К студенистой массе, занимавшей большую часть «корыта» под крышкой, тянулась целая вязанка трубочек и проводков. По поверхности мозгов «Зодиака» медленно стекал вбок синеватый питательный раствор. На человеческие мозги похоже очень отдаленно. Особенно размер не совпадал – тут, поди, с центнер будет. А эффективность слабовата.
А вот у Хозяина Тьмы получилось лучше. Очень компактно и производительность куда выше. Легко умещается в черепушку и изобретает гипердрайв.
Так, может, и не нужно его останавливать? Хозяина Тьмы? Для чего портить такой совершенный инструмент?
– Режим форсаж отключен, – сообщил безжизненный голос «Зодиака». – Угроза жизнеспособности корабля.
– Не нужно бояться, «Зодиак», – Захар задумался… Нет, все уже решено. Осталось только завершить начатое.
«Он умирает, – вдруг снова прорезался голос Клюгштайна. – Его смерть выглядит не столь стремительной, как мы привыкли. Возможно, его ресурса хватит еще не на один миллион лет, но ему не выбраться из собственной ловушки».
– Да и черт с ним, – сказал Захар. – Реактор «Зодиака», конечно, не разорвет его на куски, но тушку попортит изрядно. Вряд ли после этого он сможет продолжать игру со своими марионетками. Марионетки наконец получат свободу.
Ускорение исчезло, и незакрепленная крышка медленно ползла у самой стены вверх. Главное, не получить ею по голове, а то на форсаже она опять грохнется и если врежет, то мало не покажется.
Отвертка появилась в руке Захара словно бы сама собой.
– Вот здесь, – победоносно произнес кибертехник и вонзил стальное жало в студенистую массу.
Кибертехникам знать тонкости устройства мозга, даже мозга киберов, не полагалось. Но Захару было не всё равно, ему всегда хотелось досконально изучить киберов, в числе прочего и устройство их мозга. Вот он и расширял свои знания, когда было на это время.
Острое жало отвертки нещадно крушило нейроны, уничтожая амигдалу
[36]. Хранилище агрессивной защиты и инстинкта самосохранения.
– Больше, «Зодиак», тебе страшно не будет.
– Захар, возможно, произошло вмешательство в главный нейроблок, – озабоченным тоном сообщил голос корабля.
– Возможно, «Зодиак», возможно. Но это не имеет значения. Не бери в голову.
Как же он устал! Как хочется просто лечь, вот прямо здесь, свернуться калачиком и поспать. Просто поспать, по-человечески. И ничего не решать.
Ага, именно этого он и ждет от тебя. Чтобы ты плыл по течению. Прямо в его любящие объятия. Он любит таких, которые плывут по течению. Которым все равно.
«Я понял это, когда увидел свою руку. Ту, что отрезал Грац».
О чем это он?
«Хозяин Тьмы хотел мне помочь, он вполне мог бы вырастить новую кисть, а он убрал из моего мозга восприятие руки – я больше не страдал от ее отсутствия. Ему не хватило ресурса. Ему просто не из чего было сделать мне руку, потому что за долгие годы он успел сожрать сам себя».
Он все про смерть каменного тирана? Туда ему и дорога.
«Ему не хватит сил выбраться отсюда, а в космосе он не сможет пополнить запас жизни, за счет которой живет».
– Вы же сами говорили, Фриц, что жизнь мертва. Жизнь – это только игрушка в руках каменного монстра. Его породила жизнь, а он не дал умереть ей. Нормальный симбиоз, обычное явление. Вот только пришло время освободить жизнь. Сделать мертвую жизнь самой настоящей – живой.
Разговаривать с призраками Захару надоело.
– Запускай форсаж, «Зодиак».
– Выполнено.
За спиной крышка от мозгов громко ударила в переборку – ускорение снова нарастало.
Захар активировал виртуальную картинку траектории полета. Осталось совсем немного. Уже пора.
– «Зодиак», убрать все поглощающие стержни в реакторе.
– Это может быть опасно. Критический уровень опасности.
– Я в курсе.
«Зодиак» только предупреждал об опасности, но ему больше не было страшно. Он выполнял все беспрекословно.
«Мы разбудили его. Вызвали интерес своим появлением, а потом встряхнули его “мозги”, запустив в спинтронные контуры информационный пакет. Именно после этого все и началось».
Да, наверное, так оно и было. До того, как они шарахнули по Хозяину Тьмы импульсом программатора, каменная глыба лишь вяло ворочалась. А вот после… после этого началось полномасштабное наступление. Пленных не брали.
«Он не может жить без жизни», – снова Клюгштайн.
– Но он не столь беспомощен, как вы думали, Фриц. Он управляет жизнью, он может заставить жизнь прийти к нему. И тогда наестся досыта. Ему только мозгов не хватает, понимаете? Мозгов!
«У вас может появиться желание уничтожить монстра». – «Уже».
«Не идите у него на поводу. Это атавизм. Вы уничтожите всё, что создавалось миллиарды лет». – «Да ну уж! “Всё” лишь получит свободу, сбросит гениального, но совершенно сумасшедшего и бездушного тирана».
Перед внутренним взором Захара упорно вставали картины факельных шествий к логову чудовища и огонь, сжигающий ведьм. Нет, не поддаваться, это все он, это не собственные мысли.
«А какие они, собственные мысли?» – спросил себя кибертехник.
«Я не уверен, что жизнь сможет существовать без его участия. Жизнь слишком слаба. Это лишь кажется, что ее не извести. Так же, как кажется, что непоколебим небоскреб. Но в действительности все дело в прочном фундаменте».
– Но ведь жизнь мертва… – снова напомнил Фрицу его же высказывание Захар.
– Зато она есть…
Кто это сказал?!
– Кто это сказал, черт вас всех побери?!
Только вокруг никого не было. Даже Клюгштайн исчез. Наверное, его виртуальное письмо закончилось.
– Зато она есть, – прошептали губы Захара.
39. Неразбитая ваза
Это как в детстве, когда держишь в руках любимую мамину вазу, может, и не очень-то дорогую, но точно любимую, держишь крепко, чтобы вдруг не упустить. Но все равно мысли возвращаются к одному и тому же: очень хочется убедить себя, что если ваза и упадет, то ничего страшного не случится. В конце концов, кругом ковры, пол не каменный, да и ваза тоже вполне себе прочная. Выход есть. Даже два – продолжать крепко сжимать гладкие и скользкие бока хрустального сокровища или отпустить и посмотреть, что произойдет. Только момент, когда ваза соприкоснется с полом, будет точкой невозврата, с этого момента уже ничего изменить не удастся.
