А пока императрице прискучила ее многолетняя связь в Разумовским и она обратила внимание на юного Шувалова. Но почти одновременно с Шуваловым интерес у Елизаветы вызывает другой юноша: двадцатилетний Никита Афанасьевич Бекетов. Елизавета увидела его на спектакле, поставленном учениками Сухопутного кадетского корпуса. Она устроила ему назначение генерал-адъютантом к графу Разумовскому, потом дала чин полковника, а императрица пожаловала его богатыми поместьями. Молодому человеку стал покровительствовать Бестужев, желавший ослабить влияние Шуваловых. И вот уже императрица уезжает на лето в Петергоф без Ивана Шувалова, но в сопровождении Никиты Бекетова. Что делать?
Рассказывает Екатерина Алексеевна: «В этом году случилось событие, которое дало придворным пищу для пересудов. Оно было подстроено интригами Шуваловых. Полковник Бекетов, о котором говорилось выше, со скуки и не зная, что делать во время своего фавора, который дошел до такой степени, что со дня на день ждали, кто из двоих уступит свое место другому, то есть Бекетов ли Ивану Шувалову, или последний первому, – вздумал заставлять малышей певчих императрицы петь у себя. Он особенно полюбил некоторых из них за красоту их голоса, и так как и он сам, и его друг Елагин были стихотворцы, то он сочинял для них песни, которые дети пели. Всему этому дали гнусное толкование; знали, что ничто не было так ненавистно в глазах императрицы, как подобного рода порок. Бекетов, в невинности своего сердца, прогуливался с этими детьми по саду: это было вменено ему в преступление. Императрица уехала в Царское Село дня на два и потом вернулась в Петергоф, а Бекетов получил приказание остаться там под предлогом болезни. Он там остался в самом деле с Елагиным, схватил там горячку, от которой чуть не умер, и в бреду он говорил только об императрице, которой был всецело занят; он поправился, но остался в немилости и удалился, после чего был переведен в армию, где не имел никакого успеха. Он был слишком изнежен для военного ремесла».
Теперь Шувалов один царствует в сердце Елизаветы. В 1753 году Савва Чевакинский начинает строить для молодого фаворита роскошный дворец на Итальянской улице близь Невского проспекта (современный адрес – Итальянская ул., 25). Дворец построен в стиле елизаветинского барокко, однако по мнению И. Грабаря этот дом «был первым зданием в России, в котором уже чувствовался некий, – правда едва уловимый – поворот от Растрелли к классицизму». Императрица Екатерина в свих записках говорит, что «снаружи этот дом, сам по себе большой, был похож по своему убранству на манжеты из алансонских кружев, – до того был украшен орнаментами».
Дом № 25 по Итальянской улице. Современное фото
Надо думать, что проект здания составлялся не без участия его будущего владельца, который будучи человеком елизаветинской эпохи мыслями устремлялся в будущее, разделял идеалы просветителей и старался служить Просвещению уже «здесь и сейчас».
24 октября 1754 года хозяин справил в доме новоселье с балом и маскарадом.
В связи с этим маскарадом появилась ода Ломоносова, которую он посвятил своему покровителю:
Европа что родит, что прочи части света,Что осень, что зима, весна и кротость лета,Что воздух и земля, что море и лесаВсё было у тебя, довольство и краса.Вчера я видел все и ныне вижу духом,Музыку, гром и треск еще внимаю слухом.Я вижу скачущи различны красоты,Которых, Меценат, подвигл к веселью ты.Отраду общую своею умножаешьИ радость внутренню со всеми сообщаешь.Красуемся среди обильных райских рек.Коль счастлив, коль красен Елисаветин век!
Михаил Васильевич не случайно сравнивает Шувалова с древнеримским филантропом Меценатом. Иван Иванович не раз оказывал помощь и самому Ломоносову.
В октябре 1752 года Михаил Васильевич представил в Сенат прошение: «Желаю я, нижайший, к пользе и славе Российской империи завесть фабрику для делания изобретенных мною разноцветных стекол и из них бисеру, пронизок и стеклярусу и всяких других галантерейных вещей и уборов, что еще поныне в России не делают, а привозят из-за моря великое количество ценою на многие тысячи».
Для строительства мозаичной фабрики и стекольного завода Михаил Васильевич и просил дать ему не далее 150 верст от Санкт-Петербурга поместье с лесом и 200 душ крестьян.
Иван Иванович устроил встречу Ломоносова и императрицы на куртаге 23 февраля 1753 года. Ломоносов изложил свою просьбу Елизавете Петровне и получил в свое полное распоряжение мызу Усть-Рудицы с прилежащими к ним деревнями.
Так возникла усть-рудицкая «Фабрика делания разноцветных стекол и из них бисера, пронизок и стекляруса и всяких галантерейных вещей и уборов». Стеклярус, произведенный этой фабрикой, был использован в оформлении волшебного интерьера Стеклярусного кабинета в Китайском дворце великой княжны Екатерины Алексеевны в Ораниенбауме, смальты – для мозаичного портрета Петра I.
Для того чтобы познакомить общество с различными способами применения стекла и, как бы мы сейчас сказали, «сформировать потребительский спрос» на стеклянные изделия, Ломоносов пишет стихотворное «Письмо о пользе стекла» длиной в 440 строк и адресует его своему покровителю Ивану Ивановичу Шувалову. Однако настоящим адресатом письма было все светское общество. В этом стихотворении Ломоносов в частности пишет:
Коль пользы от стекла приобрело велики,Доказывают то финифти, мозаики,Которы в век хранят геройских бодрость лиц,Приятность нежную и красоту девиц,Чрез множество веков себе подобны зрятсяИ ветхой древности грызений не боятся.
Этой фабрике суждено стать прародительницей знаменитого Императорского фарфорового завода, которые после 1917 года стал носить имя Ломоносова, и чья продукция уже почти три века известна всей Европе. Шувалов не «перводвигатель» этого проекта, но без его покровительства он никогда бы не был осуществлен.
* * *
Сила влияния Ивана Шувалова и его семейства все возрастает. Он скромно отказывается от графского титула, который получают его дяди, но принимает орден Св. Андрея Первозванного, Св. Владимира и Александра Невского, Св. Анны и Белого орла. В 1773 году он получает чин действительного тайного советнике, а пять лет спустя – обер-камергера. Ивану Ивановичу даровано право прямого доклада императрице, минуя все инстанции – немаловажная привилегия, которой он умело, без злоупотреблений пользовался. Он готовит многие указы и объявлял Сенату или губернаторам повеления императрицы. Как же он распорядился властью, которую приобрел?
Два наиболее ярких и важных начинания Ивана Шувалова вам, наверное, хорошо известны. Он основал Московский университет – первый университет в России и Академию художеств в Петербурге.
Проект университета составил для Шувалова Михаил Васильевич Ломоносов, использовав европейский опыт, прежде всего устройство университета в Марбурге, где когда-то учился сам. В университете было три факультета: философский – аналог средневекового «тривиума» и более позднего бакалавриата – дававший начальное гуманитарное образование и юридический и медицинский, на которых студенты получали специализацию и возможность продолжить обучение и на философском факультете. В отличие от университетов Европы, в Московском университете не было богословского факультета, будущие священники получали образование в рамках церковных учебных заведений.
