При объезде генерал-губернаторства в каком-то пункте представлялась Драгомирову депутация от сахарозаводчиков. Один из представлявшихся, назвав свою явно еврейскую фамилию, якобы добавил: «православный». На это Михаил Иванович, как рассказывали, ответил: «Драгомиров, тоже не из жидов». Справедливость этого рассказа М.И. не отрицал.
Рядом с кабинетом М.И. Драгомирова в доме командующего войсками в Киеве была приемная, в которой дежурил адъютант, а когда адъютант куда-либо уходил, его заменял дежурный унтер-офицер жандармского полевого эскадрона. То, что говорилось громко в приемной, было отчетливо слышно в кабинете.
Приехал представляться генералу Драгомирову какой-то важный Остзейского края барон, с многозначительной фамилией. Застав в приемной дежурного унтер-офицера, немец стал его обучать, как надо о нем доложить, и несколько раз заставил унтер-офицера повторить свою сложную фамилию. Убедившись, что унтер-офицер ее хорошо зазубрил, он сказал: «Хорошо, пойди и доложи, что я приехал». Унтер-офицер открыл дверь в кабинет и, не закрывая ее, сделал шаг в кабинет и отчетливо, раздельно доложил вызубренную им фамилию. Михаил Иванович громко на это сказал: «Проси всех четверых…» Немец, конечно, был крайне обижен и вряд ли впоследствии поминал М.И. добрым словом. Михаил Иванович не отрицал этого случая.
Рассказывали, что во время одной из своих ежедневных утренних прогулок, в сопровождении кого-то при нем состоявшего, Михаил Иванович наткнулся в саду на солдата, который, ухаживая за хохлушкой, запустил обе руки ей за пазуху. Увидев командующего войсками, солдат страшно растерялся и замер со своими руками за пазухой у своей дивчины. Михаил Иванович будто бы остановился и сказал: «Молодчина, действуешь по уставу. Раз руки заняты – правильно отдаешь честь глазами».
М.И. подтвердил, что действительно на такую сцену он наскочил, но что он не похвалил солдата, а изрядно выругал. «Переврали же этот случай, – добавил Михаил Иванович, – чтобы показать лишний раз, что я потворствую солдатам; удивляюсь, что не выдумали какой-нибудь аналогичный случай с офицером, чтобы показать, что вот офицерам я не спускаю».
Однажды свою утреннюю прогулку Михаил Иванович делал в сопровождении приехавшего представиться вновь назначенного черниговского губернатора. Прошли они в городской сад. Губернатор, идя рядом с Михаилом Ивановичем, чувствует сильный запах чеснока, но не может понять, откуда он идет. Нюхал, нюхал губернатор и говорит, обращаясь к М.И.: «Удивительно поганое это жидовское племя. Вот мы с вами, Ваше Высокопревосходительство, находимся в городском саду, ни одного жида не видно, а жидом разит; это, верно, ветерок доносит чесночный запах с Подола.» – «Нет, батенька, – говорит Драгомиров, – вы уж простите меня, старика, это я вчера у себя на хуторе наелся пампушек с чесноком, и от меня сегодня воняет жидом».
Война с Японией. Михаилу Ивановичу приписывали слова: «Да, это верно, что японцы макаки, да только мы – кое-каки». При назначении генерала Сахарова начальником штаба к Куропаткину М.И. Драгомирову приписывали слова: «Плохо дело; сочетание куропатки с сахаром ничего путного не даст». Михаил Иванович категорически отрицал эту фразу, говоря, что это одно из глупых изобретений, ибо ему и в голову не пришло бы фантазировать на сочетание куропатки с сахаром. Если вспомнить изложенный мною выше отзыв генерала Сахарова о М.И. Драгомирове, то, может быть, в этой «куропатке с сахаром» был ключ к ненависти Сахарова к Драгомирову.
Какой-то крупный петербургский сановник, приехавший в Киев, поехал с визитом к Драгомирову и приказал о себе доложить: «Генерал такой-то.» (гражданские чины, получая по должности или по чину титул «превосходительства» или «высокопревосходительства», любили себя величать по-военному генералами). Михаил Иванович любезно его принял, а затем, приехав отдавать визит, приказал доложить: «Архиерей Драгомиров». На недоуменный вопрос смущенного сановника М.И. ответил: «Простите меня, Ваше Высокопревосходительство, вы изволили пошутить, приказав доложить мне о себе как о генерале, а я позволил себе пошутить, назвав себя архиереем».
М.И. приехал как-то в Полтаву на смотр частей войск. Вечером в его вагоне собралось несколько лиц из старших чинов полтавской администрации. Сели играть в винт. Среди играющих был один, «X», бывший прежде адъютантом у одной высокой особы и славившийся тем, что был в молодости недостаточно грамотен и часто путал мужской род с женским.
Михаилу Ивановичу очень не везло. Когда кончился робер и по картам М.И. мог выбрать место, он все же остался на прежнем своем месте. «X» говорит: «Ваше высокопревосходительство, вам на этом месте очень не везло, не перемените ли место?» М.И. был в скверном настроении духа и ответил: «Стар, батенька, чтобы зад. счастье искать». Присутствовавшие усмотрели в этом намек на прошлое «X». Михаил Иванович впоследствии говорил, что сказал это без злого умысла, совсем забыв скользкую репутацию партнера.
Можно было бы вспомнить еще много рассказов и анекдотов, но я заканчиваю на этом.
Характеристика начальствующих лиц КВО и некоторых офицеров Генерального штаба
Как я уже сказал, я после окончания Академии Генерального штаба попал в Киевский военный округ в 1897 году.
Годы 1897—1900 могут считаться кульминационными годами М.И. Драгомирова как командующего войсками. Все главное, в смысле постановки в округе воспитания и обучения войск, а также в смысле подготовки к войне, было сделано. Киевский военный округ, бесспорно, был первым округом во всей России; он являлся образцом, по которому равнялись. Михаилу Ивановичу Драгомирову оставалось только несколько улучшать достигнутые результаты или поддерживать на должной высоте то, что было достигнуто.
Подбор Драгомировым ближайших сотрудников (начальник штаба, генерал-квартирмейстер, начальник военных сообщений, дежурный генерал и начальники окружных довольствующих учреждений – артиллерийского, инженерного, интендантского, санитарного, ветеринарного) был отличный. Насколько было возможно по условиям крайне консервативно-бюрократического принципа старшинства, был подобран и состав старшего командного состава в войсках округа.
Начальник штаба округа генерал-лейтенант Евгений Станиславович Шимановский был образцовым начальником штаба, фанатично преданным долгу и службе и прекрасно знавшим и умевшим неуклонно проводить в жизнь требования Драгомирова.
Для нас, офицеров Генерального штаба, генерал Шимановский был суровым учителем, но в то же время под маской суровости он был человеком крайне доброго сердца и помогал всем, чем только мог.
Генерал-квартирмейстер генерал-майор Николай Владимирович Рузский был блестящим и знающим офицером Генерального штаба. В часы службы он был строгий начальник, а вне службы добрый приятель, готовый весело провести время за бутылкой хорошего вина. Как генерал-квартирмейстер он блестяще руководил работами своего отдела, и генерал-квартирмейстерская часть была для нас, молодых офицеров, прекрасной школой. К полевым поездкам и военным играм мы всегда подготовлялись самым серьезным образом, чтобы не ударить лицом в грязь и не оскандалиться перед начальником штаба или генерал-квартирмейстером. Начальник военных сообщений генерал-майор Мартсон (впоследствии командующий войсками Виленского военного округа) был очень скромный и очень дельный работник. Вне службы он был, как и Н.В. Рузский, добрым приятелем. Дежурный генерал генерал-майор Фролов (впоследствии дежурный генерал Главного штаба) был менее одаренный, чем Рузский и Мартсон, но был очень знающим и добросовестным работником и блестящим дежурным генералом. При подобном подборе своих ближайших помощников Драгомиров мог быть действительно спокоен за правильное направление дела.
