Эти политики не были друзьями и единомышленниками. Напротив, они ссорились между собой, ревновали друг друга к славе «спасителя России». Потом один из них погиб, а второму пришлось уйти со своего поста и писать мемуары, и сводить на бумаге счеты со всеми своими врагами, что, судя по всему, доставляло ему определенное удовольствие.
Конечно, вы уже догадались, что два этих незаурядных человека – Сергей Юльевич Витте и Петр Аркадьевич Столыпин. Руководствуясь все тем же принципом «книга не безразмерная», я все же решила остановиться на Столыпине. Не потому, что он представляется личностью более значительной, чем Витте, не из-за его трагической кончины, а потому лишь, что он представляется личностью менее однозначной. За Витте не числится никаких особенных грехов, кроме разве что чрезмерно раздутого тщеславия, да и то, в подобных случаях сложно провести границу между тщеславием и адекватно-высокой самооценкой. Со Столыпиным же в нашей памяти связана не только фраза: «Им нужны великие потрясения, нам нужна Великая Россия», но и выражения «столыпинский вагон» и «столыпинский галстук».
Современные историки часто рассматривают деятельность Витте и Столыпина совместно, описывая ее как «модернизацию Витте – Столыпина». В самом деле, им приходилось решать одни и те же проблемы, их усилия часто были приложены к одним и тем же точкам, и они, несмотря на свой взаимный антагонизм, стремились к одной цели и проводимые ими реформы не мешали друг другу. Поэтому, хотя главным героем этой главы будет Столыпин, без Витте и его замечательно-подробных мемуаров нам никак не обойтись. Но прежде всего надо ответить на вопрос: почему после «великих реформ» Александра II и «тучных лет» Александра III российскую экономику снова понадобилось реформировать?
* * *
Вы, вероятно, помните, что Александр II проводил свои реформы для того, чтобы Россия стала конкурентоспособной с европейскими странами. При этом он ни явно, ни тайно не ставил своей целью повести страну по капиталистическому пути развития. Капитализм, власть капитала означала «власть буржуа», а Александр вовсе не собирался делиться экономической властью, особенно с «третьим сословием»: он помнил о «Европейской весне» и не желал ее повторения на родине.
Крестьяне составляли чуть более 80 % населения России. Крестьянская реформа, начавшаяся в 1861 году, спустя 20 лет еще не была завершена. Далеко не все бывшие крепостные выкупили свои наделы, многие еще даже не приступили к выкупам. Они стали лично свободны, но условия их жизни практически не изменились. А каковы были эти условия?
Помните «Записки охотника» Тургенева? Они начинаются с рассказа «Хорь и Калиныч». А рассказ этот, в свою очередь, начинается с такого описания: «Кому случалось из Волховского уезда перебираться в Жиздринский, того, вероятно, поражала резкая разница между породой людей в Орловской губернии и калужской породой. Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах. Орловская деревня (мы говорим о восточной части Орловской губернии) обыкновенно расположена среди распаханных полей, близ оврага, кое-как превращенного в грязный пруд. Кроме немногих ракит, всегда готовых к услугам, да двух-трех тощих берез, деревца на версту кругом не увидишь; изба лепится к избе, крыши закиданы гнилой соломой… Калужская деревня, напротив, большею частью окружена лесом; избы стоят вольней и прямей, крыты тесом; ворота плотно запираются, плетень на задворке не разметан и не вывалился наружу, не зовет в гости всякую прохожую свинью»…
Откуда такая разница? В Орловской губернии – черноземная почва, земледелие прибыльно и крестьяне, с утра до вечера заняты полевыми работами (во времена Тургенева – и на своей земле и на земле своего барина). У них нет ни времени, ни денег на то, чтобы заниматься хозяйством. Трехполосная система требовала расчистки большого количества земли под пашни, в результате чего вырубались леса. В Калужской губернии – почва нечерноземная, крестьяне живут за счет «отхожих промыслов», и порой живут весьма не бедно, как Хорь – один из главных героев этого рассказа. У него водятся деньги, он часто бывает в городе. Вот как описывает Тургенев усадьбу Хоря: «Посреди леса, на расчищенной и разработанной поляне, возвышалась одинокая усадьба Хоря. Она состояла из нескольких сосновых срубов, соединенных заборами; перед главной избой тянулся навес, подпертый тоненькими столбиками… Мы вошли в избу. Ни одна суздальская картина не залепляла чистых бревенчатых стен; в углу, перед тяжелым образом в серебряном окладе, теплилась лампадка; липовый стол недавно был выскоблен и вымыт; между бревнами и по косякам окон не скиталось резвых прусаков, не скрывалось задумчивых тараканов. Молодой парень скоро появился с большой белой кружкой, наполненной хорошим квасом, с огромным ломтем пшеничного хлеба и с дюжиной соленых огурцов в деревянной миске».
Кажется, перед нами отрывок из «крестьянской утопии» XVIII или XIX века – истории благородного земледельца, живущего от «плодов своего труда» и процветающего. Только хозяин этой утопии вовсе не земледелец, а «бесстыдный торгаш». «Торгуем помаленьку маслишком да дегтишком»… – так он сам описывает свои занятия.
«Хорь и Калиныч» впервые опубликован в «Современнике» в 1846 году. Почти за 15 лет до реформы. Но условия жизни крестьян практически не изменились. Чем более «земледельческой» была деревня, тем беднее и труднее она жила. Это заставляет по-новому взглянуть на тот широко известный факт, что «при царизме Россия экспортировала хлеб». Теперь мы знаем за чей счет осуществлялся этот экспорт.
Так и получалось, что земледелие в России приносило прибыль всем… кроме самих земледельцев. Почему же после 1861 года не начался массовый исход крестьян из деревни в города?
Поскольку, по реформе 1861 года, землю крестьяне могли получить только за выкуп, приняли вполне разумное решение организовать для бывших крепостных крестьян такие же «сельские общины», какие прежде были организованы для государственных крестьян. Как правило, такие сельские общества составлялоись из крестьян одного владельца. Именно община производила выкуп земли, и соответственно она становилась владельцем земли и могла осуществлять ее «передел» – изменить размеры участков в пользовании крестьянских семей сообразно изменившемуся количеству работников и способности уплачивать подати.
Поскольку трудно было подобрать равноценные наделы, широко практиковалась так называемая «чересполосица» – каждый участок земли одинакового качества нарезался на узкие полоски по количеству хозяйств. Одной семье могло быть отведено два или три десятка таких «полос», в разных местах общинных полей.
Община облагалась налогом, но в то же время могла сама решать, какую сумму брать с каждого из крестьян, и в случае недоимок сама взимала долги. Все члены сельской общины были связаны круговой порукой – община несла коллективную ответственность за уплату всех видов налогов и выкупных платежей всеми своими членами. Не расплатившись с долгами, крестьянин не мог выйти из общины и уйти на заработки в город. Таким образом, община могла спасти крестьянскую семью от разорения, а могла связать ее по рукам и ногам долговыми обязательствами.
