За спину он уже не оглядывался, но понял, что Антип последовал за ним. Когда окопы кончились, Дикарь осторожно выглянул за бруствер, убедившись, что половина стаи все так же бесчинствует в русских окопах, охотясь за редкими выжившими — там стояла стрельба, слышны были вопли обреченных на мучительную смерть солдат.
— Мы что, их так просто там бросим?
— Слушай, Антип, я же не совсем урод конченый, мне тоже мужиков жаль. Вот только ты им сейчас ничем не поможешь, погибнешь только зря. Ты вообще видел того, здорового? Он за минуту может танк на запчасти разобрать, причем нормальный, а не эту рухлядь, на которой немцы гонзают. Впрочем, я тебя держать не стану — иди, воюй, если хочешь. Я планирую еще пожить, умирать ни за понюх табака что-то не тянет. Хочешь — иди за мной, хочешь — возвращайся. Сам, короче, решай, но только в темпе вальса. Эти уроды тебя дожидаться не будут. И еще учти, что практически все твои однополчане заражены болезнью. Даже если случится чудо, и ты их спасешь, нет никаких гарантий, что они как Глеб не обратятся чуть позже.
После очередной своей отповеди Дикарь убедился, что абсолютно все зараженные заняты охотой на людей и даже не смотрят в их сторону, выбрался из окопа и припустил к опушке леса. Добежав до густых можжевеловых кустов, он рухнул на землю, пытаясь понять, заинтересовал ли их побег кого-то из мутантов или нет. Уходить от погони с хвостом будет крайне плохой идеей. Разведчик, который все же решил прислушаться к его словам, расположился рядом с ним.
Похоже, все зараженные были слишком увлечены резней, на их бегство никто не обратил внимания. Убедившись в этом, Дикарь на карачках выполз из своего укрытия, взвалил на плечо не слишком-то удобную для переноски ношу и целеустремленно зашагал вглубь леса. Сейчас зараженных можно было не опасаться — которые были в округе сгрудились на месте побоища, поэтому в лесу должно быть относительно спокойно. По крайней мере, пока.
Они держали хороший темп, стараясь максимально быстро удалиться от вырубки, пока тамошние мутанты заняты загонной охотой. Кто знает, что может взбрести в головы зараженным после этого? Не дай боги Улья, еще возьмут их след. Бодаться с этой «честной компанией» желания не было абсолютно никакого.
Спустя несколько минут Дикарь заметил, как впереди между деревьев что-то мелькнуло. В этом месте рос густой лиственный подлесок, разобрать, что именно он там увидел, пока не представлялось возможным. Он напрягся, морально готовясь к неприятностям. После этого бросил через плечо пыхтевшему сзади разведчику:
— Антип, стреляй только в самом крайнем случае, когда уже все, деваться некуда. Не хватало еще приманить тех ребят с вырубки; будь уверен, они примчатся на всех парах, еще и поблагодарят за это. Боюсь вот только, ты их благодарность не оценишь.
В этот момент чуть правее из кустов с треском вывалился человек в серой форме. Он испуганно оглядывался назад и бежал, не разбирая дороги и выбиваясь из последних сил. Это сыграло с ним дурную шутку — не заметив торчащее корневище, он споткнулся об него и с жалким вскриком покатился по земле. Спустя пару секунд Дикарь увидел и того, от кого он удирал. Серьезно развитый бегун, вернее даже конкретно отожравшийся спидер, давно растерявший всю одежду, шел что называется «по горячим следам». Он ни на что вокруг не обращал внимания, причем даже в условиях густых кустов и подлеска умудрялся держать солидную скорость, которой позавидовали бы многие маститые спринтеры. Все же не зря его спидером прозвали: несется, как подорванный. Увидев свою жертву, барахтавшуюся на прошлогодней листве, он вожделенно заурчал и навалился на нее сверху, вцепившись в человека мертвой хваткой. Немецкий солдат (а жертвой был именно он) истошно взвыл, пытаясь оттолкнуть своего преследователя. Разумеется, безуспешно; дури в развитом бегуне на троих, он вцепился в немца намертво. В общем, шансы на спасение у того были так себе.
Дикарь неловко и широко замахнулся своей железкой словно ломом и опустил нашлепку дульного тормоза прямиком на макушку зараженного. Вышло неуклюже, с одной рабочей рукой не больно-то поразмахиваешь, зато действенно. Металлический грибок пробил свод черепа спидера, и тот мешком завалился на немца, мелко подергиваясь всем своим телом. Не теряя времени, Дикарь стянул тело зараженного и увидел, что под ним лежит совсем молоденький солдатик, немо разевая рот, и смотрит на него такими дикими глазами, что те того и гляди вылезут из орбит. Как видно, внешность Дикаря его напугала едва ли не больше, чем объятия спидера. Наверняка решил, бедолага, что его сейчас начнут есть. Дикарь наступил на автомат на животе немца ногой, пресекая попытки того полапать свое оружие, наклонился и рывком его обезоружил. Передал МП-40 разведчику, выдернул из кобуры пистолет и сунул его себе в карман. После этого оставил фашиста в покое и деловито начал потрошить затылок зараженного, словно позабыв о существовании окружающих.
Немчик, осознав, что есть его пока никто не собирается, задрал лапы вверх и затарабанил дрожащим, испуганным голосом.
— Bitte, nicht schießen!!! Bitte, nicht schießen!!!
Разведчик мрачно сплюнул на землю и выдал абсолютно противоположное просьбе немца:
— Пристрелю его?
— Только попробуй и через минуту тут будет вся орава тех проглотов, что остались в окопах.
— Я и ножом могу сработать, по-тихому.
Дикарь закончил с затылком мутанта и спрятал свою добычу — два спорана — в карман.
— Дался тебе этот немец. Других проблем будто нет.
Тут немчик смог его нехило удивить.
— Bitte… пожалюйста, не стреляйте, не надо!
— О, ты смотри-ка, он по-нашему лопотать умеет! Слышишь, жертва фашизма, ты где русский успел выучить, полиглот недоделанный.
По напряженному лицу фрица было понятно, что он изо всех сил напрягает уши и голову, чтобы уловить смысл сказанного.
— Main mutter… мать уехала из России после революции, как это… scheiße, auswandern… эмигрировать в Австрию, да, верно. Она работать russisch-lehrer, учитель. Учить меня. Русский сложно, я понимать не совсем хорошо.
Тут голос снова подал советский разведчик, мрачневший прямо на глазах. Он наставил ствол трофейного МР-40 на распластавшегося на земле немца.
— Да чего с ним разговаривать, шлепнуть — и делу конец.
Немец поняв, что его вот-вот отправят к праотцам, мелко затрясся и зачастил шепотом на родном языке.
— Остынь, Антип Петрович, не навоевался что ли еще? Слышишь, немчура, оружие еще есть? — судорожное мотание головой в ответ. — Поднимайся тогда. Идти сам можешь? — снова резкий кивок головы, настолько поспешный, словно секундное промедление могло оборвать его жизнь.
Дикарь дождался, пока тот поднимется с земли, после этого сунул ему в руки ПТРД. От немалого веса оружия немчик пошатнулся и чуть снова не упал на пятую точку.
— Отныне бережешь это как зеницу ока. Сломаешь или потеряешь — лично тебе колени прострелю и оставлю на прокорм вот этим ребятам. — Дикарь пнул распростертое тело бегуна. — Отстанешь от нас, я вернусь и прострелю колени. Будешь трепаться или шуметь — прострелю колени. Делаешь, что велю, и не дергаешься. Все понял?
