Ни в одной стороне жизни египтян Среднего царства не сказывается так явно изменение и развитие, как в религии. Здесь снова перед нами новый период. Официальное главенство Ра, столь очевидное со времени возвышения V династии, сохранилось в течение внутренних смут, следовавших за падением Древнего царства, и при возникновении XII династии его торжество было полным. Другие жреческие коллегии, желавшие отвоевать для своего, быть может, всецело местного божества частицу славы бога-солнца, постепенно открыли, что оно лишь форма и имя Ра, и некоторые из них зашли настолько далеко, что их теологические спекуляции отразились на имени бога. Так, например, жрецы бога-крокодила Себека, не имевшего вначале никакого касания к богу-солнцу, назвали его теперь Себек-Ра. Подобным же образом Амон, до тех пор незначительный местный бог Фив, несколько выдвинувшийся вследствие политического возвышения города, стал отныне богом-солнцем и стал обычно именоваться своими жрецами Амоном-Ра. В этом движении заключались зачатки тенденции в сторону пантеистического солярного монотеизма, который мы в свое время проследим вплоть до его замечательного конца.
Храмы, вероятно, несколько увеличились в размерах, но официальный культ по существу не изменился, и все еще было мало жрецов. Храм Анубиса, построенный Сенусертом II в Кахуне, вблизи Файюма, находился в ведении всего лишь одного знатного человека на положении «храмового старосты», имевшего под своим начальством «главного чтеца» и девять помощников. Только «храмовый староста» и «чтец» состояли постоянно при святилище, тогда как девять помощников были мирянами, служившими при храме только один месяц в году, по истечении которого они уступали свое место новым девяти, сдавая им на руки храмовое имущество. Кроме того, для низших служебных обязанностей существовали шесть привратников и два служителя.
Торжество Осириса было не менее полным, чем Ра, хотя и вследствие совершенно иных причин. Главенство Ра было в широкой мере обусловлено его политическим господством, еще усиленным тем престижем, которым бог-солнце всегда пользовался в Нильской долине; в то время как авторитет Осириса не имел никакого отношения к государству и всецело был обязан народу. Вполне возможно, что жрецы способствовали его торжеству путем настойчивой пропаганды, но поле их деятельности было среди народа. В Абидосе миф об Осирисе вылился в ряд драматических представлений, в которых главные события жизни, смерти и конечного торжества бога ежегодно изображались жрецами перед толпой. В некоторых частях представления позволялось принимать участие народу, и все в целом было, без сомнения, настолько же многозначительно в глазах толпы, как представления страстей в Средние века. Мы нередко находим на могильных плитах молитву о том, чтобы в будущем иметь возможность покидать гробницу и присутствовать на этих праздничных представлениях. Среди инсценированных событий имело место процессионное перенесение тела бога в его усыпальницу для погребения. Было вполне естественно, что этот обычай приведет наконец к признанию места в пустыне за Абидосом, игравшего в обряде роль усыпальницы, подлинной гробницей Осириса, и так гробница царя I династии Джета, правившего более чем тысячу лет назад, считалась уже в эпоху Среднего царства гробницей Осириса. С возрастанием почитания она стала подлинной священной усыпальницей, и с Абидосом, в отношении святости, не могло равняться никакое другое место в Египте. Все это оказывало на народ сильнейшее влияние. Люди стекались на поклонение, и древняя гробница Джета была погребена под целою горою сосудов, заключавших приношения по обету. Если представлялось возможным, египтянин погребался в Абидосе внутри ограды, заключавшей храм бога, пока гробницы не стали захватывать площади храма и жрецы не сочли нужным, дабы воспрепятствовать этому, обнести их стеной. Начиная с самого визиря и кончая смиреннейшим батраком, мы видим египтян заполняющими это наисвященнейшее кладбище страны. Когда погребение в Абидосе было невозможно, как, например, для номарха, знатные покойники, по крайней мере, привозились туда после бальзамирования, чтобы побыть вблизи великого бога и присутствовать некоторое время при его церемониях, после чего они отвозились назад и погребались дома. Что же касается большинства людей, для которых даже и это было недоступно, то они ставили там памятные плиты для самих себя и для своих родственников, на которых обращались к богу с прославлением и молитвой о том, чтобы он вспомнил их на том свете. Царские чиновники и правительственные эмиссары, которых дела приводили в город, не упускали случая поставить такую плиту, и дата, и характер их командировок, иногда начертанные ими на ней, сообщают нам драгоценные исторические факты, о которых мы иначе ничего бы не знали.
Саркофаг и обстановка склепа эпохи Среднего царства. Макеты лодок, фигурки слуг, готовящих еду и пиво, и дома (в центре)
Вследствие того что переживания умершего все больше отождествлялись с судьбою Осириса, начали полагать, что суд, перед которым пришлось предстать богу, ожидал также всех отправлявшихся в его царство. Довольно странно, что сам Осирис председательствовал в судилище, перед которым, предполагалось теперь, надлежало предстать всякому прибывающему в потусторонний мир. Он был известен как Судья уже в эпоху Древнего царства, но не ранее эпохи Среднего царства эта идея развилась вполне и прочно укоренилась в потусторонних воззрениях египтян. Умерший вводился в судную палату и представал перед Осирисом, восседавшим на престоле, и сорока двумя ужасными божествами, представлявшими собою номы, на которые делился Египет. Здесь он обращался к судьям и перед каждым из сорока двух богов заявлял о своей невиновности в том или ином грехе, в то время как сердце его взвешивалось на весах, на другой чаше которых находилось перо, символ истины, с целью испытать правдивость его уверений. Сорок два греха, в которых, по его словам, он был повинен, являются теми же, которые одинаково осуждаются и современной совестью; они могут быть суммированы как убийство, воровство, в особенности ограбление меньшей братии, ложь, обман, лжесвидетельство и клевета, оскорбление, половая распущенность, разврат, супружеская измена и кощунство против богов или умерших, как то хула или похищение погребальных приношений. Можно видеть, что нравственный уровень был высок; кроме того, в этом суде египтяне впервые в истории выразили вполне определенно ту идею, что судьба умершего всецело зависит от нравственного характера земной жизни, – идею будущей ответственности, первые намеки на которую мы находим в эпоху Древнего царства. Концепция в целом замечательная, тысячу или более лет спустя никакой подобной идеи не возникало у других народов; и в Вавилоне, и в Израиле добрые и злые, все одинаково сходили после смерти в мрачный Шеол, где между ними не делалось никакого различия. Те, которые не проходили благополучно через судилище Осириса, осуждались испытывать голод, жажду, лежа во мраке могилы, откуда они не смели выйти, чтобы увидеть солнце. Существовали также страшные палачи, из которых один, представлявший собою ужасное сочетание крокодила, льва и гиппопотама, присутствовал на суде, и ему отдавались на растерзание виновные.
