Это было плохо, следовало прекратить его манию, и красивая лесная дева, подходила для этого как нельзя лучше. К ней, простой и молчаливой Иван, как ни странно проникся доверием больше всех девушек из своей маленькой команды. Стоило лишь аккуратно подтолкнуть парня, открыть глаза. Но он не мог. Кто он чтобы лезть в чужие чувства? Не хорошо это, не по-человечески. Им бы самим во всем разобраться, но время утекало сквозь пальцы. Его собственное счастье, могло пасть прахом, исчезнуть как дым.
— Полынь, — тихо позвал Иван. — Закругляйтесь. Выдвигаемся. — После развернулся и ушел.
Мелкий моросящий дождь, незаметно превратился в ливень. По улице заструились мутные ручьи. Стремительно наполнялись лужи и, вобравший в себя влагу, мох громко чавкал под дюжиной сапог. Принявший зелье Иван, размахивая монструозным шестистволом, добежал до поворота улицы, и занял позицию за углом, ожидая, пока подтянутся остальные.
Рядом, к стене прислонился бодрый подмастерье, которого сопровождала Полынь. Гром и курсантки плелись в хвосте, под прикрытием гвардейцев и надзором Ростислава. Несмотря на возражения, бывший мастер, а ныне куратор группы, Хмык, отрядил его прикрывать тылы, точнее сопровождать и присматривать за подозрительными девушками и устало плетущимися пленниками, сам же возглавил гвардейцев. Он занял позицию напротив, присев под срывающимися с крыши тугими струями воды.
Пока гвардейцы проверяли оставшиеся позади дома, Юра сосредоточился, и старался почувствовать, что там за поворотом.
— Я не пойму, что там, но явно, что-то нехорошее, — открыв глаза сказал он и покрепче сжал автомат. — Фонит так, что заглушает духов.
— Я проверю, — вызвалась Полынь.
— Давай, — согласился Иван. — Только осторожно.
Лесавка тут же исчезла, от чего занервничали гвардейцы напротив, скашивая глаза на куратора. Иван знаками подал команду к боевой готовности. Хмык качнул головой, напряженно держа под прицелом, видимую часть улицы за углом.
— Там засада, — прошептала возникшая рядом лесавка. — Там оскверненный алтарь нашей владычицы, у него… — она задумалась как объяснить, увиденное. — Зараженные и чудовища. Их много.
— Какие еще чудовища? — взвешивая свою пушку спросил Иван. — Перерожденные?
— Как зараженные, только не такие… — стала она неопределенно вертеть рукой.
Посмотрев на ищущую как правильно объяснить Полынь, мастер решил сам посмотреть, что ее так взволновало. Мельком выглянув из-за угла, он выругался. Обзор заслоняла поваленная на бок тачка, и раскинувшийся за ней куст шиповника.
— Что твой аспид? — обратился Иван к ученику.
— Так дождь, — пожал плечами парень. — Он в доме у мотовоза остался.
— Ладно, — протянул в ответ мастер, сунул шестиствол парню в руки и достал пистолет. — Сидите тихо и не высовываетесь. А я пойду, посмотрю, что там за монстры такие.
— Я с тобой, — решительно качнула головой Полынь, снова растворившись в воздухе.
Промокшая до нитки Настя фыркая, и утирая стекающую по лицу воду, смотрела на то, как у поворота суетятся Иван и Полынь. Вера с Крапивкой спрятались под прохудившимся козырьком, так же, как и Настя, вытягивая шеи, наблюдали за исчезающим за поворотом мастером. Ростислав успевал смотреть, за окружившими уставших пленных бойцами и бросать заинтересованные взгляды на излучающую красоту лесавку.
— Капитан, — тихо позвал один из пленных. — Будь человеком, дай нам укрыться от дождя.
— Захлопнись, — ответил Ростислав.
— Мы замерзли как собаки.
— Рот закрой, иначе повешу без суда, на первом же столбе, — зло прошипел капитан.
— Урод, — ответил ему пленный, и тут же его скрутило винтом от разряда, выпущенного Верой. Разряд был не смертельным, но достаточно сильным.
— Еще одно слово… — пригрозила она, демонстрируя пленным срывающиеся с пальцев тонкие электрические разряды. — Испепелю.
* * *
Ранее остригающийся куст шиповника, без ухода, распустил тонкие ветви, что изогнулись и расстелились по каменной дороге.
Иван осторожно обогнул перевернутую тачку, из которой вывалились сопревшие тряпки и, прижимаясь спиной к стене вплотную, подошел к колючим сплетениям. На вид больные, покрытые бурыми пятнами листья, содрогались и, шелестели от ударов, падающих с небес крупных капель. Гибкие, усеянные шипами лозы переплелись, и высмотреть что — либо сквозь них было невозможно.
Полынь была невидима, но мастер знал, она совсем рядом. Он ее не ощущал, но казалось, слышал размеренное дыхание лесной девы у самого плеча.
— Что они делают? — прошептал в пустоту Иван.
— Ждут, — так же шепотом ответила лесавка.
Чего они там ждут, мастер спрашивать не стал, он, наконец, решился выглянуть из-за сплетенных лоз. Десяток острых шипов, несмотря на загрубевшую кожу, больно впились в пальцы и ладонь. Сжав зубы, и щурясь от летящих в глаза брызг, он осторожно стал пригибать упругую лозу.
Порыв ветра покачнул куст. Шипы рванули кожу, впились в плоть, гонимые ветром струи дождя, дробью ударили в лицо. Несмотря на зелье, Иван в полной мере ощутил пронзившую ладонь, рвущую боль, зажмурился, играя желваками, стер с лица воду и продолжил сгибать ветвь.
То, что он увидел, заставило позабыть о боли.
Впереди был перекресток, посреди которого был устроен с трудом узнаваемый алтарь. Такие алтари он уже не единожды встречал. Это был алтарь Богини Тары, покровительницы всего живого: лесов, и обитающих в них зверей и духов. Поселения и небольшие города в лесных районах обязательно устанавливали алтари и жертвенники Таре, исправно преподнося Богине требы: фрукты, ягоды, мед, цветы. Но Полынь была права, этот алтарь был действительно осквернен. По общим верованиям, Богиня заступница живого, была против кровавых жертв, убийств, и такая жертва оскорбляла ее.
Ростовая статуя Богини, которая представляла собой красивую девушку в легком платье, что держала в руках ягоды и букет цветов, была изуродована и испоганена. Левая рука отбита, торс покрылся сколами и трещинами, вся статуя была забрызгана кровью, а со сгиба уцелевшей руки свесился разлагающийся человеческий труп.
Но не это насторожило мастера. Алтарь окружала группа бешенных, и те самые монстры, которых не смогла описать Полынь.
Так же, как и когда он повстречал их впервые, бешенные сидели под проливным дождем, источая клубы пара. Свесив головы и погрузившись в дремотное состояние, они ждали. Ждали их. А за их спинами, был довольно странный, почетный караул. Огромные, человекоподобные существа, размером в полтора человеческого роста, неподвижно стояли по обе стороны от алтаря.
Иван не знал всех видов, перерожденных Матерью Землей, да и никто не знал, но он мог поклясться, что она здесь ни при чем. Это были порождения иного рода.
Переразвитая мускулатура, разросшиеся кости, горбатые и изуродованные гипертрофией, со свирепым выражением изуродованных лиц. Они бессмысленно смотрели ассиметрично расположенными глазами прямо перед собой, испуская облака пара, будто паровые котлы. В увитых тугими мышцами руках чудищ, покоились огромные дубины, оканчивавшиеся сонмищем корней.
