Что же произошло? Почему первоначальные планы вылились в такую неожиданную форму?
Первоначальное решение союзников направить достаточные силы на юг России встретило ряд существенных затруднений. Прежде всего явилось техническое затруднение в смысле недостатка тоннажа, так как весь свободный тоннаж был употреблен на перевозки, связанные с окончанием войны, демобилизацией и подвозом продовольствия в Англию и Францию. Затем опасение явилось относительно возникновения неудовольствия среди войск, которые по окончании войны будут направлены в Россию, а не на родину. Настроение в частях, направленных в Одессу, давало серьезные основания для этого опасения. И наконец, возражения против первоначального плана, возникшие среди политических партий в Англии и Франции.
Явилось предположение заменить этот план созданием «кордона» из вновь образовавшихся государств (Эстония, Латвия, Литва, Польша и Чехо-Словакия), а также Румынии – для отделения советской России от Западной Европы. При этом признавалось желательным поддержать Украинскую директорию, на которую союзники ошибочно смотрели как на народное правительство, способное установить в стране порядок и выставить значительную армию для борьбы против большевиков. Русским же силам, ведущим борьбу против большевиков, оказывать моральную и материальную поддержку (но не живой силой).
В частности, относительно юга России признавалось необходимым не допустить большевиков занять Одесский район и Крым; для прочного удержания этих районов решено было сохранить первоначальное предположение о занятии их французскими и греческими войсками.
К сожалению, командование Добровольческой армии совершенно не было ориентировано в решении союзников изменить первоначальный план действий, и отсюда проистекали главнейшие недоразумения и трения.
Если бы союзники своевременно вполне откровенно и ясно сказали командованию Добровольческой армии об изменении своего плана и указали точно, на что именно мы можем рассчитывать, то 9/10 недоразумений было бы устранено и командование Добровольческой армии, в зависимости от новой обстановки, могло бы принять соответствующие решения.
Как мною уже было отмечено, политика французского командования в Одессе с прибытием генерала Д’Ансельма и полковника Фрейденберга резко изменилась. Переговоры с атаманом Грековым, убеждавшим в необходимости базироваться на украинское движение, выслушивание представителей различных политических партий и различных групп населения, имевших основание быть недовольными распоряжениями командования Добровольческой армии, затрагивавшими их личные интересы, привели к тому, что французское командование окончательно запуталось в сложной обстановке, создавшейся в Одессе. Полковник Френденберг подпал под влияние групп населения, относящихся недоброжелательно к Добровольческой армии, и совершенно не считался с заявлениями представителя Добровольческой армии.
30 января/12 февраля в Екатеринодаре была получена из Одессы следующая телеграмма: «Французскому командованию подано два меморандума, которые подписаны представителями: Дона – Черячукиным, Кубани – Бычем, Белоруссии – Бахановичем, Украины – Марголиным и Галипом.
Первый меморандум указывает на необходимость федерации снизу путем сговора различных областей, без участия какой-либо центральной объединяющей верховной власти. В секретной части меморандума говорится о ненужности единой армии; желательны краевые армейские образования, деятельность коих должна объединяться общим штабом. Второй меморандум касается торговых отношений между областями и указывает на невозможность наладить эти отношения, пока порты Черного моря находятся в руках сил, чуждых этим областям (т. е. в руках Добровольческой армии)».
Эти меморандумы, естественно, должны были отразиться на отношении французского командования к командованию Добровольческой армии, а создавшиеся на месте отношения между командованиями французским и Добровольческой армии повлекли за собой изменения в отношениях к Добровольческой армии и ее командованию союзных правительств.
Местные представители французского командования, основываясь на местной обстановке, в которой они не могли разобраться, на том, что они видели и слышали кругом, конечно, доносили, что командование Добровольческой армии и Особое совещание, состоявшее при генерале Деникине, не пользуются никаким авторитетом и крайне непопулярны; что особые условия юго-запада России и Одессы требуют создания на месте особой власти, опирающейся на местные элементы; что формирование в одесской зоне добровольческих частей по принципу обязательной воинской повинности будет встречено населением недоброжелательно; что Добровольческая армия реакционная и прочее.
Как следствие этого и явилось предложение формировать бригады-микст, ориентация на украинское движение и полное недоверие к местным представителям Добровольческой армии и постепенное их отстранение от какой-либо деятельности в одесской зоне. Все это отразилось и на отношениях между французским командованием и командованием Добровольческой армии в Крыму.
Обвинять во всем этом французское командование, а тем более французское правительство, было бы верхом несправедливости. Во всем том, что произошло, виновны, прежде всего, те русские, которые, являясь представителями партий, групп населения и различных предприятий и преследуя свои политические и личные цели, своими обращениями и заявлениями к французскому командованию сбили французов с толка и подорвали у них всякое доверие к командованию Добровольческой армии и ее местным представителям.
К 1/14 марта отношения между французским командованием в Одессе и представителями Добровольческой армии напряглись до последней степени. К этому же времени, вследствие наступления большевиков, серьезная опасность стала угрожать Крыму. Французское командование не присылало в Крым обещанных подкреплений.
Генерал Деникин решил для спасения Крыма перевезти из Одессы в Севастополь добровольческую бригаду, но в ответ на это распоряжение от генерала Алмазова была получена телеграмма: «Херсон после боев очищен союзниками. Николаев ими эвакуируется. Генерал Д’Ансельм, считая Одессу угрожаемой, заявил мне, что генерал Бертело приказал не выпускать добровольческую бригаду из района Одессы».
4/17 марта генерал Д’Ансельм объявил в Одессе осадное положение и назначил своим помощником по гражданской части г. Андро, выдвинутого одной из политических партий, но абсолютно не пользовавшегося доверием среди мало-мальски серьезных политических и общественных кругов.
Приехавший вслед за сим в Одессу генерал Франше Д’Эспере отстранил от должности главноначальствующего в Одессе генерала Санникова и военного губернатора генерала Гришина-Алмазова, предложив им немедленно отправиться в Екатеринодар в распоряжение генерала Деникина, а военным генерал-губернатором Одессы назначил генерала Шварца150 (генерал Шварц, военный инженер, отличившийся во время войны при обороне Ивангорода, одно время находился на службе у большевиков), ничего общего с Добровольческой армией не имевшего.
По правилам же, принятым в Добровольческой армии, все служившие у большевиков предварительно должны были проходить через особую комиссию, которая и определяла, может ли данное лицо быть принято в армию. Назначение генерала Шварца, помимо того что вообще это было сделано без согласия командования Добровольческой армии, опротестовывалось генералом Деникиным и вследствие персонального его выбора.
