Она всегда любила кроль за размеренность и простоту: в этом стиле она сосредоточивалась на плавании ровно настолько, чтобы из головы ушли все лишние мысли. Под водой не звонят телефоны. Ноутбуки не пищат напоминаниями о срочных встречах. В бассейне не почитаешь электронную почту.
Она увидела двухметровую линию, обозначающую приближение конца дорожки, и прекратила грести — вскоре ее пальцы коснулись стенки.
Тяжело дыша, Сэм уперлась коленями в пол бассейна с неглубокой стороны и проверила свои умные часы: 2,4 километра, 150 секунд на 100 метров, то есть 37,5 секунды на 25 метров.
Эти цифры всего на несколько секунд отличались от вчерашних, и ее кольнуло разочарование: спортивные амбиции встречали яростное противостояние ее физических возможностей. Сэм оценила длину бассейна, прикидывая, не сделать ли еще один рывок.
Нет.
Сегодня у Сэм день рождения. Она не собирается изнурять себя до такой степени, что придется идти на работу с тростью.
Она подтянулась и вылезла на край бассейна. Быстро смыла с себя под душем соленую воду. Сморщенными огрубевшими подушечками пальцев ощутила мягкость полотенца из египетского хлопка. Где-то в глубине сознания Сэм возник голос матери, который сообщил ей, что сморщивание пальцев рук и ног — это реакция тела на длительное пребывание в воде, в результате которого улучшается сцепление пальцев с поверхностью. Гамме было сорок четыре, когда она умерла, — столько же, сколько Сэм сейчас.
Точнее, должно исполниться через три с половиной часа.
Сэм поднялась в лифте в свою квартиру, не снимая плавательные очки с диоптриями. Она смотрела на свое волнистое отражение в хромированных внутренних дверях лифта. Стройная фигура. Черный слитный купальник. Сэм взъерошила пальцами волосы, чтобы они быстрее высохли. Двадцать восемь лет назад она вошла в лес за фермерским домом с волосами цвета воронова крыла. Почти месяц спустя она очнулась в больнице и обнаружила, что на ее обритой голове отрастает густая седая щетина.
Сэм уже привыкла, что люди странно приглядываются к ней и меняются в лице, вдруг поняв: седая женщина, которая садится за заднюю парту в классе, или покупает вино в супермаркете, или гуляет в парке, — это на самом деле молодая девушка.
Хотя надо признать, в последнее время такое происходит все реже и реже. Муж предупреждал Сэм, что когда-нибудь ее лицо наконец станет соответствовать цвету ее волос.
Двери лифта открылись.
Сквозь панорамные окна квартиры подмигивало солнце. Далеко внизу уже проснулся Финансовый округ: гудки машин, гул подъемных кранов и прочий гвалт приглушенно доносился сквозь тройное остекление.
Сэм прошла на кухню, по пути выключая свет. Сменила плавательные очки на обычные. Положила еды коту. Налила воды в чайник. Подготовила ситечко с заваркой, кружку и ложку, но прежде чем кипятить воду, пошла к коврику для йоги в гостиной.
Она сняла очки. Сделала несколько упражнений на растяжку, чтобы вернуть мышцам мягкость. Села на коврик, скрестив ноги. Положила ладони тыльной стороной на колени. Мягко соединила кончики средних и больших пальцев. Закрыла глаза, сделала глубокий вдох и сфокусировала внимание на своем мозге.
Несколько лет спустя после ранения психиатр показал Сэм рисунок гомункулуса — проекцию тела на двигательные зоны мозга. Он хотел, чтобы Сэм увидела, какой путь прошла пуля и какие зоны были задеты. Он сказал ей думать об этих зонах хотя бы один раз в день, проводить как можно больше времени, думая о каждом изгибе и бороздке и визуализируя свой мозг, работающий в идеальном тандеме с телом, как это было до травмы.
Сначала Сэм противилась. Это упражнение казалось ей по меньшей мере попыткой выдать желаемое за действительное, а по большей — каким-то вудуизмом. Теперь же это было единственным способом усмирять головные боли и сохранять хоть какое-то равновесие. Сэм проходила всесторонние обследования мозга, смотрела снимки МРТ и изучала тома сложных книг по неврологии, но тот первый рисунок так и остался ее главным помощником в медитации.
В ее памяти поперечные сечения левой части двигательной и сенсорной коры мозга навсегда остались окрашенными в ярко-желтый и зеленый. Каждая секция коры мозга подписана той частью тела, которой она соответствует. Пальцы ног. Голень. Колено. Бедро. Корпус. Плечо. Запястье. Пальцы рук. Сэм мысленно путешествовала от одной части своего тела к другой, поочередно ощущая покалывание в каждой из них.
Пуля вошла в ее череп слева над ухом. Левая часть мозга контролирует правую сторону тела, а правая — левую. С медицинской точки зрения была травмирована поверхностная часть мозга. Сэм всегда казалось, что слово «поверхностная» в данном случае некорректно. Действительно, пуля не задела средний мозг и не вошла в глубь лимбической системы, но и зона Брока, ответственная за формирование речи, и зона Вернике, ответственная за понимание речи, так же как и различные области, контролирующие движения правой части тела, получили необратимые повреждения.
«Поверхностный [по-ве2рх-ност-ный] — находящийся, происходящий на поверхности, у поверхности, нe входящий в существо дела, несерьезный, ограничивающийся несущественным».
У нее в голове металлическая пластина. Над ухом у нее шрам длиной и шириной с указательный палец.
У Сэм сохранились обрывочные воспоминания о том дне. Она была уверена только в нескольких вещах. Она помнила грязь, которую Чарли развела в ванной. Помнила братьев Кулпепперов, их запах и почти буквальный вкус угрозы, которая от них исходила. Она не помнила, как погибла Гамма. Не помнила, как выбиралась из могилы. Она помнила, что Чарли описалась. Помнила, как кричала на Захарию Кулпеппера. Помнила, как ей сильно, до боли хотелось, чтобы Чарли убежала, чтобы она была в безопасности, чтобы она выжила, несмотря на то, чего это будет стоить Сэм.
Физическая терапия. Эрготерапия. Логотерапия. Когнитивная терапия. Речевая терапия. Акватерапия. Сэм пришлось заново учиться ходить. Заново учиться думать. Заново учиться общаться. Строить отношения. Писать. Читать. Понимать. Одеваться. Принимать то, что с ней произошло. Признавать, что все изменилось. Заново учиться учиться. Вернуться в школу. Выражать свои мысли. Понимать речь, логику, движение, функции и формы.
Сэм часто сравнивала первый год своего выздоровления со старой грампластинкой. Она просыпалась в больнице, и все играло на неправильной скорости. Ее слова сливались. Мысли будто пробирались сквозь жидкое тесто. Казалось, снова заставить эту пластинку крутиться на скорости 33⅓ оборота в минуту невозможно. Никто не верил, что она сможет. Но врачи считали, что возраст мог стать волшебным компонентом. Как сказал ей один хирург, если планируешь получить пулю в голову, лучше сделать это, пока тебе пятнадцать.
Что-то ткнулось в руку Сэм. Граф Фоско, ее кот, закончил завтракать и требовал внимания. Она почесала ему уши, слушая его умиротворяющее урчание и думая, а не стоит ли вместо медитации просто завести еще несколько кошек.
Она надела очки. Вернулась на кухню и включила чайник. Солнце светило со стороны Нижнего Манхэттена. Она закрыла глаза, пригревшись в теплых лучах. Когда она их открыла, то увидела, что Фоско делает то же самое. Похоже, он обожает подогреваемый пол на кухне. Сэм до сих пор не привыкла к тому, как тепло обволакивает ее голые ноги, когда она встает по утрам. В ее новой квартире имелись все современные примочки, которых не было в старой. Для этого и нужна новая квартира: ничто здесь не напоминает о старой.
