— Чего это с ним?
— Я же тебе говорил: болезнь это — и болезнь неизлечимая. Нет тут больше Глеба, осталось лишь вот это. Задружиться с ним уже не получится; все, что его отныне беспокоит — это пожевать мяска. Твоего, например, мяска. Видишь, как в твою сторону тянется, понравился ты ему.
— Но как же так, неужто нет способа ему помочь? Я ж его как облупленного знаю, должен быть способ, — разведчик понурил голову и бормотал все менее разборчиво себе под нос. Он явно никак не мог смириться с мыслью, что его напарник обратился безвозвратно.
— Ну отчего же, помочь можно. Голову, например, ему прострелить. Не думаю, что он бы обрадовался возможности ходить в обличье тупоголовой людоедской твари.
— Что ты несешь: он же — человек, наш, советский, как его убить?! — пожилой солдат вскинулся, вновь вспыхнув гневом.
— Забудь, я же тебе говорил: это необратимо, был человек, да весь вышел. Сам в глаза ему посмотри и поймешь, что я прав. Не помочь тут ничем.
— Но может…
— Не может! Смирись, я говорю. Не хочешь стрелять — оставь так, но как по мне, первый вариант лучше. Справедливей что ли.
Видно было, что слова Дикаря пришлись Антипу не по нутру, но спорить он прекратил. Остается лишь надеяться, что он не выкинет какую-нибудь глупость.
Беседа была прервана грубым образом — из траншеи к ним выбрался уже знакомый красномордый НКВДшник. Выглядел он намного более пугающим, чем в прошлую встречу — лицо теперь было не просто красным, а багровым, глаза безумно сверкали в заплывших жиром щелках. К тому же он был обильно заляпан чьей-то кровью, а в руке сжимал свой маузер. И держал он его явно не для устрашения, сразу же взяв их на прицел. Дикарь оказался застигнутым врасплох и не успел среагировать на неожиданное и неприятное появление особиста.
— Прячетесь тут, значит, суки?! Там людей живьем едят, а вы тут отсиживаетесь, словно крысы! А ну встать, твари!
— Товарищ лейтенант, успокойтесь, мы же на боевом задании, как мы тут все бросим? Лучше объясните, что происходит!
Разведчик явно надеялся достучаться до благоразумия особиста. А вот Дикарь на этот счет иллюзий не питал — тот уже явно был на грани обращения. Хрипящий, как у больного злейшей ангиной голос; речь с неправильными паузами; плавающий, дикий взгляд — все симптомы налицо, здравомыслия от этого субъекта ждать не стоит. И тот своими дальнейшими действиями подтвердил самые худшие опасения. Он вскинул пистолет, целясь в голову разведчику. Дикарь понял, что времени ему отведено доли секунды. Он рывком поднял с земли урчащего Глеба и толкнул его на НКВДшника, благо его нынешняя сила это позволяла. Пустыш своим весом навалился на противника, повалив того на землю. Даже со связанными руками он смог вцепиться зубами в мясистую, красную шею ГБшника и принялся ее рвать. Треснули два выстрела. Дикарь почувствовал, как пуля пронеслась в каком-то десятке сантиметров от его головы, обдав потоком воздуха. Он прыгнул к возившейся на земле парочке, схватился за пистолет, который судорожно сжимала рука особиста, и кое-как вырвал маузер из его хватки. Прицелился и выстрелил в затылок пустыша, после чего откинул его в сторону.
Особисту помощь уже не понадобилась — его горло заливала кровь из разорванной сонной артерии, он уже начал закатывать глаза, натужно хрипел и сучил ногами.
— Что ты наделал? Ты же их убил, черт дурной! Нам же теперь гаплык; за такое высшая мера по законам военного времени.
Разведчик явно потерял всякое самообладание и пораженно таращился на развернувшуюся перед ним драматическую картину. Ну, для него это драма, а в Улье такое происходит сплошь и рядом. И ему либо придется с этим смириться, либо умереть.
— Что, лучше было позволить этому полоумному тебя пристрелить? Он уже как раз примерялся, как тебе половчее вышибить мозги. Забудь уже, вся твоя прошлая жизнь осталась позади, если ты еще этого не понял.
Между тем агония лейтенанта НКВД постепенно сошла на нет. Дождавшись, когда тот окончательно затихнет, Дикарь расстегнул его портупею и неловко сдернул с него кобуру. Рефлексы человеческого тела неистребимы; он так и норовил подсобить себе изувеченной культей, одергивая себя раз за разом. Охлопал карманы, выудив на свет божий три запасных обоймы на семь патронов, в сапоге нашел ножны с финкой, явно трофейной — инкрустация в виде фашистского креста на наборной ручке ножа не оставляла других вариантов.
— Ты что это делаешь?
— А сам не видишь что ли. Ему оружие уже ни к чему, а вот нам может скоро пригодиться.
— Падальщик!
Антип сердито сплюнул на землю и демонстративно отвернулся от Дикаря, всем своим видом демонстрируя, насколько ему противны его действия. Кваз его не винил: с точки зрения человека, провалившегося в Улей из совсем другой эпохи, носителя совершенно иных моральных ценностей, его действия и впрямь выглядели не лучшим образом. Вот только самого Дикаря это заботило мало. Если разведчик сможет выжить и немного проникнется реалиями Улья, то обязательно поймет, почему он так поступает. Сейчас, главное, чтобы он не наделал глупостей, а остальное не так уж и важно.
Нехорошие предчувствия заскребли в затылке так отчетливо, что Дикарь подскочил, как заведенный, судорожно пытаясь понять, откуда грядут проблемы. А они и вправду появились, причем семимильными шагами: из леса со стороны правого фланга позиций советских солдат вынырнул зараженный, причем всем зараженным зараженный — матерый элитник осматривал поле боя, выглянув из густых кустов на предмет кем бы тут оперативно закусить. Как Дикарь и предполагал, мутанты не замедлили явиться на звуки канонады и взрывов. Даже странно, что они не сделали этого раньше — грохот стоял такой, что слышно за десяток километров, а твари даже на самый несерьезный шум реагируют мгновенно. Конкретно этот мутант сильно напоминал своего собрата, который гонял Дикаря на машине по Москве и едва его не прикончил в каком-то сельскохозяйственном магазине. Разве что этот был чутка поменьше, да формой больше походил на носорога, а не обросшего броней орангутанга-переростка. Следом за элитой из леса потянулись еще зараженные: серьезно развитый кусач, тройка топтунов, десяток лотерейщиков и бегунов на разных стадиях изменения. Словно повинуясь мысленной команде, они разделились на две примерно равные группы и бросились каждая в свою сторону: элитник с топтунами рванул в сторону немцев, а кусач, в окружении лотерейщиков и бегунов, резво поскакал в сторону советских окопов.
— Допрыгались, твою мать. Антип, собирайся бегом, пора рвать когти отсюда.
— Это еще что за страшилища? — видно было, что «честная компания» произвела на разведчика неизгладимое впечатление.
Дикарь рванул его на дно окопа и зашипел прямо в лицо:
— Если будешь и дальше сопли жевать, имеешь прекрасный шанс познакомиться с ними поближе. И я тебе гарантирую, что знакомство это надолго не затянется. Хватай патроны, оружие и бегом в лес, если жизнь дорога.
Больше не слушая ответы разведчика, он зашвырнул в рюкзак подсумок с оставшимися патронами от ПТРД, пулеметную ленту, набитую Антипом, закинул на плечо противотанковое ружье и, пригибаясь как можно ниже, рванул по ходам сообщения на свою прежнюю позицию, разбомбленную немцами. Судя по истошным крикам, раздававшимся за его спиной, в окопах еще оставались вменяемые солдаты, они смогут на какое-то время сдержать зараженных. Ему же стоит использовать это время с толком. ПТРД он решил прихватить с собой по одной простой причине — его нынешняя физическая сила позволяла ему тягать его без особых проблем. А вот если кто-то из свиты элитника увяжется следом, с таким аргументом они поспорить вряд ли смогут. При определенном везении им даже самого элитника можно неплохо озадачить, заставив засомневаться: стоит ли связываться с такой кусачей добычей.
