Савинков, формируя части для борьбы с большевиками, провозглашал чисто демократические лозунги. Правительства генералов Миллера и Юденича были также достаточно демократичны. Южная армия и Астраханский корпус, формировавшиеся на германские деньги на территории Дона, имели чисто монархические лозунги. Но ни одна из этих армий и ни одно из их возглавлявших правительств успеха не имели. Добровольческая армия оказалась все же наиболее жизнеспособной.
Все это показывает, что горе не в том, что генерал Деникин не провозгласил того или иного лозунга, а скорее в том, что наши политические партии, преследуя свои партийные программы, не объединились для достижения первой и главнейшей цели – ниспровергнуть советскую власть.
Конструкция власти. Генерал Деникин в своей программной речи 1/14 ноября 1918 года заявил: «Должна быть единая русская армия, с единым фронтом, единым командованием, облеченным полной мощью и ответственным лишь перед русским народом в лице его будущей законной верховной власти». «Нужна единая временная власть и единая вооруженная сила, на которую могла бы опереться эта власть.»
В своем последнем наказе Особому совещанию (14/27 декабря 1919 г.) накануне краха и коренного изменения своей программы главнокомандующий определенно указал на необходимость проведения военной диктатуры.
В первый период после занятия Екатеринодара, то есть в течение второй половины 1918 года, генерал Деникин не допускал и мысли, чтобы рядом с его правительством (Особым совещанием) был какой-нибудь орган с законодательными или законовещательными функциями (законосовещательный орган намечался лишь в случае достижения соглашения с казачеством и образования единого правительства).
Первым поднявшим вопрос об образовании при генерале Деникине законосовещательного органа был бывший председатель Государственной думы М.В. Родзянко. Он несколько раз просил генерала Деникина согласиться образовать такой орган, в состав которого вошли бы члены четырех Государственных дум и Государственного совета.
Генерал Деникин эти предложения отклонил, указывая, что бывшие члены прежних русских законодательных учреждений не могут считаться правомочными представителями народа, а относительно других предложений представителей различных политических партий образовать при нем законодательный орган ответил, что образовавшиеся на юге России различные политические союзы являются опять-таки выразителями взглядов отдельных партий, относящихся нетерпимо к программам других политических партий, не вошедших в состав их союза, и не могут претендовать быть выразителями мнения страны. Все эти проекты отвергались в надежде достигнуть соглашения с казачеством и создать «южное объединение».
На поднятый мною вопрос о желательности, не дожидаясь соглашения с казачеством, образовать при Особом совещании, первоначально из состава членов Государственного Объединения, Государственного совета и Государственных дум, законосовещательный орган генерал Деникин запиской от 24 октября/6 ноября 1918 года мне ответил: «Добровольческая армия отнюдь не может стать орудием политической партии, особливо с шаткой ориентацией. Строить „южное объединение” и бросить его на полпути, чтобы начать новую комбинацию, – нельзя. То, что предлагают теперь, было предложено Родзянкой еще в Мечетке, строилось ими в Киеве, но неудачно. Противополагать эту комбинацию всем другим – нецелесообразно. Вооруженная сила никогда не „останется в одиночестве (это последнее выражение взято из моего доклада). Ее всегда пожелают! Во всяком случае, до решения вопроса об „южном объединении” нельзя разрешать вопрос о новой комбинации, которая может только затруднить соглашение. Если же эта комбинация возникнет сама собой, без нашего участия, если она действительно будет иметь нравственный авторитет в стране и поддержит идеи и цели, преследуемые Добровольческой армией, то тем лучше для всех нас, а паче всего для России».
В начале 1919 года явилась надежда добиться скорого соглашения с казачьими войсками и образовать общее правительство. Предполагалось в состав его привлечь по одному представителю от казачьих войск и при главнокомандующем образовать законосовещательный орган, члены которого выбирались бы как населением казачьих областей, так и других районов государства, освобождаемых от большевиков; предполагалось, что часть членов законосовещательного органа будет назначаться главнокомандующим.
В течение всего 1919 года велись переговоры с представителями казачьих войск, но ни до чего договориться не могли. И только в декабре 1919 года, в период серьезных неудач на фронте, соглашение было близко к осуществлению, но разразившаяся катастрофа, как мною уже было отмечено ранее, повлияла на полное изменение взгляда генерала Деникина на конструкцию власти.
Нападок на генерала Деникина и на состоявшее при нем Особое совещание было много; указывали, что законодательная работа ведется в замкнутом небольшом кружке членов Особого совещания людьми недостаточно понимавшими окружающую обстановку и что издаваемые законы не жизненны и не отвечают интересам населения.
Трудно, конечно, сказать, насколько более жизненна была бы работа Особого совещания при существовании законосовещательного органа, но несомненно, что если б он существовал, то работа Особого совещания была бы более на виду, и оно, вероятно, не стало бы столь «одиозно».
Работой Особого совещания были недовольны все – и правые, и левые; это надо признать откровенно. Если б существовал законосовещательный орган и была бы кафедра, с которой раздавалась бы критика законопроектов или деятельности начальников управлений, а последние могли бы давать свои объяснения или разъяснения, то работа Особого совещания от этого только бы выиграла.
Особое совещание (правительство). Представители левых партий обвиняли генерала Деникина в том, что он сформировал чуть ли не черносотенное правительство, которое не могло вызвать доверия народной массы. Представители правых течений, наоборот, указывали на то, что деятельность Особого совещания, при разрешении некоторых вопросов, носила слишком левое направление.
Генерал Деникин неоднократно говорил: «Во главе правительственных учреждений должны ставиться люди по признаку деловитости, а не по признаку партийности. Недопустимы лишь изуверы справа и слева».
Включать в состав Особого совещания социалистов признавалось недопустимым; они и в период борьбы с большевиками пытались неоднократно продолжать свою разрушительную работу, начатую с первых дней революции.
Из членов Особого совещания к партии к. д. принадлежало пять-шесть человек, то есть половина из числа гражданских членов совещания. Но правда, что к их голосу прислушивалось главное командование, а потому и было распространено мнение о якобы «кадетском» засилии. Летом 1919 года некоторые члены «кадетской» партии несколько раз возбуждали вопрос о слишком правом составе Особого совещания.
При рассмотрении однажды в заседании Особого совещания вопроса о привлечении в состав совещания кандидата из более правого крыла один из видных представителей партии к. д. сказал: «Нас и так упрекают, что состав Особого совещания слишком правый; ничего не возражая против предложенного кандидата, которого я знаю как безукоризненно чистого и высокопорядочного человека и отличного работника, я только позволяю себе поставить вопрос: не слишком ли мы сильно перегружаем наш правый борт?»
