Макс сжал кулаки и потерял смысл в дальнейшей тренировке.
— Ты опечален, потянул что — то? — Поинтересовалась Селена, подойдя к мужчине, сидящему неподвижно на скамье. Она бы никогда не осмелилась спрашивать без спроса, никогда бы не равняла себя с мастером. Но ей так хотелось… узнать его лучше!
— Нет, всё хорошо. Просто я не знаю, как помочь другу, — признался Макс, улыбнувшись участливым глазкам. — Меня уверили, что я бессилен, что может помочь только Первая.
— Первая не может помочь, потому что её среди нас нет. И уже давно. О ком ты говоришь, мастер? Кто тот счастливец, что значится твоим другом?
— Сто третья, — ответил Рябой без утайки.
— Ох, — не нашла, что сказать Селеста, но брякнула искренне, не удержав в себе порыв. — Я бы тоже хотела стать твоим другом.
Макс протянул ей руку. Девочка даже дёрнулась в недоумении.
— Это предложение дружбы, — прокомментировал Рябой. — Пожми мою руку своей, если согласна стать мне другом.
С бешено бьющимся сердечком Селена протянула лапку в ответ и неуверенно пожала огромную лапу мужчины. Макс улыбнулся, хотя в глазах отражалась грусть.
Ведь через два дня на Площади позора накажут Сару.
Глава 17
Пусть вашей уздой будут лишь ваши наклонности, законами — лишь ваши желания, моралью — сама Природа.
Маркиз де Сад
День наказания. Радуга, Площадь позора.
Радужный день только начался, а площадь уже была заполнена зеваками до отказа. Со всех ближайших провинций прибыли девушки на зрелище. В истории Радуги ещё не было, чтобы подвергали такому наказанию воина второго круга. И не простого, а некогда самого прославенного и одного из лучших.
Макс тоже был здесь, прямо у постамента. Когда его вывели на площадь закованного наручниками в сопровождении десяти воительниц зеваки стали шарахаться в страхе, тем самым освобождая путь до самого центра.
В центр площади на специальный постамент вывели двух заключённых. Сару и Сейлор. Перед появлением на публике женщины были вымыты и одеты в чистые белоснежные туники наказуемых. Они выглядели послушными и смиренными, но это было лишь снаружи.
Сейлор тряслась от страха, ноги едва держали её. Сара же стояла мужественно, смотрела поверх толпы в сторону синего горизонта океана. Она чувствовала себя свободной в этот миг, будто что — то её отпустило. Но эта мимолётная сила исчезла, когда громко огласили приговор, когда их начали обривать наголо.
Машинка напоминала Максу обычную земную. Она ехала по голове Сары, оставляя лысую полоску. Русые волосы клоками падали на деревянный постамент, пропитанный кровью, потом и испражнениями. У Сары вот — вот были готовы брызнуть слёзы, будто они живут сами собой, как же она любила свои волосы! Но эта коварная машинка делала так, что волосы никогда больше не вырастут. По крайней мере, пока она будет в том проклятом Храме.
Она почувствовала искреннюю жалость к себе, ведь на глазах толпы превращалась из красавицы в урода. Но Сара давила это… отчаянно давила, глотая предательскую влагу. Ибо нельзя было показывать никому свою слабость. Никогда и ни при каких обстоятельствах, так её учили в Академии, так она видела мир, когда была сильной и независимой… одиночкой.
Четыре столба на постаменте были установлены быстро, ловко, со знанием дела за какие — то минуты. Они не были вертикально поставлены, наклон вперед составлял заметные градусы. Задумка была проста: чтобы кнут ложился лучше и грязное испытание не составило неудобств публике. К столбам подвели женщин и привязали сперва руки, а затем ноги. Механизм заработал и потянул веревки, растягивая осуждённых по рукам и ногам, подвешивая над поверхностью. Сейлор вскрикнула, Сара же не издала ни звука, стиснув зубы.
Сто третью обступили двое палачей, и только тогда она забилась, как пойманная птица. Что они делали Макс не понял, но напрягся так, что его мышцы вздулись, а наручники заскрипели от натуги. Конвой заметно занервничал. Сара вскрикнула и стала захлёбываться, тогда до Рябого дошло, что ей в горло насильно заливали воду! Полтора литра по испытанию ей должны были залить, с тем расчётом, что часть может пролиться. Это была обычная питьевая вода, но для девушки это был сущая адовая смесь, которая и есть то самое испытание Сафы.
Толпа уповала жалким звукам, которые Сара не могла контролировать. Сейлор миновала эта участь.
Когда в Сару залили воду, её оставили в покое на какое — то время. На постамент вышла огромная перекаченная коротко стриженная брюнетка в чёрной тунике, которая была ей явно не по размеру. Лицо было грубым, мужеподобным, и оно хорошо гармонировало с огромными ляжками, что блестели рельефом мышц, грудь размера седьмого выпирала, но не выглядела нелепо на фоне мощных рук, которые легко можно было бы перепутать с мужскими.
В руке у неё был зловещий чёрный крут. Она встала позади Сейлор метрах в пяти и замахнулась.
Кнут со свистом хлестнул, оставляя красную полосу на белой тунике, и бывшая глава семнадцатого сектора вскрикнула, как резанная с первого же удара. Опытный палач подождала около минуты, чтобы Сейлор сполна прочувствовала боль от удара и прооралась на радость зевакам. А затем врезала ещё, и на этот раз сильнее. Кровь тонким ручейком побежала по ляжке. Девушка кричала, срываясь на визг, не в силах больше терпеть. После третьего удара она осипла. После четвертого голова её свесилась. После пятого спину она не чувствовала, там уже была не спина, а кровавое месиво, вся туника с одной стороны пропиталась кровью.
На последние два удара Сейлор уже не реагировала, как бы хотела толпа. Многие сразу же потеряли к ней интерес, переключив внимание на Сару. Закончив с наказанием, её сняли и уволокли, чтобы отдать в заботливые руки служительниц Храма Радуги. Те уже прибыли на транспортнике и ждали на окраине площади новых послушниц. В Храме им приготовили койки в общем бараке и строгий режим с нескончаемой работой и молитвенными ритуалами.
Тем временем Макс уже стоял на коленях, ибо его огрели разрядом за излишнюю нервозность. Смотреть на то, как истязают его женщин было выше всяких сил.
Сару не спешили наказывать. Церемония испытания для неё только начиналась. Самое «сладкое» власти для толпы оставили напоследок.
Отсутствие Белого коралла в питьевой воде жителей столицы уже подействовало на некоторых. Больше не было в их сердцах жёсткости и безразличия. Кое — кто из женщин видел в наказании красивых воительниц нечто, рождающее сексуальную искру, которая разжигала что — то глубоко внутри извращённых умов. Но были и те, что сочувствовали и даже давили в себе слёзы, дабы не выказать слабости и солидарности перед другими.
Когда Сара на постаменте осталась одна, к ней подошла палач и одним движением с остервенением, будто она ей злейший враг, сорвала тунику. Растянутое тело обнажилось перед толпой. Под туникой не оказалось ни лифа, ни трусиков. Зеваки ахнули, и не только потому что увидели голое тело. Между ног у Сары было всё подчистую сбрито ещё со времен путешествия на корвете. Жители Радуги считали бритье сущим срамом, а тут предстала провинившаяся красавица с обнажённой, распахнутой кисой. Они — то свою через волосы не могли разглядеть, а тут такое!
