Остерман же в феврале 1713 года отправился в Берлин к только что вступившему на престол прусскому королю Фридриху Вильгельму I. Он вез ему в подарок нескольких «великанов» – рослых русских солдат для отборной гвардии короля. Задача его была то же, что и в прошлый приезд: «перебить» предложения шведов и удержать Пруссию в союзе с Россией. Те же цели преследовал и сам Петр, встретившийся в том же феврале 1713 года с Фридрихом Вильгельмом в Ганновере. Тогда он писал Меншикову: «Здесь нового короля нашел я зело приятна к себе, но ни в какое действо оного склонить не мог, как я мог разуметь, для двух причин: первое, что денег нет, другое, что много псов духа шведского, а король сам политических дел не искусен, а тогда дает в совет министрам, то всякими видами помогают шведам, к тому же не осмотрелся. То видев, я, утвердя дружбу, оставил». И в самом деле, Фридрих Вильгельм одновременно вел переговоры со Швецией, не забывая об интересах Пруссии. В этой сложной обстановке начинающему дипломату Остерману также удалось «утвердить дружбу» и уже в феврале следующего, 1714 года в Россию прибыл прусский посланник В.А. Шлиппенбах и подтвердил, что Пруссия признает права России на Карелию и Ингерманландию, а 1 (12) июня 1714 года между Пруссией и Россией был заключен оборонительный союз.
Ознакомившись с результатами переговоров Остермана в Берлине, Петр приказывает руководителю российской дипломатической службы графу Головкину заключить с Остерманом долгосрочный договор. Документ гласил:
«Понеже секретарь Остерман обязался до окончания Шведской войны в его Царского величества службе пробыть, того ради я ему сим именем Его Царского Величества обещаю:
1) что ежели по окончании помянутой войны он с состоянии не будет службу свою продолжать, тогда оного или где инде в службы Его Царского Величества употребить, или вовсе уволить и с милостивейшим абшитом
[10] отпустит;
2) такоже в бытность его в службе Его Царского Величества везде свободную и пристойную квартиру или на то деньги дать, чтобы оную сам искать себе мог;
3) и понеже он, что до сего жалования надлежит, как прежде сего, так и ныне, себя единой милости Его Царского Величества предает, того ради я ему обещаю, что он в бытность его в России, всегда таким жалованием снабжен будет, которым он честно пропитаться может;
4) и обнадеживаю я его впрочем о Его Царского Величества милости и защищении во всяком случае.
В Ганновере февраль 20 дня 1713 года граф Гаврило Головкин».
В 1715 году Остерман получил звание Канцелярии Советника и отправился в Голландию, выполняя тайные поручения уже знакомого нам князя А.В. Куракина, руководившего внешней политикой России.
А в 1718 году уже самостоятельно вел переговоры со Швецией на Аланском конгрессе.
* * *
Со времен полного разгрома шведской армии под Полтавой прошло уже почти десять лет. Карл XII укрылся в Турции, но вскоре султан, приютивший беглеца, попытался продать его голову России и Польше. Карлу снова пришлось бежать и очень быстро – всего через две недели он уже в Померании, а потом вернулся в Швецию и теперь пытался хотя бы отчасти вернуть утраченное положение своей страны на европейской арене.
Со стороны России на Аланские острова прибыли уже знакомый нам Яков Виллимович Брюс, Павел Иванович Ягужинский и наш герой, со стороны Швеции – Георг Генрих фон Герц, барон фон Шлитц и Карл Юлленборг.
Карл XII
Переговоры начались 12 мая и тянулись до конца года. Судьба Карелии и Ингерманландии по сути была уже решена, теперь обеим странам важно оставить за собой Эстляндию, Лифляндию и южное побережье Финляндии с Гельсингфорсом. По этому поводу Отсерман писал Петру: «Мы удивляемся, как он, Герц, и мыслить может, что ваше величество такой мир учинит, когда вы чрез XVIII лет счастьем и славою войну вели и оную с Божьей помощью и далее с меньшею силою вести можете, понеже, великая честь тех провинций всегда к российской стороне принадлежала и вашего величества наследные земли суть. И для того ваше величество причины имели назад возвратить искать: но ежели ныне вашему величеству теми одними провинциями удовольствоваться, то какое вам из сей долгой войны за такие великие иждивения награждение было и Санкт-Петербург вашему величеству никакой или весьма малой пользы будет, ежели Ревель и все другие провинции за вами останутся; но когда Ревель и Гельсингфорс в шведском владении останутся, то и весь фарватер от Санкт-Петербурга у них же в руках будет, и таким образом вам весьма полезнее в войне остаться, нежели такой неприемлемый мир учинить».
Кроме того, Карл стремился снова «протащить» на Польский престол Станислава Лещинского. Через своих послов король даже предлагал Петру вместе выступить против Дании. Но Петр, хоть был и не в восторге от датского короля, это предложение отверг. Курьеры так и сновали между Петербургом и Стокгольмом, возвращались в столицы и послы, для переговоров со своими правителями, но компромисс так и не нашли. В конце концов Остерман предложил Петру: «Король шведский, – человек, по-видимому, в несовершенном разуме; ему – лишь бы с кем-нибудь драться. Швеция вся разорена, и народ хочет мира. Королю придется с войском куда-нибудь выступить, чтоб за чужой счет его кормить; он собирается в Норвегию. Ничто так не принудит Швецию к миру, как разорение, которое причинило бы русское войско около Стокгольма. Король шведский, судя по его отваге, должен быть скоро убит; детей у него нет, престол сделается спорным между партиями двух германских принцев: гессен-кассельского и голштинского; чья бы сторона ни одержала верх, она будет искать мира с вашим величеством, потому что ни та, ни другая не захочет ради Лифляндии или Эстляндии потерять своих немецких владений».
Остерман как в воду глядел: 30 ноября (11 декабря) 1718 года Карла убили во время похода в Норвегию, бывшую тогда под протекторатом Дании. Он погиб от шальной пули при осаде крепости Фредрикстен, а возможно стал жертвой заговора шведской аристократии, недовольной продолжением войны. После его гибели министры новой королевы Ульрики-Элеоноры пытались возобновить переговоры, но они оказались не готовы идти на уступки. Остерман в Стокгольме был на личной аудиенции королевы и после этого заявил шведским министрам, что «они будут тужить о том, что нынешние добрые диспозиции
[11] его царского величества к миру пропустили и на предложенных от него резонабельных
[12] кондициях
[13] миру не учинили». В итоге «побряцав оружием» стороны разошлись, так и не достигнув соглашения.
