Ваше чувство постороннего взгляда…»
Откуда он узнал? Захар сам не мог ничего сказать о собственных ощущениях, а Фриц, оказывается, об этом знал.
«…есть не что иное, как ощущение подвластности чувственного правого полушария левому, которое захватил Хозяин Тьмы. Не пугайтесь, это не сложно было заметить – вы постоянно себя осматривали и ощупывали, словно пытались найти несуществующий изъян. Это очень характерно для чувства постороннего взгляда. И вместе с тем, как сказал Грац, аномальная активность нейронов была вашей собственной, она управлялась самим мозгом.
Станислава это удивляло. Меня – нет. Хозяину Тьмы нет необходимости захватывать ваш или чей-то еще мозг. Он и так его. Он – хозяин и повелитель всего живого в Галактике. Он, мертвый бездушный камень, получил возможность думать и осознать себя благодаря нам, своим детищам».
«Вот, значит, как, – усмехнулся Захар. – Вот что он имел в виду, когда говорил, что жизнь мертва. Мы все, от бактерий до человека и кто там еще может быть дальше, все без исключения, продукты и виртуальная часть огромного, сводящего с ума своей невероятной производительностью и от того, наверное, непостижимо для нас умного… камня? Детали исполинского спинтронного компьютера? Как генномодифицированная нервная ткань в нейропроцессоре «Зодиака». По существу, все живое в Галактике тоже генномодифицированное – Хозяин Тьмы модифицирует всех уже не один миллиард лет. Такие мысли могут вывести из равновесия кого угодно. Немудрено, что Клюгштайн отправился на прогулку за борт без скафандра».
Захар отвлекся, и «Зодиак» отключил вирт-трансляцию.
Грац сидел в лазарете. Он нечленораздельно мычал и тыкал блистающей хромом трубкой ТМС себе в затылок.
– Что вы делаете? – с неподдельным омерзением спросил Захар.
Мало того, что он этой штукой сводил с ума всю команду, он еще и себя ею обрабатывает. Нейронаркоман какой-то!
Грац повернулся на голос. Челюсть его отвисла, и он замер, так и не донеся ТМС до нужной точки. Судя по всему, он не ожидал увидеть Захара так скоро. А может быть – вообще не ожидал его больше увидеть.
– Удивлены? – поинтересовался кибертехник.
– Признаться – да, – промямлил Грац.
– Для чего вам понадобилось ломать эту комедию? – требовательно произнес Захар.
– Вы были там, – прошептал доктор. Захар не понял, спрашивал тот или утверждал. Он смотрел Грацу прямо в глаза и видел в них ужас, тоску и… зависть? Зачем он послал туда Захара?
– Зачем? – не понижая голоса, повторил кибертехник.
– Зачем вы вернулись? Или у вас… тоже?..
– Что все это значит? – повторил Захар и опустился на кушетку рядом с Грацем. – Вы-то что задумали?
Доктор обалдело таращился на блестящий цилиндр ТМС, вращая его в руке. Похоже, он потерял связь с реальностью.
– Что вы здесь делали с этой вашей дрянью?
– ТМС?
– Да.
– Я давно этим занимаюсь. Чтобы мыслить трезво. Прицельными импульсами возможно на непродолжительное время разобщить деятельность полушарий. Так можно освободиться от… от него.
– И что вам это дало?
Грац повернулся к кибертехнику.
– Ничего, – сказал он. – Он отверг меня. Изверг мой разум из себя. Мой разум ему не нужен, не подходит. А вы – зачем вы вернулись?
Разговор начинал идти по кругу. Захар не понимал замысла Граца, он никак не мог взять в толк, для чего доктор в бессознательном состоянии запихнул его в «Таурус» и отправил к космическому булыжнику. Чего он хотел добиться?
– Орешкин, вы были там, внутри него?
Захар кивнул. Глаза Граца вспыхнули, он весь встрепенулся.
– Да как вы посмели! – закричал он. – Почему вы вернулись?! Как он мог отпустить вас?!
– Я не спрашивал его разрешения, – спокойно ответил Захар. – Но как он это делает, как поддерживает связь с мириадами своих молекул?
– Не знаю, – угрюмо проворчал Грац. – Наверное, с помощью запутанных квантовых частиц
[34]. Фриц что-то говорил о каком-то мифическом биополе, но, на мой взгляд, это антинаучный бред. Не знаю, в технологическом плане, если так можно выразиться, мы отстали от него на миллиарды лет, нам вряд ли удастся понять, как он что-либо делает. Так почему вы вернулись? Я не понимаю…
– Мне не понравилось ощущать себя пупом Галактики. И больше всего мне не нравится, когда мною пользуются, не спрашивая моего мнения! Чего вы добиваетесь, Грац?
Доктор вскочил. Глаза его налились кровью, грудь вздымалась, как кузнечный мех, руки сжались в кулаки.
– Вы упустили такой шанс! Как вы могли?! Я приложил столько усилий, чтобы это стало возможно, а вы все уничтожили! Вы что же, не понимаете? Он, – Грац резко ткнул своим толстым пальцем куда-то в сторону потолка. По всей видимости, Станислав говорил о Хозяине Тьмы, – бог всего живого. Всего, понимаете?! Вы могли управлять им, могли сами стать богом. Он же ничего не может, он ничего не понимает. Работает, как машина. А вы могли стать его разумом, могли бы влиять на его решения. Вы что же, не представляете, сколько всего вы вместе могли бы сделать для человечества?! Вы что, Орешкин, совсем тупой?
Ах вот оно что! Оказывается, доктора скрутила жажда власти. А сам он на роль хозяина бога не подошел. Рылом не вышел. Вернее – мозгом. Ну что же, можно и ставленника своего поставить. Тоже вариант, хоть и похуже. Вот от чего он впал в депрессию после возвращения с Хозяина Тьмы. А Захар все понять не мог, что с ним такое.
Захар представил вечное существование в этом… этом… внутри монстра, контролирующего все живое в Галактике, ненасытно дергающего за несчетные ниточки то ли мистической, то ли биологической связи или меняющего состояние запутанных квантовых частиц – какая, в сущности, разница, – не отпускающего созданий своих ни на шаг. Ему сделалось дурно, перед глазами поплыло, к горлу подступила тошнота. Нет! Нет! Пусть этот супермозг самостоятельно упивается собственным величием и властью.
– Вы же безумец, Грац, – тихо произнес Захар. И в следующее мгновение что-то вонзилось в его голову, причиняя сильную боль. Глаза бешено вращались, пытаясь идентифицировать стороны света, но им это не удавалось, пол резко рванулся навстречу и оказался почему-то сверху. А воздух вдруг стал густым и упорно отказывался поступать в легкие.
Грац с методичностью автоматического пресса наносил удары. В нос, в висок, под дых, в скулу, опять в нос, снова под дых. Он не давал сопернику подняться, и Захар полностью потерял способность к ясному мышлению, лишь пытался укрыться от сыплющихся со всех сторон ударов, причиняющих острую боль его истерзанному телу. Но вот душа его…
