Это же возражение Драгомирова против перевооружения артиллерии скорострельными пушками дрянного образца объяснялось Главным артиллерийским управлением и отдельными лицами как пренебрежение к техническому усовершенствованию нашей артиллерии, а следовательно, и пренебрежение к современному артиллерийскому огню.
Что касается пулеметов, то при Драгомирове не было еще действительно хороших пулеметов. Драгомиров не возражал против вооружения армии пулеметами, но опять-таки предостерегал против увлечения снабдить армию скорострельным, но несовершенным оружием.
Более сложным вопрос представлялся Драгомирову по отношению скорострельной винтовки (тогда шла речь, конечно, не об автоматическом оружии – ружьях-пулеметах, о котором еще и не думали, а о замене однозарядной винтовки магазинной). Драгомиров, считая, что русская армия должна быть вооружена винтовкой, не уступающей по меткости и по дальности винтовкам возможных противников, принципиально считал, что однозарядная винтовка лучше.
Главная причина его предпочтения заключалась в том, что он считал, что для производства прицельного, меткого выстрела вполне достаточна скорость стрельбы, достигаемая из однозарядной, заряжающейся с казенной части, винтовки. Он, принимая во внимание нервность бойцов во время боя, опасался, что магазин, допускающий быструю стрельбу, приведет к тому, что, с одной стороны, бойцы будут увлекаться скоростью в ущерб меткости, а с другой стороны, трусы будут заглушать трескотней свой страх, пуская пули в небо. Наконец, Драгомиров считал, что переобременять нагрузку стрелка патронами (что являлось естественной необходимостью при введении на вооружение магазинки) вредно и, кроме того, чрезвычайно усложнит и затруднит снабжение войск патронами.
Эти опасения были, по существу, совершенно правильны, но спор с «огнепоклонниками» приобрел настолько горячий и страстный характер, что и Драгомиров некоторыми своими статьями давал повод своим противникам обвинять его в пренебрежении к современному ружейному огню.
В действительности же Драгомиров прилагал все усилия для усовершенствования стрелковой подготовки войск, а введением маневров с боевой стрельбой он поставил стрелковую подготовку на очень большую высоту по своей законченности.
При тактической подготовке войск, именно учитывая силу современного артиллерийского и ружейного огня, Драгомиров требовал от начальников всех степеней добиваться умелого применения к местности и соответствующих строев при наступлении и атаке (расчленение частей, наступление «змейками» в сфере артиллерийского огня, умение наступать цепями от рубежа к рубежу и пр.). Драгомиров настойчиво добивался, чтобы при сомкнутых строях достигалась полная подчиненность частей начальнику (доходящая до того, чтобы часть не рассуждая исполняла всякую команду начальника, хотя бы она была ошибочна и даже если б казалась нелепой (например, брать на караул прямо от ноги или исполнять команды, совершенно не предусмотренные уставами), а при разомкнутых строях развивать сметку и самостоятельность действий отдельных боевых ячеек и отдельных бойцов.
Вот это-то вполне основательное требование, чтобы сомкнутая часть была полностью в руках начальника и исполняла всякое его приказание, на практике приводило часто действительно к нелепостям и послужило поводом врагам Драгомирова возводить на него ряд самых глупых обвинений. Проводя это требование, М.И. Драгомиров не учел впитавшейся до мозга костей в нашей (да, я думаю, и во всякой) армии потребности «втирать очки начальству» и быть готовым выполнить все его требования, готовясь к ним заблаговременно.
Мы все, военные, знаем, как каждый строевой начальник старался узнать от друзей, соседей, приятелей и т.д. о том, какие трюки любит старший начальник, какие требования он предъявляет, что он смотрит и т. д. Об этом узнавали всякими путями и заранее старались подготовить в этом направлении свои части.
Было несколько случаев, когда Драгомиров отдавал неожиданные приказания. Например, смотря какое-то сомкнутое учение роты, Драгомиров говорит ротному командиру: «Кавалерия справа». Тот отдает соответствующую команду. «Кавалерия сзади», «Кавалерия слева». – указывает Драгомиров. Наконец, кричит ротному командиру: «Неприятель с неба!» (Аэропланов тогда еще не было!)
Командир роты командует: «На молитву, шапки долой!» Драгомирову это очень понравилось, и он обласкал ротного командира.
Идет полк походным порядком; справа от дороги, шагах в 150, кусты. Драгомиров, пропускавший мимо себя полк, подзывает командира одной из проходящих рот и говорит: «Из кустов открыт по вашей колонне огонь». Командир роты кричит: «Рота, за мной, ура!» – и бросается в направлении кустов. Рота бросается за ним. Драгомиров доволен; благодарит командира роты и роту.
Был еще ряд подобных случаев.
После этого во многих частях Киевского военного округа началось «натаскивание» частей. Стали заниматься «трюками» специально, затрачивая на это целые часы и действительно доходя до нелепостей. Старались иногда от ротных командиров вплоть до командиров корпусов.
Например, командир IX армейского корпуса генерал Любовицкий (кавалер двух Георгиевских крестов), производя как-то осмотр одной из частей своего корпуса и «подражая Драгомирову», приказал командиру роты скомандовать: «Первая шеренга кругом, вторые номера первой шеренги возьми на носы вторые номера второй шеренги и приседай.» Когда это было исполнено, приказал командиру другой роты, стоявшей около высокого забора, скомандовать: «Рота, кругом, полезай на забор и садись на нем по-вороньи».
Дошло это до Драгомирова. Жестоко влетело генералу Любовицкому и открыло глаза Драгомирову, что требования его хотя вполне разумны, но, по человеческой слабости и глупости, приводят к диким последствиям. Пришлось отдавать ряд указаний и пресекать не по разуму чрезмерную старательность подчиненных.
При обучении войск наступлению М.И. Драгомиров, требуя полного применения к местности, умения закрепляться на рубежах (с широким применением самоокапывания), требовал наступления и перебежек от рубежа к рубежу во весь рост, без залеганий в промежутках между рубежами и без ползания. Эти требования (включенные по настоянию Драгомирова в устав) вызвали особенные против него нападки и обвинения в пренебрежении к огню; указывалось, что эти требования будут приводить только к излишним и крупным потерям.
Драгомиров доказывал, что скорейшее передвижение от рубежа к рубежу является лучшей гарантией для уменьшения потерь. Кроме того, основываясь на своем боевом опыте и знании психики бойцов, он доказывал, что обучать лишним залеганиям просто вредно; что пуля будет заставлять залегать и без обучения; что цепь, которая заляжет под огнем, поднять чрезвычайно трудно.
Наконец, указывалось, что Драгомиров был врагом технических усовершенствований в смысле связи. Это безусловно неверно. Драгомиров лишь доказывал, что тактические средства связи (телеграф, телефон) являются хрупкими средствами связи и наряду с их применением нельзя забывать старого средства – ординарцев.
