Дикарь кивнул, обдумывая сказанное Бураном.
— Ну, так вот, возвращаясь к нашим баранам. Вернее, к Чертям. Мурам с атомитами перемирие никогда не светит, хоть и живут они по соседству. Те давят на кодлу Тритона не на шутку. Если бы они друг с другом не цапались, в округе бы давно от внешников и муров житья не стало. Ведь у тех по воде прямой коридор от самой Внешки есть. А так еще, куда ни шло — дышать можно. Получается, что враги всех нормальных иммунных самостоятельно, так сказать, и обоюдно контролируют собственную численность. Было бы просто прекрасно, если бы они только между собой воевали и в нашу сторону не лезли, но это, к несчастью, недостижимая мечта.
— А чего тогда банда этого Тритона в другое место не подвинется? Атомиты-то, как я понял, к своим «грязным» кластерам привязаны, далеко уйти от них не могут. Но муры-то? Им, насколько я понимаю, без разницы, где «урожай» свой собирать?
— Так-то оно так, только ты не понял одну важную вещь. Черти в Улье существуют не сами по себе, они у внешников на коротком поводке. «Полосатым» нужно, чтобы Черти сидели именно тут и контролировали регион, даже если им приходится выбрасывать часть ресурсов на войну с атомитами. «Полосатым» на это плевать, а Тритон с этой темы соскочить не сможет, как бы ни старался. Он, конечно, набрал силы в последнее время, но мур — это билет в один конец. Стоит ему остаться без поддержки внешников, местные стабы возьмутся за него всерьез, и от его банды не останется и мокрого места. Сам ведь видишь, как даже самые последние позорные быки Тритона упакованы: космодесант, мать их в душу. А не станет подпитки от хозяев, где брать технику, патроны и оружие? Голыми задами что ли воевать прикажешь? Стабы-то между собой торгуют: у одних оружие есть, другим патроны с перезагрузками прилетают, где-то развитые ксеры сидят и снаряды штампуют, кому-то на поляну техника военная грузится. Так и выживают. А с мурами кто будет торговать? Нет, не станет внешников, и муры загнутся, причем быстро. И Тритон это не хуже нас с тобой понимает, вот и не рыпается: что сказали, то и делает.
— Как тут у вас все непросто устроено.
— А ты думал в сказку, что ли, попал? Не знаю, откуда ты там вылупился, но эти места та еще мясорубка.
— Слушай, Буран, а что будет с нашими свежими?
— В каком смысле?
— Ну, они же ни сном ни духом, про то где очутились и что с ними будет. Да и я, если честно, тоже.
— А, вот ты о чем. Как в стаб приедем, проверят на иммунитет, потом с ними ментат переговорит, окрестят, дадут на первое время жилье, предложат какую-нибудь работу. Во Флюгере вечный недостаток рабочих рук, приток новичков слабенький. Заслуга Чертей и атомитов, чтоб им пусто было. Нам, кстати, за них еще и награда полагается, если что. Руководство стабов поощряет спасение иммунных свежаков. Есть команды, которые только этим и промышляют. Не все рейдеры горят желанием воевать с мурами и атомитами или охотиться на мутантов.
— И большая награда?
— Последний раз, когда я там был, давали по пять споранов за нос. У нас тут девять человек в кузове — считай, почти полтинник «виноградин» заработали. И это не считая остальных ништяков.
Они выкинули из машины последний труп, и Буран отправился к пожарному щиту. Прихватил с него ведро, зачерпнул воды из бочки под дождевым стоком на проходной, залез в кузов и окатил днище кузова машины, смывая загустевшую кровь.
— Ну ладно, поболтали и хватит. Пора нам двигать, и без того задержались. По трофеям порешаем, как в стаб вернемся, не будем сейчас время терять. Созывай свежаков, а то я, если ко мне опять сунется эта визгливая тетка, за себя не отвечаю. И да, сними ты уже шеврон Чертей с формы, а то местные могут не оценить таких шуток. И без того эмблемы эти на технике муровской намалеваны, не хватало еще, чтобы нас на подъезде к стабу встретили из крупняка.
Рейдер с треском оторвал шеврон-липучку в виде красной четырехлучевой звезды с собственной формы и швырнул его на асфальт, после чего хлопнул по спине Шута и направился к «пикапу».
Дикарь дал сигнал Луню и остальным, чтобы грузились по машинам. Притормозил за локоть проходившего мимо Фингала, ухмыльнувшись про себя, что, похоже, парень окрестился сам собой.
— Друг, будем к селению подъезжать, сильно не гони. Ни к чему нервировать местных.
Тот лишь кивнул в ответ и полез в кабину. А Дикарь услышал, как сзади него кто-то нерешительно покашлял. Он обернулся и увидел за своей спиной спасенную им девушку, имя которой он так и не удосужился узнать. За прошедший час она успокоилась и привела себя в порядок, насколько это вообще возможно в условиях стандартного кластера. Дикарь осмотрел прежде опухшее от слез, а теперь весьма миловидное лицо, и не мог про себя не признать, что девушка, даже с синяками на лице, растрепанными волосами и расплывшейся тушью, кутаясь в его бесформенную куртку, накинутую на голое тело, остается невероятно привлекательной. Неудивительно, что муры позарились на нее. Девушка сильно смутилась под его взглядом, но быстро смогла взять себя в руки.
— Привет!
— Эм… привет. Нам долго еще ехать?
— Нет, Буран говорит, что скоро будем на месте. А в чем дело?
— Там Лара, Лариса умерла, — видя непонимание на лице Дикаря, она уточнила. — Та женщина, которой ты меня отдал перед тем, как мы уехали. В нее пуля попала в городе; я пыталась кровь остановить, но у нее, кажется, внутреннее кровоизлияние произошло. Денису — парню, который ехал с нами в кузове, — повредило осколком ногу. Мы ему поставили жгут, но это временно; долго его так держать нельзя, может начаться гангрена.
— Ты медик?
— Нет, что ты. Просто проходила курсы по оказанию первой помощи. Что-то вспомнила, что-то мне твой друг подсказал, который иностранец, с акцентом.
— Ясно. Не переживай, скоро мы будем в безопасном месте, там ему помогут. А насчет Ларисы сейчас решим, надо ее похоронить, незачем ей ехать с нами в стаб.
Было заметно, что она в замешательстве, но опасается задавать лишние вопросы — не забыла еще реакцию Бурана на ту истеричку.
— Как тебя зовут-то, краса девичья?
— Лина… Алина.
— А я — Дикарь, очень приятно.
Девушка неожиданно прыснула смехом.
— Это же кличка какая-то, а не имя.
— Имя, Линочка, самое настоящее имя. Ладно, залезай в машину, нужно ехать.
Он проводил ее взглядом, пока она шла к кузову грузовика, залезла в него с помощью поданной Бисмарком руки, стыдливо одергивая низ его куртки. Сделал себе зарубку в памяти, что нужно проследить, чтобы в стабе ей выдали все самое необходимое, а то заметно, что она со своей скромностью будет молча терпеть неудобства, такой уж склад характера. Но, нужно признать, что стержень у девушки присутствует. Любая другая после того, через что ей пришлось пройти, ушла бы в себя или закатывала истерики. А эта ничего, держится, даже другим старается помочь.
