Каподистрия дружил с Пещуровым, а значит – покровительствовал Горчакову. Нессельроде же относился к нему враждебно, и когда-то отказался ходатайствовать о присвоении Александру чина камер-юнкера, бросив недовольно: «Он же метит на мое место!» (Эти слова оказались пророческими). Тем не менее в 1819 году Горчаков удостоен придворного звания камер-юнкера.
В 1822 году Каподистрия вынужден уйти с поста, так как внешняя политика России развивалась все более вопреки интересам Греции – там вспыхнула революция под руководством князя Ипсиланти, а Александр даже в самые либеральные свои годы не поддерживал революций. Иоанн не был формально отстранен от должности до 1827 года, но его отправили в долгосрочный отпуск «для поправления здоровья». Меттерних называл тайную отставку Каподистрии и усиление влияния Австрии на Россию «самой полной из побед, когда либо одержанных одним двором над другим». Министерство осталось за Нессельроде, а Горчаков – полностью в его власти. С этим также может быть связана его «ссылка» в Рим.
А в Европе продолжалось бурное кипение революций. 11 апреля 1827 года Третье Национальное собрание в Тризине избрало графа И. Каподистрию на 7 лет правителем Греции. Но уже 9 октября 1831 года он убит заговорщиками при входе в церковь. Еще одна потеря для Горчакова. Каподистрия был не только его покровителем, но и учителем, а в годы юности даже кумиром, его мраморный бюст всегда находился в кабинете Горчакова, перед смертью Александр Михайлович завещал его Министерству иностранных дел и попросил «хранить его в память обо мне в Санкт-Петербургском главном архиве».
* * *
После отставки Каподистрии Горчаков служит под началом Нессельроде. Этот человек враждебно относится к молодому дипломату, их политические взгляды не совпадают, но и у Нессельроде можно многому научиться. Великая княжна Ольга Николаевна, с которой позже близко познакомится Александр Михайлович, оставила нам такой портрет графа: «Нессельроде, канцлер и министр иностранных дел во время царствования Папа, был тем, кто как никто другой умел облечь в вежливую придворную форму то, что было резким в его выражениях или поступках. Он был одним из последних представителей блестящей эпохи, давшей таких способных людей, как Штейн, Талейран, Меттерних, которые в 1815 году могли создать растерзанным народам Европы новую базу существования. При Нессельроде было много блестящих дипломатов, почти все немецкого происхождения, как, например, Мейендорф, Пален, Матусевич, Будберг, Брунов. Единственных русских среди них, Татищева и Северина, министр недолюбливал, как и Горчакова». Из Италии Горчакова переводят в Вену, советником посольства. Должность эта также не сулит ему большого карьерного взлета. Зато в Вене он находит жену – красавицу-вдову Марию Александровну Мусину-Пушкину (урожденную княжну Урусову), Горчакову уже 40 лет, Марии Александровне – 37, у нее пятеро детей от первого брака – дочь и четыре сына. Позже она родит Горчакову еще двоих сыновей.
М.А. Мусина-Пушкина
Мария Александровна племянница начальника Горчакова – Дмитрия Павловича Татищева, который выступал категорически против того, чтобы породниться с Александром Михайловичем. Ради этого брака Александру пришлось выйти в отставку и на некоторое время покинуть дипломатическую службу, впрочем, он, вероятно, не очень грустил о Вене. А вот материальное положение его было тяжелым. Дипломатическая служба не приносила много денег. Сам Горчаков писал об этом весьма уклончиво: «Необходимость для государственных служащих придерживаться образа жизни, обусловленного обстоятельствами и общественным мнением, ставила тех из них, кто не обладал наследственным состоянием и не занимал старших должностей, в трудные, часто унизительные условия, – вспоминал он позднее. – Разница в размере содержания старших и младших служащих одного учреждения могла быть десятикратной, а то и более». Теперь же не стало и этого, а с появлением большой семьи возросли расходы. Он просил должность посла в Османской империи – ему отказали. Но за Горчакова вступилась его новая родня – Урусовы. Благодаря их хлопотам он получил назначение в Штутгард – столицу княжества Вюртенбергского. Ему предстояло устроить брак великой княжны Ольги Николаевны с Карлом Фридрихом, наследным принцем Вюртембергским.
3
Ольга Николаевна – средняя дочь Николая I, с детства отличалась ровным, спокойным характером. Она оставила подробные воспоминания о своем детстве, которые назвала «Сон юности». Немало страниц в этой книге посвящены поискам жениха. Ольга с юности понимала, что ее замужество – дело государственное и, как хорошая девочка, хорошая дочь, и хорошая принцесса была готова полюбить того, кто будет предназначен ей судьбой. Беда была в том, что претенденты на ее руку все время менялись и Ольга едва успевала «переориентировать» свое сердце. При этом будучи ученицей Жуковского и дочерью эпохи романтизма Ольга полагала, что «только тот союз, который создан на личной симпатии и доверии, может подходить для меня и что не положение, а только человеческие достоинства были в состоянии завоевать мое сердце». Но одновременно она сознавала, что рождение в царской семье накладывает определенные ограничения: «Молодой девушке, главным образом принцессе в возрасте, когда выходят замуж, достойны сожаления, бедные существа! В готтском Альманахе указывается год твоего рождения, тебя приезжают смотреть, как лошадь, которая продается. Если ты сразу же не даешь своего согласия, тебя обвиняют в холодности, в кокетстве или же о тебе гадают, как о какой-то тайне».
Еще одна проблема заключалась в том, что старшая сестра Ольги, своенравная Мария, категорически отказалась уезжать из России, а младшая Александра, любимица всей семьи, умерла от туберкулеза очень молодой, едва вступив в брак с принцем Гессен-Кассельским. Для «брачной дипломатии» у Николая осталась всего одна дочь.
Николай I перебрал много женихов. Сначала к Ольге сватался принц Баварский, которого прочили в мужья старшей сестре Ольги – Марии. Потом – эрцгерцог Стефан, сын палатина Венгерского. «Мне это показалось призывом к священной миссии: объединение славянских церквей под защитой и благословением той Святой, имя которой я носила», – пишет Ольга. В то же время ей больше нравился эрцгерцог Альбрехт, двоюродный брат Стефана: «Никто, кроме Альбрехта, не внушал мне достаточного доверия, чтобы вместе пройти по жизненному пути». Николай тоже хочет породниться с семьей Габсбургов, он предвидит, что в будущем эти родственные связи пригодятся.
Первым «отпадает» принц Баварский. «Из Мекленбурга пришло известие, что кронпринц Баварский гостит там и просит известить нас, что горит желанием увидеть меня. На вопрос Мама, разрешить ли ему приехать, я не рискнула сказать „нет“, – вспоминает Ольга. – Цоллер, адъютант Макса, был послан в Мюнхен с письмом, в котором кронпринца приглашали в Петербург. В должный срок он возвратился с письмом короля и королевы обратно. В очень смущенном тоне в них говорилось о том, что кронпринц уже остановил свой выбор на принцессе, имя которой еще не было названо. Не было никого счастливее меня! Гора свалилась с плеч, и я прыгала от восторга. С нашего посещения Берлина в 1838 году Макс Баварский не переставал быть кошмаром моей жизни. Наконец-то я могла вздохнуть свободно и совершенно свободной обратиться к Стефану, чей образ все еще витал передо мною».
