– Таблетки.
– И пузырек не всплыл?
– Я насыпала в него свинцовой дроби.
– Где вы взяли дробь?
– Вскрыла патроны от карабина дяди Мошера.
– Сколько?
– Два.
– А что вы сделали с пустыми гильзами?
– Бросила в оружейной комнате.
– Вы кому-нибудь об этом говорили?
– Нет.
– Где вы взяли яд?
Ответ девушки был неразборчив.
– Надин, где вы взяли яд?
Губы Надин шевелились. Она издавала звуки, словно пыталась
сформулировать законченные предложения, а потом внезапно, как будто сообразив,
что для этого требуется слишком большое усилие, девушка погрузилась в глубокий
сон.
Доктор жестом показал медсестре, чтобы та отключила
капельницу.
– Надин.
Ответа не было.
– Надин, – он повысил голос. – Надин, послушайте меня.
Надин, пошевелите правой рукой.
Никакой реакции.
– Надин, как вас зовут?
Девушка не шевелилась.
Доктор Денэйр, подняв ей левое веко, заглянул в глаз.
Отпустил веко и выключил магнитофон.
– Ей надо какое-то время поспать, – сказал он. – Когда она
начнет приходить в сознание, то может сообразить, что сказала нам гораздо
больше, чем намеревалась. И тогда может стать раздраженной и возбужденной. Вы
понимаете, мисс Клифтон?
Сестра кивнула.
– Вы помните, что по законам нашей профессиональной этики вы
не должны ни при каких обстоятельствах разглашать что-нибудь из того, что вы
сейчас услышали?
Сестра посмотрела доктору прямо в глаза.
– А вы собираетесь об этом рассказывать? – спросила она.
– Кому? – холодно осведомился доктор.
– Властям.
– Нет.
Медсестра больше ничего не сказала.
Доктор Денэйр вытащил шнур из розетки, накрыл магнитофон
крышкой и повернулся к сестре:
– Я оставляю ее на ваше попечение, мисс Клифтон.
Присмотрите, чтобы ее никто не беспокоил. Ей нужно тепло. Время от времени
проверяйте ее пульс. Я оставляю вам подробные инструкции на случай каких-либо
осложнений.
Сестра кивнула.
– Я ухожу на час-полтора, а потом вернусь, – продолжал
доктор. – Не думаю, что она придет в сознание раньше, чем через несколько
часов. Но если все же она очнется до моего возвращения и захочет поговорить, не
обсуждайте с ней ничего. Просто велите ей спать. Помните, что вы исполняете
свои профессиональные обязанности в качестве медсестры и не должны никому
говорить о том, что здесь случилось.
Сестра стояла, глядя в пол, доктор в упор смотрел на нее.
Помолчав, она неохотно подняла глаза и глухо сказала:
– Хорошо, я поняла, доктор.
Доктор Денэйр вышел из комнаты, в которой не было ничего от
стерильной белизны остальных помещений госпиталя. Сделано это было специально,
чтобы не вызывать у пациента неприятных и тревожных ассоциаций. Освещение в
комнате регулировалось, ее можно было залить сверкающими огнями, но сейчас свет
был мягкий и непрямой. Температура воздуха в помещении тщательно
контролировалась, а стены были полностью звуконепроницаемы.
Глава 2
Перри Мейсон уже собирался завершить рабочий день и покинуть
свою контору, когда Делла Стрит, его доверенная секретарша, сказала:
– Шеф, в приемной доктор Логберт П. Денэйр. Ломится в нашу
дверь. Я ему объяснила, что уже пять часов и…
– Чего он хочет? – спросил Мейсон.
– Говорит, что должен немедленно тебя увидеть. У него в
руках что-то тяжелое. Похоже на магнитофон.
– Я его приму, – решил адвокат. – Доктор Денэйр не из тех,
кто станет так себя вести без веских на то оснований. Если бы дело было
пустяковым, он позвонил бы. Ну а когда доктор Денэйр слишком возбужден, чтобы
звонить, это означает, что дело очень важное. Попроси его зайти, Делла.
Секретарша направилась было в приемную, но Мейсон остановил
ее.
– Давай лучше я сам его встречу. Профессиональная
вежливость, сама понимаешь.
Мейсон встал со своего вращающегося кресла, потянулся,
выпрямившись во весь рост, и прошел в «предбанник» своего личного офиса.
– Привет, Берт, – сказал он доктору Денэйру. – Что привело
тебя ко мне? Отчего такая спешка?
Доктор Денэйр поднялся с кресла для ожидающих, торопливо
пожал руку адвокату и нервно произнес:
– Перри, мне нужна твоя профессиональная консультация.
– Прекрасно, – ответил Мейсон. – Прошу ко мне.
Мейсон проводил гостя в свой личный офис.
– Ты ведь знаешь Деллу Стрит, мою секретаршу.
– Конечно, – ответил доктор Денэйр. – Как поживаете, мисс
Стрит?
– Если ты не против, она будет присутствовать, – сказал
Мейсон. – Я хочу, чтобы она делала заметки по ходу разговора.
– Не возражаю, – ответил доктор Денэйр. – Лишь одно условие:
между нами должно быть полное понимание, что я консультируюсь с тобой не как
частное лицо, а в своем профессиональном качестве, и, следовательно, все, что я
скажу, должно быть сугубо конфиденциально.
Мейсон широким жестом обвел помещение.
– Вокруг тебя стены конторы адвоката, Берт. Все, что ты
произносишь в этом кабинете, является строго конфиденциальным.
– Предположим, – сказал доктор Денэйр, – что тебе надо найти
какие-то технические ограничения в применении закона, охраняющего
конфиденциальную информацию. Предположим, что то, что я могу тебе сказать,
подпадает под какое-нибудь исключение из этого закона и…
Мейсон перебил его:
– В законе дается определение, какого рода профессиональная
информация является конфиденциальной, но это одна из тех ветвей юриспруденции,
которую я не удосужился изучить. Что касается меня, все, что говорит мне
клиент, является конфиденциальным.
– Благодарю, – сказал доктор Денэйр. Его голубые глаза
блеснули. – И все же я хотел бы узнать поподробнее про этот закон.
– Какой закон?
– О конфиденциальной информации.
– Что конкретно?
– Я проводил курс лечения молодой женщины, страдающей
комплексом вины. Она определенно находится в состоянии, которое я, используя
повседневный язык, лучше всего могу охарактеризовать как беспокойство, тревогу
и эмоциональную неустойчивость, способные вылиться в психический срыв. Я
пытался докопаться до источников этого состояния обычными методами, но потерпел
неудачу. У меня было чувство, что она что-то утаивает. Такое часто случается с
молодыми незамужними дамами. Я предложил ей пройти испытание с помощью
известной тебе сыворотки правды. Она согласилась.
