— Дикарь. А это Лунь и Бисмарк, — он представил своих спутников.
— О-о-о, вы гляньте только, кто тут у нас? — Грек сграбастал подошедшего к ним Шута и взъерошил ему волосы на голове своей пятерней. — Да это же сам товарищ Шут к нам на огонек пожаловал. Гляжу, ты цветешь и пахнешь, крестничек!
— Пусти, дядька Грек, раздавишь же, — молчаливый парень забавно смутился от грубоватых, но искренних объятий, однако было заметно, что ему приятно.
— Ты вон какой уже вымахал, сам скоро меня раздавишь! — он отпустил парнишку и продолжил уже более серьезным тоном. — Ладно, мужики: шутки — шутками, но дело есть дело. За Крестом я уже отправил — сейчас он подскочит — мы вас проведем через «фильтр» первыми. Палаш наверняка захочет пообщаться с вами лично на предмет этих вот машин, ни к чему его заставлять ждать, он человек занятой. Сразу говорю для новеньких: оружие оставляйте в машинах, с собой ничего серьезнее пистолетов не брать. И очень не советую эти пистолеты вынимать из кобуры, пока вы на территории стаба. С ножами такая же история, за поножовщину у нас серьезно наказывают.
— Оружие прямо в машинах можно оставить или как? — для Дикаря это казалось странным, что одна из главных ценностей Улья может лежать без присмотра хозяев.
— Если хочешь, можно в хранилище за спораны сдать, под замок. Но у нас не воруют, ибо чревато. Машины на спецпарковке под охраной пока постоят, ничего никуда не денется. Если захотите что-то Надфилю на переделку или продажу унести — разряжайте и убирайте в рюкзак. Не забудьте только на выходе в журнале записаться, за кем машина будет числиться. Первые три дня стоянки бесплатно, потом по спорану за тачку в сутки.
— А что за «фильтр»?
— Вот теперь верю, что новичок, а то сразу и не скажешь, больно уж у тебя морда лица суровая. Мы кого попало в стаб не пускаем, все проходят обязательную проверку нашим ментатом. К тому же вы новички, с вас положено снимать ментат-метку. Поболтаете чутка с нашим «детектором лжи» и, если к вам никаких вопросов не будет, пойдете дальше.
— Слушай, Грек. А что с остальными новичками будет?
— Да ничего особого. Тоже через «фильтр» пропустят, подтвердят иммунитет, они же, насколько я понял, сегодня только в Улей попали?! Крест снимет с них ментат-метку, администратор организует временное жилье. Если кто-то из них захочет в стабе обосноваться, центр занятости даст им направление на трудоустройство.
— У вас и центр занятости есть?
— А как ты думал? Тут знаешь, сколько народу крутится? И всех ведь надо одеть, обуть, поселить, накормить, защитить, споранами обеспечить. А ведь есть еще целая толпа рейдеров, как местных, так и залетных, им тоже помогать нужно. Работы всегда хватает. Тем более вы, вон, бабенок привезли, а женщины у нас всегда на особом положении.
— Кстати, на этот счет, Грек. Можно личную просьбу?
— Ну, валяй.
— Там девочка есть одна, темненькая, в серой спецовке, видишь? — он указал подбородком на стоящую среди новичков Лину.
— Ну, вижу. А ты глаз на нее, что ли положил? Так тут я тебе не помощник, у нас стаб свободный.
— Да, не в этом дело. Ей, вроде как, от муров сегодня досталось, считай, девчонку голяком у этих уродов отбили. Проследить бы, чтобы ей там белье, одежду какую-то выделили. Ну и по женской части, мало ли. Ей, думаю, помощь не помешает, сам понимаешь. А я тебя потом со своей стороны поблагодарю.
— Так бы сразу и сказал, а то наводишь мне тень на плетень. Дине скажу, она все сделает. А тебе-то что за дело до нее?
— Я ее, вроде как, из плена выдернул. Неохота, чтобы она в неприятности снова угодила.
— Не вопрос, дорогой, раз такое дело — похлопочу. И спораны свои убери, не надо меня обижать. У нас тут нормальный стаб и люди тоже нормальные, с пониманием. Хочешь отблагодарить — заходи вечером к Дине в бар, угостишь меня и Бурана рюмкой вкусного чая. Ладно, вон как раз и Крест подъехал, вам к нему.
В боковой стене огороженного со всех сторон тамбура «отстойника» открылась небольшая дверь, в нее первым шагнул Буран с Шутом. Не прошло и пары минут, как дверь открылась вновь, и Грек махнул Дикарю приглашающим жестом.
Он вошел через дверь и очутился в тесном помещении, похожем на внутренности все того же грузового контейнера из железа. С его стороны посередине стоял одинокий стул, явно предназначавшийся для вошедшего; с противоположного конца помещения примостился небольшой столик с настольной лампой. За столом сидел худощавый, бритый наголо человек и что-то записывал в тетради. За его спиной в тени молчаливо стояли два бойца с автоматами наизготовку. Ребята явно готовы к неожиданным проблемам.
— Садись!
Голос глубокий, проникновенный, слышны командирские нотки. Сразу становится ясно, кто тут хозяин положения. Дикарь сел и откинулся на спинку.
— Имя?
— Дикарь.
— Кто окрестил?
— Рейдер Холод.
— Зачем вы прибыли в наш стаб?
— Отдохнуть, помыться, отоспаться. Пообщаться со знахарем, возможно, что-то купить или продать. Еще хочу поболтать с местными рейдерами, я ищу кое-какую информацию.
— Ты или твои приятели замышляете что-то против стаба?
— Нет. До сегодняшнего утра я про него даже не знал.
— Ты или твои приятели хотите нанести вред кому-то из руководства этого стаба? Замышляете диверсию, провокацию или саботаж?
— Ничего такого.
— Есть ли у тебя или у кого-то из вас связь с мурами? Атомитами? Сектантами?
— Нет, нет и еще раз нет. Разве что, можно считать связью, что я сегодня порешил трех или четырех муров по пути сюда. Да вы и сами об этом можете догадаться по нашим машинам и этой форме. Атомитов и сектантов живьем видеть мне еще не доводилось. Я и мои спутники — новички в Улье.
— Как давно ты попал в Улей.
А вот тут Дикарь замешкался. Настал тот момент, когда сказать неправду или уйти от ответа не получится.
— Я не знаю.
— Очень интересно, — Крест и впрямь впервые позволил себе проявить намек на заинтересованность. — И как так вышло, что ты этого не знаешь?
— Я не помню!
— Не помнишь?
— Да. Через сутки после того, как я попал в Улей, провал в памяти. Пришел в себя трое суток назад, на заброшенном стабе с той стороны реки. И уже вот в таком виде, — он продемонстрировал свою культю и обвел себя ею.
Ментат встал из-за стола и приблизился к нему в упор, положил руки на виски и впился взглядом ему в глаза.
— Не дергайся, больно не будет, обещаю.
Больно, может, и не было, но зато было противное чувство, словно ему бурят черепную коробку изнутри.
— Хм, очень любопытно. Впрочем, это уже не моя вотчина, это, скорее, Монаха заинтересует.
