«Баарни передадут игггла детонатор. Длина волны подрывного сигнала определяется детонатором, а игггла, изменив ее, выведут бомбы из строя. Демонстрацию всего этого в незначительном масштабе можно устроить в океане Ранноха. Переводчик согласен передать детонатор и провести демонстрацию, так как традиции ритуала запрещают баарни вести переговоры с игггла между ритуальными войнами».
Хороший дистанционный детонатор можно достать на марганцевых рудниках. Устроить с его помощью подводный взрыв – тоже дело несложное. Только бы игггла поверили…
После долгой, многодумной пляски предводитель игггла сожрал еще двух кроликоподобных зверьков и дал понять, что план Рамфорда считает приемлемым. Вмиг развернувшись, игггла поскакали прочь, вдоль дороги к космопорту. Переговоры закончились.
Чувствуя себя совершенно разбитым, Оуэн Рамфорд не без труда поднялся на ноги и проводил троицу баарни на берег. Прежде чем скрыться в подводном танке, баар слева что-то сказал, но ящик лежал в кармане плаща. После того, как машина баарни укатила под черные волны, Рамфорд вытащил аппарат, включил его и, как сумел, воспроизвел прощальную фразу баарни. На экране ящика появилось: «[звукосочетание “Y-клик X-клик”; см. в словаре]».
Переключившись в режим словаря, Рамфорд отыскал нужную статью.
«Y-клик X-клик: 1. Отлив. 2. Запутанный, замысловатый, сложный. 3. Десяток указательных пальцев. 4. Изящество, элегантность. 5. Часть луны, остающаяся видимой при неполном затмении. 6. Дерево».
– Хм-м-м, – промычал Рамфорд и медленным шагом двинулся к городку.
«Y-клик X-клик». И эти огромные, точно тарелки, глазища, взирающие на него. И разговор со стороны баарни шел вполне гладко. Гладко на удивление. И все его догадки – о голоде, о ритуалах… Что, если баарни самую малость… Нет, нет. Преодолеть языковой барьер в телепатическом общении нисколько не проще, чем в речевом.
Наверное.
«Y-клик X-клик». Если он не ослышался. Нет, вроде бы верно. Только откуда в их языке слово, означающее то, чего они никогда в жизни не видели? Но ведь баарни торговали с теми, кто навещал Раннох в прежние времена, ящик тому свидетель. Любопытно…
Блеск оловянной кровли на солнце. Черные камни стен, испещренные прожилками белого кварца. Черный булыжник мостовой. Глаз радуется. Не городок – картинка. Через сто сорок четыре года придется жителям Станции Раннох что-то придумывать, но это уже их проблемы. Предупреждены они будут заранее, а пока тут ничего не поделаешь.
Войдя в таверну, Рамфорд грузно опустился на стул. Дочери только что закончили накрывать столы к обеду.
– Папа, ты же совсем без сил, – заметила Исабель. – Опять взялся за физкультуру?
– Нет, нет, – заверил ее Рамфорд, окинув таверну довольным взглядом и протяжно вздохнув. – Просто переводчиком малость пришлось поработать.
Поднявшись, он обошел стойку бара, подставил кружку под пивной кран. Кончики его усов дрогнули, слегка поднялись кверху.
– Возможно, это даже доход кой-какой принесет, – сказал он дочери. – И если да… ты на пикник выбраться все еще хочешь?
Ледник
Перевод Д. Старкова
– Это Стелла, – объявила миссис Голдберг, сняв крышку с картонной коробки.
Серая кошка, выпрыгнув наружу, молнией шмыгнула под столик в углу.
– Вот там и постелим ей одеяльце, – сказала мать Алекса.
Опустившись на четвереньки, Алекс заглянул под столик. Кошкой Стелла была старой, тощей, странной серебристой с черным и рыжевато-коричневым масти, и при том желтоглазой. «Черепаховая», – как объяснила мама. Из-за полосок чуть выше глаз с виду казалось, будто она постоянно морщит лоб, а уши ее были крепко прижаты к голове.
– Не забудь: мальчишек она побаивается, – напомнила миссис Голдберг.
– Помню, помню, – подтвердил Алекс, выпрямившись и усевшись на пятки. Стелла зашипела. – Я только посмотреть.
Историю этой кошки он знал от и до. Уличная, она повадилась заглядывать к Голдбергам на балкон, к миске с собачьим кормом, а затем, насколько кто-либо мог судить, и в гости к собаке. Рем, преклонных лет пес с негнущимися от старости лапами, ее обществу, по-видимому, был только рад, и вскоре сдружились животные так, что водой не разольешь. Глядя на Рема, кошка училась себя вести – ходить на прогулки, откликаться на зов, подавать лапу и так далее и тому подобное. Затем Рем умер, а теперь Голдбергам предстоял переезд. Мама предложила взять Стеллу к себе, а отец, услышав об этом, тяжко вздохнул, но возражать не стал.
Опустившись на потертый ковер рядом с Алексом, миссис Голдберг склонилась вперед и тоже заглянула под столик. Пухлые щеки ее покрывали морщины.
– Все в порядке, Стеллушка, – сказала она. – Все хорошо.
Кошка взглянула на миссис Голдберг. «Дурацкая шутка», – словно бы говорил ее взгляд. При виде этакого скепсиса Алекс невольно заулыбался.
Миссис Голдберг потянулась за Стеллой. Извлеченная из-под столика, кошка протестующе взвыла, но затем разлеглась на коленях миссис Голдберг, мелко дрожа, точно кролик. Женщины завели разговор о других вещах, и вскоре миссис Голдберг переложила Стеллу на колени к матери Алекса. Уши и голову кошки украшало немало шрамов, дышала она часто, как после быстрого бега, однако под мамиными ладонями в конце концов успокоилась.
– Пожалуй, надо бы ее чем-нибудь покормить, – сказала мама.
Кто-кто, а она прекрасно знала, как худо приходится животным в таком положении: переезжая в Бостон, им тоже пришлось оставить в Торонто пса, Понго. Именно Алекс с мамой его к Уоллесам и отвели, а когда уходили, пес взвыл так жалобно, что мама расплакалась. Сейчас она велела Алексу достать из холодильника немного курятины и положить мясо в миску для Стеллы. Миску Алекс поставил на диван, рядом с кошкой, но кошка, презрительно сморщив нос, отвернулась от угощения. Немало потребовалось поглаживаний да увещеваний, прежде чем она начала пощипывать мясо, задирая нос и высоко поднимая губу над острым верхним клыком. Мама Алекса беседовала с миссис Голдберг, а та смотрела, как Стелла ест. Насытившись, кошка спрыгнула с колен мамы, прошлась взад-вперед по дивану, однако Алекса близко не подпустила: стоило ему шагнуть к ней, Стелла в ужасе вытаращила глаза и пулей метнулась под столик.
– Ох, Стелла! – со смехом воскликнула миссис Голдберг. – Да, Алекс, к тебе ей еще привыкать и привыкать…
С этими словами она звучно хлюпнула носом, а Алекс только плечами пожал.
Снаружи ветер немилосердно трепал верхушки деревьев над крышами окрестных домов. Пройдя по Честер-стрит до Брайтон-авеню, Алекс в поисках спасения от холода свернул налево. Вскоре он вышел к реке и поднялся на гребень берегового вала. По ту сторону насыпи, внизу, вдоль берегов тянулись полосы льда, но середина реки не успела замерзнуть. Серую илистую воду покрывали кружева белых бурунов. Миновав строящуюся плотину, Алекс подошел к морене – вытянутой в длину груде земли, камня, дерева и прочего мусора, широким шагом поднялся наверх, остановился, окинул взглядом ледник.
