Как можно было ожидать, ливийцы не замедлили узнать о беспомощном положении Египта. Вновь начались переселения через западную границу Дельты, шайки разбойников шатались по городам, начиная с окрестностей Мемфиса и до Средиземного моря, или же захватывали поля и селились по обеим сторонам Канопского устья. Тогда, около 1200 г. до н. э., появился некий Сетнахт, энергичный человек неизвестного происхождения, но, вероятно, бывший потомком старой линии Сети I и Рамсеса II. И хотя страна была раздираема внутренними и внешними врагами, ему удалось, благодаря присущим ему качествам организатора и государственного деятеля, восторжествовать над бесчисленными провинциальными претендентами, восстановить порядок и реорганизовать почти переставшее существовать царство древних фараонов. Он исполнил свою великую задачу с блестящим успехом, но все, что мы знаем об этом, содержится в немногих нижеследующих словах, оставленных нам его сыном Рамсесом III: «Когда боги склонились на мир, дабы вернуть стране ее права, согласно с древними обычаями, они назначили своего сына, происшедшего от их чресл, правителем всех стран на их великом престоле, его – царя Сетнахта… Он привел в порядок всю страну, охваченную мятежом, он убил повстанцев в стране Египетской, он очистил великий трон Египта… Каждый человек проведал своего брата, окруженного стенами (принужденного жить в крепости). Он ввел храмы во владение божественными приношениями, дабы жертвовать их богам, согласно обычным договорам с ними». Можно видеть, что сирийский узурпатор восстановил против себя жрецов тем, что посягнул на их наделы, и что Сетнахт воспользовался этим, дабы над ним восторжествовать, привлекши на свою сторону этот состоятельнейший и могущественнейший класс в Египте.
Мы легко поймем, что напряженная деятельность Сетнахта оставляла ему мало времени для возведения памятников, способных увековечить его имя. Действительно, он не имел даже возможности высечь для себя в Фивах гробницу и потому воспользовался гробницей Сипта и его жены Тауосрит, уже ранее присвоенной, но случайно не использованной Сети II. Его царствование, по-видимому, было кратковременным, ибо последняя относящаяся к нему дата помечена пятым годом его правления: она найдена на обратной стороне папируса, нацарапанной рукой писца, пробовавшего перо. Прежде чем умереть (1198 г. до н. э.), он назначил своим преемником сына Рамсеса, третьего из числа носивших это имя, который уже помогал ему в управлении.
С Рамессидов, родоначальником которых был Рамсес III, Манефон начинает новую династию, XX, хотя старая, очевидно, прервалась уже после Мернептаха и, как мы видели, вероятно, была вновь восстановлена в лице Сетнахта. Рамсес III унаследовал совершенно такое же положение вещей, с каким пришлось иметь дело при вступлении на престол Мернептаха, но, как молодому и сильному человеку, ему было легче с ним справиться. Он немедленно усовершенствовал организацию военной службы, разделив весь народ на классы, обязанные последовательно нести ее. Значительная часть постоянной армии, размеры которой не поддаются точному определению, состояла, как и в дни Рамсеса, из наемников-шерденов, а также включала в себя и контингент ливийцев-кехеков. Наемники, разумеется, служили тот срок, на который они были наняты. Так как туземный элемент постоянно менялся вследствие того, что один призыв за другим отбывал повинность, то фараон стал все более и более зависеть от наемников как постоянного элемента его армии. Дела реорганизованного управления не давали Рамсесу времени обратить внимание на хроническое положение Западной Дельты, пока наконец сами обстоятельства не заставили его внезапно проявить энергию и в этом направлении так же, как в свое время это пришлось сделать царю Мернептаху. Весьма серьезные перемены произошли со времени последней ливийской войны. Беспокойные мятежные жители северной части Средиземного моря, которых египтяне называли «морскими народами», появлялись на юге все в большем количестве. Среди них особенной воинственностью отличались два народа, которых мы до сих пор еще не встречали, – зекели и пелесеты, обычно известные из еврейской истории под именем филистимлян. Пелесеты были одним из древнейших кипрских племен, а зекели, быть может, представляли собой ветвь догреческих сикелийцев, или сицилийцев. В сопровождении отрядов дениенов, шерденов, уашашей и шекелешей вышеупомянутые два народа двигались на юго-восток, без сомнения побуждаемые к тому натиском других народов. Ничего не зная об их языке и обычаях и имея лишь ряд египетских рельефов, изображающих их самих, их одежду, оружие, суда и орудия, бесполезно делать предположения относительно их расовых особенностей, но их переселение представляет собой, очевидно, один из наиболее ранних моментов того медленного, но неуклонного движения на юг, впервые наблюдаемого здесь и затем продолжавшегося долгое время в эпоху европейской истории. Постепенно продвигаясь на юг в Сирию, некоторые из этих переселенцев дошли в занимающий нас момент до верхнего течения Оронта и до Аморейского царства. В то же время наиболее отважные из их судов плавали вдоль берегов Дельты и входили для хищнических нападений в устья реки. Они охотно согласились на предложение ливийских вождей вторгнуться и опустошить Дельту. Ливийский царь Мерией, низложенный после победы над ним Мернептахом, имел своим преемником Уермера, который, в свою очередь, был сменен царем Земером; последний и был руководителем нового вторжения в Египет. По суше и по воде союзники вступили в Западную Дельту, где вскоре столкнулись с Рамсесом III, давшим им битву вблизи города, называвшегося «Усермара-Мериамон (Рамсес III) – каратель Темеха (Ливии)». Вражеские суда были частью уничтожены, частью захвачены, и союзные полчища разбиты с огромными для них потерями. Более 12 500 врагов пало на поле битвы, и по меньшей мере 1000 было взято в плен. Всего больше было убито морских пиратов. Обычный триумф имел место в царской резиденции, причем царь обозрел с дворцового балкона пленных и трофеи среди ликования стоявших внизу вельмож. Амону, даровавшему великую победу, были по обыкновению принесены в жертву живые пленники, и весь Египет ликовал по случаю восстановленной безопасности, благодаря чему, с гордостью заявлял Рамсес, женщина могла уходить из дому так далеко, как ей хотелось, с поднятым покрывалом, не боясь посягательства.
Филистимские пленники Рамсеса III. Рельеф на пилоне в Мединет-Абу
Между тем надвигавшаяся с севера волна грозила постепенно поглотить Египетскую империю; мы уже видели, как ее первые прибои разбились о берега Дельты. Галеры и сухопутные силы северных морских народов, поддерживавших ливийцев против Рамсеса III в пятый год его царствования, являлись лишь передовыми застрельщиками несравненно более серьезного наступления, о близости которого мы уже упоминали; и это наступление находилось теперь в полном движении, направляясь через Сирию. Полчища переселенцев двигались по суше в сопровождении своих семейств, ехавших на своеобразных тяжеловесных двуколках, запряженных быками, и по морю – на многочисленных судах, огибавших берега Сирии. Сирийские города-государства не могли противостоять натиску хорошо вооруженных и опытных в военном деле врагов. Последние прошли через всю Хеттскую страну в Северной Сирии вплоть до Каркемиша на Евфрате и далее за Арвад на финикийском берегу вверх по Оронтской долине до Аморейского царства, которое они опустошили. Хетты, вероятно, потеряли свои сирийские владения, и их могущество в Сирии было совершенно сломлено. Флот переселенцев посетил Аласию, или Кипр, и нигде не было оказано ему вооруженного сопротивления. «Они двигались, предваряемые огнем, вперед к Египту. Их главной опорой были пелесеты, зекели, шекелеши, дениены и уашаши. Эти земли объединились и наложили свою руку на страну, вплоть до круга земли» (которую обтекает «Великий Круг» – океан). «Страны, пришедшие со своих островов среди моря, двигались к Египту, сердцем полагаясь на свое оружие». В Аморее переселенцы разбили центральный лагерь и, по-видимому, временно остановились там.
