Власть в Египте была теперь разделена между многочисленными провинциальными царьками, и такое положение вещей продолжалось, вероятно, более полутора столетий. Полная децентрализация власти неизбежно повлекла за собой экономический упадок. Чужеземная торговля Египта неизбежно свелась к нулю, земледелие и ремесла стояли необычайно низко, и ресурсы страны по милости безответственных властителей неуклонно и быстро истощались. Обширная система орошения медленно приходила в упадок, дороги перестали охраняться, сношения между городами стали небезопасны, а более крупные политические единицы непрерывно страдали от мятежей и волнений среди масс. При таких условиях производительные силы страны, разумеется, неизбежно падали. Хотя наше заключение и не основывается на данных той эпохи – ибо подобное положение вещей в такой век редко когда записывается, даже и косвенно, – все же можно смело его вывести из известных нам сходных политических формаций позднейших времен. Безнадежное положение страны было ясно понято проницательным Исаией, возвестившим своему народу: «Вот, Господь воссядет на облаке легком и грядет в Египет. И потрясутся от лица Его идолы египетские, и сердце Египта растает в нем. Я вооружу египтян против египтян; и будут сражаться брат против брата, и друг против друга, город с городом, царство с царством. И дух Египта изнеможет в нем, и разрушу совет его, и прибегнут они к идолам и к чародеям, и к вызывающим мертвых, и к гадателям. И предам египтян в руки властителя жестокого, и свирепый царь будет господствовать над ними, говорит Господь. Господь Саваоф… Так! обезумели князья цоанские, совет мудрых советников фараоновых стал бессмысленным… Обезумели князья цоанские, обманулись князья мемфисские и совратили Египет с пути главы племен их. Господь послал на него дух опьянения, и они ввели Египет в заблуждение во всех делах его, подобно тому, как пьяный бродит по блевотине своей. И не будет в Египте такого дела, которое совершить умели бы голова и хвост, пальма и трость» (Ис., 19: 1–15). Нельзя нарисовать более верной картины.
Несмотря на такие неблагоприятные условия, один важный элемент египетской культуры проникся новой жизнью. Как в беспокойный век Медичи Италия, и в особенности Флоренция, были отмечены печатью художественного гения и высокоталантливые произведения появлялись в поразительном количестве, как в Каире при мамлюках, несмотря на их непрекращавшийся гнет, постоянные восстания, убийства, захваты власти, следствием чего был экономический упадок страны, развилась и достигла совершенства форма мечети и были возведены благороднейшие памятники сарацинской архитектуры, так и тут при наличии, по-видимому, подобных же неблагоприятных факторов египетские скульпторы постепенно создавали новую эру в истории искусства и проникались импульсами, которые, как мы увидим, достигли своего полного развития в эпоху реставрации, наступившую спустя еще только полстолетия нападений извне и политического распада внутри. Естественно, что сохранилось очень мало произведений эпохи, но скромная часовня, построенная при Осорконе III в Фивах, содержит рельефы, красноречиво свидетельствующие о новых дарованиях, ожидавших лишь благоприятных социальных, политических и экономических условий, чтобы создать величайшие произведения восточного искусства.
Тем временем в Азии происходили глубокие политические изменения, которые, как мы уже говорили, были чреваты величайшими опасностями для Египта. Могущественная военная держава на Тигре уже несколько столетий стремилась занять положение главенствующего государства Западной Азии. Еще в 1100 г. до н. э. Несубанебдед, глава Таниса, отправил дар Тиглатпаласару I, появившемуся в то время на западе, а 250 лет спустя фараон прислал подкрепление западной коалиции, пытавшейся в 854 г. до н. э. сломить могущество Салманасара II под Каркаром. Тиглатпаласар III, выведя Ассирию из состояния временного упадка, обратил все ее силы на Запад и с 734 по 732 г. до н. э. опустошал Палестину и Сирию вплоть до самых границ Египта. Арамейское царство, со своей столицей Дамаском, пало, и весь Запад стал в подчиненное положение к Ассирии. В течение краткого царствования Салманасара IV, последовавшего за Тиглатпаласаром III, Израиль вместе с другими был поднят к восстанию Севой или Соем (4 Цар., 17: 4), который был либо оставшимся в других отношениях для нас неизвестным властителем Дельты, либо правителем Мусри, царства в Северной Аравии, название которого звучит настолько по-египетски, что может внести путаницу в наше понимание документов эпохи, путаницу, быть может, уже существовавшую в умах клинописных писцов. Самария несколько лет выдерживала последовавшее затем нападение ассирийцев, но при великом преемнике Салманасара IV Саргоне II она пала в 722 г. до н. э. Знатнейшие израильские фамилии были переселены в Ассирию, и нация как таковая перестала существовать. Чувствуя свое бессилие открыто противостоять грозной ассирийской армии, ничтожные египетские царьки постоянно разжигали недовольство и мятеж среди сирийско-палестинских владетелей, чтобы по возможности создать ряд буферных государств между собой и Ассирией. В 720 г. до н. э. Саргон опять появился на западе для подавления восстания, без сомнения поддерживавшегося Египтом. Одержав полную победу на севере, он двинулся на юг, к Рафии, где совершенно разбил южную коалицию, и в том числе отряд египетских войск под начальством некоего Сиби. Ассирийские полчища, таким образом, вторично прихлынули к самой границе Египта, и его царьки должны были ясно сознавать угрожавшую им опасность. Вероятно, только традиционная слава Египта прошлых дней, когда он главенствовал в Азии и цари Ниневии добивались его дружбы посредством даров, удержали Тиглатпаласара III и Саргона от перехода через его границу и открытия того, насколько плачевно был он слаб. Положение было теперь совершенно обратное: под 715 г. анналы Саргона гласят о получении даров от пер-о (фараона) Египта, вероятно – Бокенранефа.
В то время как Египет находился в таком опасном положении, на Севере, вероятно, около 711 г. до н. э., спустя приблизительно десять лет после удаления Пианхи, вновь появились нубийские властители. Царю Пианхи в то время наследовал его брат Шабака, начинающий собой непрерывный ряд чисто эфиопских царских имен. Он женился на дочери Пианхи и, разумеется, основывал свои притязания на престол, как и в Египте, не только на своем собственном происхождении, но и на этом союзе. Мы не имеем документов, посвященных покорению им страны, но Манефон утверждает, что он сжег Бокенранефа живым. Нижний Египет был совершенно покорен, эфиопское владычество признано, и Шабака утвердился настолько прочно, что стал основателем XXV, или Эфиопской, династии, как об этом свидетельствует Манефон. Сознавая серьезную опасность, проистекавшую от непосредственной близости грозной Ассирии, Шабака немедленно отправил своих агентов сеять мятеж среди сирийско-палестинских государств. В Земле Филистимской, Иудее, Моавии и Эдоме он обещал поддержку ассирийским вассалам в случае, если они поднимутся против своего ниневийского владыки. Памятуя былое владычество Египта, не поняв теперешнего состояния его бессилия и желая сбросить с себя гнетущее ассирийское ярмо, они с полной готовностью внимали эмиссарам Шабаки. В одной только Иудее пророк и государственный человек Исаия предвидел всю тщету надежды на помощь Египта и конечную катастрофу, долженствовавшую разразиться в лице ассирийцев над самой Нильской державой (Ис., 10: 4). Бдительно следивший ассирийский царь, услышав о зарождавшейся коалиции, предупредил ее настолько быстро, что заговорщики поспешили отказаться от своих планов и заявить о своей верности. Несмотря на осложнения в Вавилоне и восстания на севере, даровитый и энергичный Саргон с блестящим успехом продолжал усиливать свое могущество и оставил в 705 г. до н. э. в наследство своему сыну Синахерибу первую прочную, хорошо сплоченную империю, основанную семитическим царем.
