Победоносцев уже не молод. Поначалу казалось, что его уход будет подобен заходу солнца – он тихо «опустится за горизонт», оставив после себя постепенно меркнущий свет. Достойный конец пути для патриарха, но все получилось совсем не так.
В 1905 году Победоносцев готовит документы к предстоящему Собору Русской церкви, которую он представляет Святейшему Синоду 28 июня 1905 года. Но вся страна охвачена волнениями, которые позже назовут «первой русской революцией» или «революцией» 1905 года. Николай предлагает Витте пост премьер-министра. По инициативе Сергея Юльевича составлен Манифест 17 октября, даровавший основные гражданские свободы и вводивший институт народного представительства – Государственную думу. Победоносцев назначен главой комитета, которому поручено уточнить формулировки этого манифеста. Для Константина Петровича это крушение всего, во что он верил на протяжении всей своей жизни.
Витте пишет: «Вернувшись 17 октября к обеду домой, я на другой день должен был снова поехать в Петергоф, чтобы объясниться относительно министерства. Одобрение моей программы в форме резолюции „принять к руководству“ и подписание манифеста 17 октября, который в высокоторжественной форме окончательно и бесповоротно вводит Россию на путь конституционный, т. е. в значительной степени ограничивающий власть Монарха и устанавливающий соотношение власти Монарха и выборных населения, отрезал мне возможность уклониться от поста председателя совета министров, т. е. от того, чтобы взять на себя бразды правления в самый разгар революции.
Таким образом, я очутился во главе власти вопреки моему желанию после того, как в течение 3–4 лет сделали все, чтобы доказать полную невозможность Самодержавного правления без Самодержца, когда уронили престиж России во всем свете и разожгли внутри России все страсти недовольства, откуда бы оно ни шло и какими бы причинами оно ни объяснялось. Конечно, я очутился у власти потому, что все другие симпатичные Монаршему сердцу лица отпраздновали труса, уклонились от власти, боясь бомб и совершенно запутавшись в хаосе самых противоречивых мер и событий…
С.Ю. Витте
В Петергофе я успел объясниться только по следующим вопросам. Во-первых, было решено, что обер-прокурор Победоносцев оставаться на своем посту не может, так как он представляет определенное прошедшее, при котором участие его в моем министерстве отнимает у меня всякую надежду на водворение в России новых порядков, требуемых временем.
Я просил на пост обер-прокурора Святейшего Синода назначить князя Алексея Дмитриевича Оболенского. С какою легкостью Государь расставался с людьми и как Он мало имел в этом отношении сердца, между тысячами примеров может служить пример Победоносцева.
Его Величество сразу согласился, что Победоносцев остаться не может, и распорядился, чтобы он оставался в Государственном совете, как рядовой член, и на назначение вместо него князя Оболенского. Затем мне пришлось ходатайствовать, чтобы за Победоносцевым осталось полное содержание и до его смерти, чтобы он оставался в доме обер-прокурора на прежнем основании, т. е. чтобы дом содержался на казенный счет. Я кроме того заезжал к министру двора обратить его внимание на то, чтобы со стариком поступили возможно деликатнее, и чтобы Его Величество ему Сам сообщил о решении частно.
Если бы я об этом не позаботился, то Победоносцев просто на другой день прочел бы приказ о том, что он остается просто рядовым членом Государственного совета, и баста».
После отставки Победоносцев прожил еще два года и скончался 10 [23] марта 1907 года. На его похоронах члены императорской семьи не присутствовали.
* * *
Из многочисленных эпитафий, появившихся после смерти Константина Петровича, самая впечатляющая принадлежит Николаю Александровичу Бердяеву. Русский философ упрекает покойного ни много, ни мало в… нигилизме.
«Победоносцев – знаменательный тип: искренний идеолог нашего исторического нигилизма, нигилистического отношения русской официальной Церкви и государства к жизни… – пишет он. – Какая основная черта Победоносцева, его „умопостигательный характер“? Неверие в силу добра, неверие чудовищное, разделяемое русской официальной Церковью и русским государством. Сила Победоносцева, непостижимая власть этого человека над русской жизнью в том и коренилась, что он был отражением исторического русского неверия, исторического русского нигилизма сверху. Нигилистическое отношение к человечеству и миру на почве религиозного отношения к Богу – вот пафос Победоносцева, общий с русской государственностью, заложенный в историческом Православии. Победоносцев был религиозный человек, он молился своему Богу, спасал свою душу, но к жизни, к человечеству, к мировому процессу у него было безрелигиозное, атеистическое отношение, он не видел ничего божественного в жизни, никакого отблеска Божества в человеке; лишь страшная, зияющая бездна пустоты открывалась для него в мире, мир не был для него творением Божьим, он никогда не ощущал божественности мировой души. Этот призрачный, мертвенный старик жил под гипнозом силы зла, верил безгранично во вселенское могущество зла, верил во зло, а в Добро не верил, Добро считал бессильным, жалким в своей немощности. Он – из числа загипнотизированных грехопадением, закрывшим бытие, отрезавшим от тайны Божьего творения».
* * *
Если в начале этой главы прозвучали хорошо знакомые всем строки Блока, то закончить ее я хочу… стихами самого Победоносцева, в которых он, с гораздо меньшим талантом, но по-видимому, искренне выражает свое credo. Именно таким мудрым ретроградом, вероятно, он хотел бы запомниться своим потомкам.
Срывая с дерева засохшие листы,
Вы не разбудите заснувшую природу,
Не вызовете вы, сквозь снег и непогоду,
Весенней зелени, весенней теплоты!
Придет пора – тепло весеннее дохнет,
В застывших соках жизнь и сила разольется,
И сам собой лист засохший отпадет,
Лишь только свежий лист на ветке развернется.
Тогда и старый лист под солнечным лучом,
Почуяв жизнь, придет в весеннее броженье:
В нем – новой поросли готовится назем,
В нем – свежий сок найдет младое поколенье…
Не с тем пришла весна, чтоб гневно разорять
Веков минувших плод и дело в мире новом.
Великого удел – творить и исполнять:
Кто разрушает – мал во царствии Христовом.
Не быть тебе творцом, когда тебя ведет
К прошедшему одно лишь гордое презренье.
Дух создал старое: лишь в старом он найдет
Опору твердую для нового творенья.
Ввек будут истинны – пророки и закон,
В черте единой – вечный смысл таится,
И в новой истине лишь должно открыться,
В чем был издревле смысл великий заключен.
Глава 10. Петр Аркадьевич Столыпин
1
Мне было особенно трудно решить, кто станет героем последней главы этой книги. Последним русским императорам служили два очень ярких и самобытных политических деятеля, каждый из них ставил своей задачей спасение России, каждый готов положить на алтарь все свои силы и талант. Ни один из них не преуспел, но каждый внес значительный вклад в то, что современная Россия выглядит именно такой, какой мы его видим.
