Остановившись на том же месте, что и Брайан, Джо с Питером следуют его примеру. Затем Джо указывает вслед Брайану, пересекающему участок склона куда круче сорока пяти градусов.
– Невиданный трехногий зверь, обитатель холмов, – со смехом говорит Джо. – Невиданный зверь «снегоед».
Питер тоже лезет в рюкзак за перчаткой.
– Вот что нам мешало пойти там, вдоль деревьев, и обойтись без этого клятого траверса?
– Оттуда вид не так хорош.
Питер вздыхает. Джо, топчась по снегу, ждет, смотрит на Питера с любопытством. Питер мажет лицо маслом от солнечных ожогов, со лба его обильно струится пот, смесь пота с маслом на небритых щеках Питера блестит, будто зеркало.
– Мне только кажется или мы в самом деле выкладываемся на всю катушку? – говорит он.
– Еще как выкладываемся, – отвечает Джо. – Траверсы – штука нелегкая.
Оба смотрят вслед Брайану, приближающемуся к середине самой крутой части склона.
– И вы, ребята, лазаете по этим снегам для забавы? – изумляется Питер.
Джо молчит, а через какое-то время вздрагивает, точно очнувшись.
– Прости, – говорит он. – О чем мы с тобой толковали?
Питер, пожав плечами, оглядывает Джо самым пристальным образом.
– Ты о'кей? – спрашивает он, стиснув рукою в перчатке плечо Джо.
– Да, да. Просто… забыл. Опять!
– Любой иногда о чем-нибудь да забывает.
– Знаю, знаю.
Удрученно вздохнув, Джо направляется по следам Брайана. Питер идет за ним.
С высоты они кажутся крохотными пятнышками, единственными движущимися объектами на бескрайнем черно-белом просторе. Снег слепит белизной, защитные очки пускают в стороны зайчики. Путники утирают лбы, то и дело останавливаются передохнуть. Брайан уходит вперед, Питер заметно отстал. Джо, осторожно ступая по склону, полушепотом разговаривает сам с собой. Перчатки намокли, запястья покрылись браслетами льда. Внизу одинокие деревья лесополосы покачиваются на ветру, однако на склоне безветренно, жарко.
Склон делается положе, и вот они за отрогом. Брайан сбрасывает рюкзак, достает «пенку», усаживается на нее и сосредоточенно роется в рюкзаке. Вскоре его догоняет Джо.
– Уф! – отдувается он. – Нелегок был этот траверс.
– Не так уж и сложен, – возражает Брайан. – Разве что скучноват.
Проглотив с полдюжины «M&M», он машет рукой туда, где высится гребень хребта.
– Однако устал я от траверсов, это точно, – сознается он. – На хребет поднимусь, а там, по гребню, спущусь к перевалу.
Джо окидывает взглядом склон, ведущий на гребень.
– Ага, ну а мы с Питом двинемся прежним путем, вдоль отрога, и подойдем к перевалу мимо озера Дорис. Оттуда путь почти ровный.
– Верно. Но я все равно наверх.
– Ладно. Значит, встретимся на перевале.
Брайан меряет взглядом Джо.
– С тобой по пути ничего не случится?
– Разумеется, ничего.
Брайан надевает рюкзак, разворачивается, наклоняется вперед и неспешными длинными шагами карабкается наверх.
– Зверь вьючный, горбатый, косолапый, да-да, – негромко бормочет Джо, провожая товарища взглядом. – Улитка-великанша по снегу ползет, домик на спине несет… Йо-хо-хо, в горы, в горы, рам-ди-дам, рам-ди-дам-ди-дам…
Неторопливо, беспечно вышедший из-за поворота Питер бросает на снег «пенку», усаживается рядом с Джо. Дышит он тяжело, но со временем его дыхание выравнивается.
– А Брайан где?
– Наверх пошел.
– Нам тоже туда карабкаться?
– Думаю, мы с тобой дойдем до перевала и в обход, по тропе.
– Слава богу.
– Мимо озера Дорис.
– Знаменитого озера Дорис! – хмыкает Питер.
Джо укоризненно грозит ему пальцем.
– Там здорово, вот увидишь.
Джо с Питером идут дальше. Вскоре их дыхание достигает обычного ритма. По пути они пересекают лужок, притулившийся, будто терраса, к склону хребта. В снегу там и сям зияют проталины, так что путь их не слишком-то ровен.
– Ноги мерзнут, – жалуется Питер, идущий в полудюжине ярдов позади Джо.
– Там система охлаждения, – оглянувшись, откликается Джо. – Большая часть моей крови горяча – так горяча, что я могу держать снег в горсти и ладонь не замерзнет. А вот ступни охлаждены. Чтобы кровь в них остывала. По моим ощущениям, идеальное место – примерно возле коленей. Я живу там и прекрасно себя чувствую.
– А мои колени болят.
– Хм-м-м, – тянет Джо. – Да, тогда даже не знаю, что тебе и посоветовать…
Долгую паузу заполняет только хруст снега да скрип башмаков о снегоступы. Наконец Питер вновь открывает рот.
– Понять не могу, отчего так устал. Всю зиму ведь в баскетбол гонял, будто проклятый.
– В горах не так ровно, как на баскетбольной площадке.
Джо шагает чуть быстрее, чем Питер, и мало-помалу уходит вперед. На ходу он смотрит влево, на заросшую лесом долину, но, пару раз поскользнувшись, устремляет взгляд вперед, под ноги. Дыхание с хрипом рвется из горла. Утирая от пота лоб, Джо немузыкально дудит себе под нос какой-то мотивчик, а после переходит на что-то вроде монотонной речевки, с каждым шагом, на каждом выдохе бормоча:
– Зверь вьючный… зверь вьючный… зверь вьючный…
Его снегоступы с хрустом крушат крохотные хребты и пики сверкающих ноздреватых сугробов. Ослепительно-белый свет пробивается под оправу солнцезащитных очков. Джо останавливается, поправляет очки, покончив с этим, поднимает взгляд выше. Впереди, в пяти-шести дюжинах ярдов, виднеется дерево. Взяв курс на него, Джо идет дальше.
Вскоре он приближается к дереву, разглядывает старый, корявый горный можжевельник, ветвистый, не слишком-то и высокий. Вокруг деревца чернеет россыпь можжевеловой хвои; каждая иголка слегка погружена в снег – в собственное, отдельное гнездышко. Раз пять, не меньше, открывает Джо рот, бормочет:
– Шипо… листо… как? – покачивает головой, подступает к деревцу, гладит его ладонью. – Даже не знаю, кто же ты есть…
Склонившись к дереву, он едва не касается ствола кончиком носа. Кора шелушится, отстает от ствола, точно пергаментно-тонкие листы теста фило. Внезапно Джо заключает находку в объятия.
– Де-е-ер-рево, – говорит он. – Де-е-е-ер-р-рево-о-о…
За повторением этого слова и застает его Питер, шумно, натужно отдувающийся на ходу. Обойдя деревце, Джо указывает вниз, на небольшую горную котловину, выемку в склоне хребта.
– А вот и озеро Дорис, – со смехом поясняет он.
