Зачем?! Зачем продолжать уничтожать себя?
Гвардейцы пришли за мной довольно неожиданно. Пристегнули к цепи за ошейник и потянули за собой, как собачку. Все это время я оставался в кандалах, что сковывали движения. Но я привык, ибо ко всему привыкаю и приспосабливаюсь. К любым условиям, любому миру, планете, кораблю, воздуху, боли, подлым и циничным людям. Привыкаю, если есть горящая звездочка где — то впереди.
Но теперь ее нет. Я вдруг почувствовал себя лодочкой, что несется по течению реки. Может, хватит биться с судьбой за управление собственной жизнью? Как я устал…
Принцесса предстала передо мной в вуалевой ночной сорочке, которая совершенно не скрывала ее прелестей. Она будто бы издевалась, демонстрируя мне свои идеальные формы и пропорции. Гвардейцы и рыцари прятали глаза, уводили взгляды в стороны или утыкали их в пол, покорно ныряя под платье, точнее падая на колено. А я смотрел ей прямо в глаза и ждал…
— Оставьте нас, — произнесла мягко и даже сонно.
От нее веяло удовлетворением и чем — то еще. Женщина воспринимала гвардейцев, как мебель, которую можно сдвинуть или убрать по велению или капризу. А можно и оставить, все равно они бездушные твари.
Охрана ретировалась без возражений. Лишь рыцарь, что предлагал меня проучить, убрался медленно и неуверенно, вероятно показывая тем свою искреннюю преданность и отцовское беспокойство.
Филисия легла боком на своей кровати три на три, подперла локотком голову. С умилением посмотрела на меня.
— Ну, — раздался ее голос. — Как поживаешь, Габриэль? Что делал все эти годы, рассказывай.
Ее непринужденность ввела меня в замешательство. Усмехнулся ей в ответ.
— Я знала, что ты рад мне, — произнесла с сарказмом и перевернулась на спину.
Потянулась сладко, понежилась, как коша, повернула голову и снова посмотрела на меня. С такой нежностью, что стало противно.
— Мой…
— Зачем я тебе? — Вырвалось из меня хриплое.
Филисия рассмеялась гадко. И в глазах что — то просияло. Она ведь, наконец, услышала мой голос.
— Ты, ты… чертова избалованная сука, — прошипел раздосадовано. — Прикончи меня уже! Закончи дело, убей.
Пусть и взыграла моя гордость. Но я в полной мере осознавал сказанное. Издеваться над собой не позволю!
Принцесса подорвалась с кровати, как ужаленная.
— А ну брысь отсюда! — Рявкнула на ворвавшихся карать меня гвардейцев и подошла ко мне с бешеными глазами.
В голове кольнула боль. Я стиснул зубы, понимая, что это сделала она, и готовясь к худшему. Но все прошло, будто Филисия на мгновение потеряла контроль и свершила это случайно.
— Убить? — Прошипела она, как та еще змея и ухватила обеими руками за волосы. — Убить и лишиться всего этого?!
Руки опустились к лицу и стали мять его и щулать, будто она слепа и невменяема.
Я не мог сопротивляться, ибо руки скованны. Но дернул шеей, дабы выказать свое недовольство. Я ей не кукла!
Она тут же влепила пощечину. А я оскалился в ответ. Получил еще… затем еще.
Принцесса отступила тяжело дыша. В зеленых глазах что — то непонятное. Будто спохватилась. Тут же развернулась, пряча свое лицо.
Я ждал, а она стояла. Минут пять, может больше. А затем я услышал ее тихий голос.
— Я ненавидела тебя, — произнесла, продолжая стоять спиной. — За то, что ты сделал со мной. Я миллионы раз убивала тебя, придумывала самые мучительные расправы…
Замолчала, выдохнула тяжело. А у меня почему — то затлело в груди. И не боль, и не горечь, а будто струну задело, старую, давно забытую струну души.
— Потом я поняла, что не смогу этого сделать, — продолжила еще тише. — Множество мужчин было у меня, но тех ощущений, что испытывала с тобой, ни с одним я так и не смогла испытать. Не знаю, почему ты сбежал Риннидейл, я все тогда продумала, чтобы мы могли остаться. Я… я убила наше дитя. Ни дед, ни отец не узнали о моем позоре и бесчестии.
Обернулась. В глазах слезы.
— Ты считаешь меня жестокой?
Я не ответил. Да… это и есть моя история. Будучи самым доверенным лицом династии, лишил девственности любимую внучку императора, да еще и обрюхатил. Поэтому и сбежал. Духу не хватило принять наказание. И это было моей местью за смерть родителей. За мою поломанную жизнь, лишение родины и детства. Пусть скажет спасибо, что не убил ее. Быть может Филисия и не виновата в моей трагедии, но она часть династии, что приложила к этому руку. Я вынашивал месть давно, но по прошествии времени все будто бы сошло на нет. Повзрослев, я просто перегорел, а когда достиг высоты, решился все же на безрассудный поступок. Месть тогда уже была оправданием перед самим собой.
Я знал, что она не родит, если предоставлю ее самой себе. Знал, насколько сильно она может возненавидеть меня. Ведь обманул ее, вселив надежду и веру в любовь. Обещал, что сбежим, но бросил. Лишил счастья нелюбимую маленькую дурочку. Жаль, что император не узнал. Этого я не мог учесть. При дворе стучали только в путь, а тут почему — то обошлось. Удивительно, даже досадно. Ее бы сослали, быть может на время. Тогда бы многих жертв можно было избежать. Ведь она с самого детства была жестока к подданным, ее капризы поломали судьбы многим. Ее любовь ко мне была наказанием судьбы, я ведь не любил ее, даже не пытался. И чем меньше обращал на нее внимание, тем больше получал. А потом просто воспользовался. И не жалею об этом. Даже в нынешнем положении.
— Почему ты молчишь? Скажи хоть что — то, Габриэль? — Принцесса вдруг стала такой слабой и уязвимой.
Я все понял. Не нужно было ничего больше говорить. Эти ощущения мне были так знакомы… Но Филисия уже не могла остановиться.
— Долгие годы я искала тебя по всей галактике. Когда поняла, что дело безнадежное, стала собирать рабов похожих на тебя, но все было бес толку. Я и сама понимала, что затея глупая. Они не могли заполнить пустоту. Что я с ними только не делала. Пусть и не жалею об этом, но…
Замолчала, присела рядом, ухватила за лицо. Стала рассматривать блестящими от слез глазами.
— Ты, ты больше никуда не уйдешь от меня, понял?! — Выдала и в это же мгновение показалась мне совсем другой.
Мудрой?
Получается, я бежал не от ее гнева, не от страшной расправы… Я подавил свое удивление. Это было не сложно, ибо все еще не мог поверить в реальность происходящего.
— Я уже давно не рыцарь Габриэль Риннидейл, — ответил жестко, чувствуя над ней некое превосходство.
Убрала ладони и вскочила, ее затрясло от гнева. Но она не стала кричать и посылать сигналы на ошейник, чтобы наказать меня. Подавила в себе бешенство быстро, просто выказав строгой вид. Императорские особы это умеют.
— А что если ты вновь станешь тем, кто ты был? — Заявила вдруг. — Все титулы, регалии и прочее. Ты бы хотел вернуться к прежней жизни?
