринимал всё окружающее как захватывающую игру, и не осознавал до конца всю смертельную опасность. Лишь позже я догадался, что «волки» поставили меня последним, надеясь, что меня убьют первым…
Наш отряд пробивался в главное здание крепости, т. е. в сам замок, как таковой. Нас обложили неплотным полукольцом, где каждый бился сам за себя: опытные в схватках «волки» быстро нашинковали десяток трупов. Один из них убит лично мной: пропустил удар лезвием по левой щеке (я целился распороть ему горло, но впотьмах и так сойдёт). Уцелевшие нихельцы отступили в замешательстве, не ожидая такого эффекта, а мы проскочили внутрь.
Это оказался не парадный вход, но командир лучше понимал, как нам сподручнее воевать. Мы без сопротивления забежали на второй этаж и кинулись к центральным покоям. Я опять бежал позади, и только слышал, как впереди послышались яростные крики, звон железа, а потом как будто медная кастрюля покатилась по каменному полу: я в темноте запнулся ногой об упавший шлем и сгоряча выругался, едва не грохнувшись сам. Горело несколько факелов, но света не хватало.
— Салага, Кудрявый — прикройте лестницу!
Мы вдвоём послушно отступили назад и почти сразу столкнулись с нихельцами, поднимавшимися по лестнице не так резво, а с опаской. Кудрявый, не красуясь, ударил стопой ноги в первый же щит — на лестнице получилась забавная такая куча-мала: смесь солдат, щитов и солдатского мата. В это время в коридоре распахнулась выбитая дверь, и вскоре послышалась ругань командира, но не горячая, а безнадёжная: хозяев в главной спальне не оказалось. «Волки» стали отчаянно открывать одну дверь за другой, но всё было понапрасну: хозяев найти никак не удавалось.
Я обратил внимание, что в коридоре возле лестницы навалена куча обломков мебели: стулья, разломанные шкафы и кровати. Нихельцы приготовили это для обороны, так почему бы нам это не использовать?
— Отойди! — крикнул я Кудрявому и швырнул в наступающих по узкой лестнице тяжёлое кресло.
Мы по очереди стали кидать на лестничный пролёт всякий хлам, пока не получился завал, сквозь который нападавшие оказались почти не видимы. Я хотел сказать что-то весёлое, но с удивлением обнаружил, что товарища рядом нет. Пока я лихорадочно что-то таскал и кидал, он куда-то испарился. И «волков» тоже не видно, — только слышны звуки боя в соседнем крыле замка.
Я, раздосадованный, хотел помчаться туда, но увидел, как в коридоре слева приоткрылась дверь и сразу же испуганно закрылась. Наш отряд зачистил правую часть, где была спальня хозяина, а тут никто из наших не проходил. Не желая получить удар в спину, я бросился туда и распахнул дверь.
Мне навстречу вылетел спаренный девичий вскрик. Так, две девчушки… хм, не такие уж и девочки — я с ними, пожалуй, и пофлиртовать бы мог, в другое время. Одеты в простые застиранные ночные рубашки, в чепчиках. Прижались друг к дружке, как два котёнка. Каюсь, из моей головы сразу же всё вылетело, вся важность нашей миссии. Я забыл про приказ короля, я видел только двух перепуганных насмерть пигалиц, смотревших на меня круглыми от ужаса глазами. Но совесть моя и сейчас чиста: я же не числился официальным членом отряда, меня бросили, и хозяев мы не нашли. Заглядывать в каждую комнату — безнадёжное дело: мы не сможем перебить весь гарнизон. Значит, нужно спасать свою шкуру и вот этих двух воробышков, так как сейчас тут начнётся полная карусель…
— Я — свой, я — свой! — пусть услышат родную речь. — Тут есть где тайный выход из замка?
— Да, там! — одна из девочек указала рукой.
— Покажешь!
Они не трогались с места. Пришлось ухватить их за рубашки и потянуть силой. Они сначала запищали, но потом покорно поддались.
На нашей заваленной лестнице стало тихо: похоже, враги решили, что разбирать завал нет смысла: только время терять. Они не смогут пройти — но ведь и мы не сможем отсюда выйти. Небось, оставили внизу пару лучников, а остальные ринулись помешать нам строить другие баррикады. Девочки привели меня в ту же главную опочивальню, куда «волки» ворвались в первую очередь, и показали, как открывается потайная дверь.
— Давайте за мной!
Старшая отрицательно покачала головой:
— Мы без родителей никуда не уйдём.
Если начнётся штурм крепости, то тут будет мамочка моя. Ведь изнасилуют дурёх на радостях — знаю я наших наёмников. Подумаешь, дочки служанок, невелика печаль… А родители им не помогут, — это будет для них только лишнее горе. Но объяснять всё это я им не решился, только сказал как можно более сурово и внушительно:
— Ваши родители приказали мне вас вывести из замка. Немедленно. Сейчас же.
— Правда?
— Конечно, правда. Они очень за вас переживают. Скоро будет штурм, и они попросили обеспечить вам безопасность.
Я был красноречив, как никогда. Чего только мужчинам не приходится врать женщинам, чтобы добиться своего!
Мы по очереди втиснулись в распахнутый проход, дохнувший затхлостью. Это оказалась узкая винтовая лестница без перил, где место оставлено ровно столько, чтобы пройти одному человеку. Когда закрылась дверь, темнотища стала совсем беспросветная, — мы шли только на ощупь. Лестница закончилась, пошёл коридор с более широким проходом; запахло сыростью. Вскоре мы упёрлись в тупик.
Я пошарил руками и нашёл факел. Оставалось почиркать огнивом, и нас ослепил яркий свет — пришлось зажмуриться. Конструкция оказалась простой: выдерни медный (чтобы не заржавел) засов, надави — и каменная кладка поворачивается вдоль оси.
Мы оказались на берегу реки, в самом углу крепостной стены. Что ж, никакой дурак в этом месте, на границе с рекой, штурмовать крепость не будет, а в конце боя, когда хозяину и в самом деле пора бежать, тут будет совсем тихо. Кроме того, вдоль речки растут густые заросли ивы, и можно под их прикрытием пройти хоть версту, по колено в воде.
Что ж, надо идти…
— Не смотри назад! — грозно пискнула старшая.
Я и не смотрел, сколько мог. Но в конце пути, когда мы совсем выдохлись, вытягивая ноги из вязкого ила, я, плюхнувшись и вставая, всё равно увидел эту забавную картинку: девчонки шли, подоткнув полы ночных рубашек, показывая обнажённые белые коленки, но при этом сделались мокрыми насквозь и грязными почти по самые уши. Как и я впрочем. Рубашки можно было бы уже и не держать, но они этого от усталости и пережитого не соображали.
Сквозь кусты слышался звук большого сражения: всё-таки наша армия пошла на штурм. То ли «волки» каким-то чудом нашли хозяев, то ли подали сигнал «просто так», в отчаянной попытке привлечь войско и получить шанс спастись самим. То ли наступление на рассвете оказалось записано в планы — только Пресветлый знает, а мне никто про такие тонкости не докладывался.
Я с самым свирепым видом потребовал от измученных девчонок, чтобы они ждали меня в ивовых зарослях возле речки и никуда не отлучались, и побежал искать «не нужную» лошадь. Это была уже не проблема, так как по полю возле крепости бегали одуревшие кони, потерявшие хозяев — выбирай любого. Я, бежавший сначала в общем потоке в сторону распахнутых крепостных ворот и даже обгонявший не шибко поспешавших, ухватил одного под уздцы, запрыгнул в седло и погнал вдоль стены, поперёк потока. На меня оглядывались, со злобой и удивлением: перемазанный, как чёрт, наёмник мчится не в ворота, а в сторону, мешая наступающим. Так как вид у меня был запредельно свирепый, никто не решился меня тормозить и обзывать трусом и паникёром.
