Захар остановился, озираясь. Смутное знакомое ощущение на мгновение вернулось: вон там, на серой стене коридора, – глаза. Но никаких глаз там, конечно же, не было, был только пластик отделки. Стоило поднять взор и становилось ясно, что это лишь игры воображения.
– Да, в сущности, ничего, – неуверенно пробормотал он.
Он оглянулся – Грац стоял в дверях, внимательно наблюдая за пациентом. На секунду Захару показалось, что лицо его выражает предельную степень нетерпения, что Станислав просто жаждет узнать, что же все-таки скрывает кибертехник.
«Все знают».
Да нет, ерунда все это. Или это действие лекарства, а через сутки все опять станет подозрительным? Захар потряс головой, прогоняя нахлынувшее наваждение. Безусловно, они тронутся умом значительно раньше, чем успеют погибнуть от нехватки воздуха и пропитания.
Легкий приступ тошноты сдавил горло, когда псевдогравитация жилого отсека плавно исчезла – лифт приближался к центру вращающегося диска. Киберы обитали в хвостовой части «Зодиака», в технической зоне. В случае аварии в энергоустановке или двигателях они доберутся до места повреждения первыми, отсюда совсем близко.
В хозяйстве Захара был порядок. Биороботы стройными рядами дремали в стойлах. Несколько раз в день обслуживающие корабль киберы выползали в технические коридоры и возвращались оттуда. Все шло своим чередом.
«Зодиак» услужливо предоставил данные роботов, Захар проверил сохранность алгоритмов поведения – параметры соответствовали требуемым нормативам. Только бунта киберов им и не хватало! На всякий случай кибертехник проверил состояние одного из киберов вручную, без помощи виртуальной сети корабля – выборочное тестирование прошло успешно, роботы не врали в виртуальной реальности.
Здесь, в технической зоне корабля, тихо и спокойно. Здесь нет людей, только безмолвные киберы, жужжание энергоустановки и два длинных иллюминатора…
Черт возьми, эти иллюминаторы, тянущиеся на добрый десяток метров по тощим бокам «Зодиака», не были закрыты шторками. Они, собственно, вообще не закрывались – киберам было все равно, они могли переносить почти любые уровни освещенности.
– Никаких глаз, никто на тебя не смотрит. – Захар, бормоча это, словно мантру, медленно подплыл к иллюминатору. За толстым панорамным стеклом, армированным и усиленным магнитными металлическими сетками, отсекающими большой диапазон излучений, было так же темно, как за иллюминаторами рубки.
Нет, ничего не видно. Но где-то здесь, совсем недалеко – огромная туша инопланетного корабля, неизвестно зачем прилетевшая сюда. Что они искали? Что могло понадобиться инопланетянам в этом абсолютно бестолковом уголке Вселенной?
Странные мысли родились в голове Захара. Или их стоило назвать догадкой?
Вот именно – зачем этот корабль (или чем еще является Хозяин Тьмы?) находится здесь? Может быть, именно от этого и стоит плясать, чтобы понять, как найти подступы к затаившимся внутри существам?
Странно, что сами инопланетяне не предпринимают никаких действий. Им люди не интересны? Или они вообще не замечают «Зодиак» и людей? Как там сказал Грац? «Их еще нужно убедить в нашем существовании»?
С другой стороны – все эти ощущения, странное поведение Клюгштайна внутри тоннеля. Это ли не признак того, что с людьми пытаются наладить связь? По-своему, так, как привычно им.
Но все же – что могли искать инопланетяне здесь, во тьме и холоде? Здесь же ничего нет. Пустота. Или они такие же жертвы аварии, как и люди?
– Пытаешься увидеть его?
Захар вздрогнул от неожиданности, больно ударившись лбом о холодное стекло. Сердце бешено колотилось. Первой мыслью было, что чужой уже вдоволь на него насмотрелся, а теперь решил порадовать голосами в голове.
Но это была Гертруда.
– Черт, – прошипел Захар, растирая ушибленную голову. На лбу быстро росла шишка. – Так ведь можно и преставиться с перепугу.
Гертруда хохотала. От смеха голова ее запрокинулась, и тело прогнувшись начало совершать медленное сальто назад. Удивительно, но она с небывалой грациозностью, словно и не прилагая никаких усилий, держала положение в пространстве, вращаясь в просторном ангаре киберов.
– Ты много работала в невесомости? – спросил Захар, завороженный движениями ее тела.
– Да. Приходилось, знаешь ли.
Герти не была красавицей, хотя и страшненькой ее тоже не назовешь. Самая настоящая серая мышь. Ее неопределенного оттенка волосы, не то не очень темные, не то не слишком светлые, топорщащиеся в совершенном отсутствии прически; правильные, но абсолютно незапоминающиеся черты лица; мешковатая одежда, многочисленными складками скрывающая неизвестные непосвященному достоинства или недостатки фигуры; грубоватый голос и манера речи. В ней ничто не привлекало и ничто не отталкивало. Она была незаметна в толпе. Даже на корабле, где люди работали бок о бок по нескольку месяцев, временами можно было забыть о ее существовании. Но Захару с ней было спокойнее, чем с кем бы то ни было другим из нынешней команды. Возможно, потому что они давно знакомы.
– У тебя хорошо получается. Пируэты эти вот.
– Ага.
Гертруда ловко вывернулась, словно кошка, сорвавшаяся с дерева, и плавно опустилась на ноги. Будто моторчик в ней какой-то спрятан.
– Так что ты там пытался высмотреть? – спросила она.
– А что ты здесь делаешь? Здесь нет никакого планетологического оборудования.
– Скучно, – лаконично ответила Гертруда.
Они оба зависли у огромного иллюминатора. Толку от того, что тот открыт, не было никакого. Будто стекло снаружи черной краской замазали.
– Как ты думаешь – мы здесь навсегда? – не отворачивая лица от черноты за стеклом, спросила Герти. В ее голосе было столько горечи, столько страдания и какой-то замогильной безнадежности, что Захара пробрал озноб, будто от холодного ветерка.
Она, Герти, которой всегда все было до лампочки, которая никогда не участвовала ни в склоках команды, ни в корабельных праздниках, думает о смерти?! Хотя – все о ней думают. Но Захар никак не мог предположить, что Герти так сильно переживает по этому поводу. Сколько он ее знал, она всегда лезла очертя голову в самое пекло, невзирая на риск. Несмотря на опасность не вернуться назад. И вдруг – такая меланхолия.
– Не знаю, – опустив глаза, сказал кибертехник.
Он и правда не знал. Да никто из них не знал. И очень сомнительно, что хоть кто-нибудь верил в спасение.
– Станислав увлечен идеей получить помощь чужих. По-моему, он одержим мыслью о контакте. Даже если при этом придется пожертвовать самим спасением.
Захар с сомнением покачал головой:
– Думаю, нет. Он всего лишь хочет нас занять. Ты же видишь – мы медленно сходим с ума. Мы всего четыре дня здесь, а столько неадекватных действий. Ты же сама говорила…
