«Но я не хочу, как они, – мучительно размышляла Катя, – всю жизнь думать только о работе и куске хлеба, а потом прозябать на пенсии».
Она вошла в садовские ворота, детей на участке не было, слишком сыро. Пришлось подниматься в группу.
Ванька вышел недовольный, то ли ужин не понравился, то ли подрался с кем-то. Чтоб не задерживаться, Катя сама быстро одела брата. Не хотела сталкиваться с противной воспитательницей. У Ваньки их было две: одна противная, другая – очень противная.
В раздевалку заглянула та, что просто противная.
– Ваня сегодня опять подрался, – заявила она.
– Зачем же ты дрался? – равнодушно спросила Катя.
Ванька нахмурился и промолчал.
«Моя школа» – Катя невольно улыбнулась.
– А мама где? – не отставала воспитательница.
– На работе, – соврала Катя, взяла брата за руку, шепнула: – «Идем! – Дважды просить не пришлось.
– Пусть завтра сама придет! – крикнула воспитательница.
– Угу… – привычно отозвалась Катя.
Брат шагал рядом, Катя крепко держала его за руку, так, на всякий случай, потому что он с характером. Убежит – ищи его потом.
Он шагал, опустив голову, и бубнил себе под нос:
– Я не пойду больше в сад! Не пойду! Сами ходите!
Катя благоразумно отшучивалась, надо было как-то переключить Ваньку, чтоб у него улучшилось настроение.
– Да ладно, чего ты… у тебя же там друзья и все такое, – напомнила Катя.
– Не пойду!
– И что? Дома будешь сидеть?
– Ну и буду!
– А дома-то и нет никого, – сказала Катя.
– Неправда! Ты дома!
– Здрассьте! Я же в школу хожу!
– Ага! А потом приходишь! А меня спать заставляют! Я не люблю спать!
Катя очень хорошо понимала брата. Она ненавидела детский сад. Ненавидела до такой степени, что заболевала, и родителям приходилось сидеть с ней дома по очереди. Но не стоило рассказывать об этом брату. Надо было как-то примирить его с действительностью. И Катя предложила:
– Хочешь, я буду забирать тебя сразу после уроков?
Ванька взглянул на нее, снова опустил голову, задумался.
– Хочу. – Для убедительности он кивнул упрямой лобастой головой.
– Хорошо. – Катя тоже кивнула, и между ними сразу же установились доверительные отношения. Ванька подобрел, пошел быстрее и начал рассказывать обо всем, что случилось сегодня. Рассказывал он обстоятельно и подробно. И хотя Катя могла бы передать его рассказ слово в слово, потому что Ванькины дни мало чем отличались один от другого, но она все-таки терпеливо слушала, где надо угукала, где надо ахала или хмыкала. Это нехитрое действо позволяло ей думать о своем, потому что брат увлекался, не шалил, шагал рядом, крепко держа ее за руку.
Больше всего на свете Катя любила, оставшись в одиночестве, размышлять о чем-нибудь таком, важном для нее. А важного было много, ведь все время что-то происходило с ней или вокруг нее. Постоянно приходилось делать выбор, подчас непростой, принятие того или иного решения требовало времени, сосредоточенности, надо было как-то упорядочить собственные мысли, сделать выводы, вытащить главное из того хаоса, что частенько возникал в голове. Вот как, например, сегодня. Катю будоражили написанные несколько строчек стихотворения. Она не любила, когда ее прерывали. Еще бы! Ты, можно сказать, отвлеклась от всего, сосредоточилась, абстрагировалась, ушла в творческий процесс, а тебе. – «Пойди почисть картошку!» Конечно, и картошку тоже кто-то должен чистить. Но должно же быть у человека время для того, чтобы подумать, выразить себя, свои мысли. А иначе что получается? Мы рождены для того, чтоб есть, пить, спать, ходить в школу, работать, по выходным ездить на дачу, потом снова работать… «И так без конца до конца». – Кате пришла на ум строчка из полузабытой песенки, пропетой героем мультика про Синюю Бороду. Она невольно усмехнулась. Ванька дернул ее за руку.
– Кать, ты чего?! – требовательно спросил он.
Катя взглянула на брата и улыбнулась:
– Нет, ничего…
– А почему не отвечаешь?
– Извини, я не расслышала…
– Уши надо мыть, – проворчал Ванька, и добавил: – Кефиром.
Катя рассмеялась.
Они уже подошли к дому. Брат отпустил ее руку и побежал в подъезд. Катя направилась следом.
Глава 2
Мусорное ведро
Кто-то нажал дверной звонок. Катя выглянула из комнаты. Мимо пронеслась мама, с таким лицом, что Кате сразу стало понятно – будет скандал. Не спрашивая «кто?», мама резко распахнула входную дверь.
Спрашивать незачем. Это папуля явился. Наконец-то! Пальто нараспашку, на лице блаженная улыбка, а на часах двенадцатый час ночи. Пьян.
И мама уже успела позвонить и на работу, и на мобильный, и знакомым. Она бы и в милицию позвонила, такое уже было. Но в милиции ее бы вежливо послали. Там сидят ко всему привычные люди, подумаешь, чей-то муж где-то задержался!
Между тем папа, улыбаясь во весь рот, произнес:
– А, роднули мои, девочки, папулю встречаете…
– Нажрался, – констатировала мама и шумно вздохнула, с характерным всхлипом. «Сейчас будет плакать», – с тоской подумала Катя, наблюдая за родительской сценой.
– А папа немножко выпил. – Он попытался разуться, но не получилось с первого раза. Еще бы, он и стоял-то с трудом.
«Вмешаться или нет?» – размышляла Катя. Пока она размышляла, мама метнулась на кухню, выскочила оттуда с мусорным ведром и сунула папе.
– Вынеси мусор! – выкрикнула.
Он взглянул в ведро и рассмеялся. Он смеялся и смеялся, а мама развернула его и вытолкала из квартиры. Стала спиной к двери, прижалась, взглянула на Катю невидящими глазами.
– С ума сошла? – тихо спросила Катя. – Куда ты его отправила?
– Пусть хоть что-нибудь сделает! – бросила мама.
– Что?! Вынесет мусор в полночь?! – сорвалась Катя.
– Да! – выкрикнула ей в лицо мама.
«По-моему, я тут единственный нормальный человек, – думала Катя. – Как же надоело-то все!»
Они стояли в прихожей и прислушивались к звукам подъезда. Тишина!
Мамино лицо покрылось красными пятнами, губы дрожали.
– Катерина, верни его…
Катя открыла было рот, но тут же захлопнула. Молча накинула пальто на домашний халат, сунула босые ноги в ботинки и, отстранив маму от двери, вышла на площадку. За спиной раздались всхлипывания.
«Надоели, надоели, надоели!» – бубнила Катя, сбегая по ступенькам.
– Когда же это все кончится! – в сердцах произнесла она, выходя из подъезда в холодную ноябрьскую ночь.
