— Марья! — не унимался Иван, выскочив в просторный холл.
Он осмотрелся, заметил лестницу с пятнами засохшей крови и помчался вверх. В следующем коридоре он смел плечом, какой-то шкаф, и даже не обратив внимания на грохот за спиной, пинком распахнул первую двустворную дверь.
Молодая девушка в лекарской накидке, что стояла в коридоре, в панике взобралась на широкий подоконник и, округлив глаза на здоровенного детину с безумным лицом, бледнея, подобрала под себя ноги.
Мастер распахнул следующую дверь.
Пусто. Лишь перевернутая мебель, разбросанные бумаги и россыпь стреляных гильз. Он метнулся в следующую. И там та же картина.
Вернувшись в коридор, Иван, наконец, заметил испуганную девушку и подался к ней.
— Где она? — запыхавшись, спросил он.
— К… Кто? — икнула бледная лекарка.
— Марья! Она была здесь, с вами.
— М… Марья? — снова икнула она. — Нет ее здесь.
— А где она? — тряхнул за плечи девушку мастер. — Та совсем онемела и стала только отрицательно мотать головой. — Ну же, — снова тряхнул лекарку он.
— Ваня, — послышался за спиной голос запыхавшегося Юры. — Отстань от девушки. Нет здесь Марьи.
— Где она, Юра? — бросил он девушку и двинулся на парня.
— Да успокойся ты, — прикрикнул он на наставника. — Что ты народ пугаешь? Успокойся. Пошли, поговорим.
— Юра, — прищурился Иван.
— Пойдем, — схватил парень его за рукав и толкнул в сторону лестницы.
— Ты Марью ищешь что ли? — прищурилась средних лет колдунья. — Ох и силен ты голосить. Могли бы там, на площади и не стрелять. Взревел бы свое «Марья» психи от испугу на месте с инфарктами и кончились бы. Нет тут твоей зазнобы, не ищи.
— Где она? Что с ней? — стал волноваться Иван. — Она… Я опоздал? — нахмурился он, но все же с надеждой, всматривался женщине в глаза.
Женщина молчала. Она смотрела на нависшего над ней мастера, будто решала говорить или нет.
— Вань, — хлопнул наставника по плечу Юра. — Ты ее пугаешь. Успокойся, наконец.
Иван опустил глаза и сел на стоящую рядом скамью. Мимо них по холлу туда — сюда сновали гвардейцы. Он закрыл лицо руками и замер.
— Рассказывай, — глухо попросил он сквозь ладони. — Я готов.
— Обещай больше не крушить тут ничего, — отозвалась колдунья. — Девчонок моих вон до икоты испугал, изверг.
— Не томи, прошу.
— Ушла она, и не вернулась. Странная она, твоя Марья, деловая такая и боевая. Когда эти ироды больные на нас накинулись тут в городе, отрезали от нас второй мотовоз да поранили Петра, что за рулем нашего был, мы только и могли что визжать со страху. Ребята завязли в бое, основная масса людоедов окружила их мотовоз и отрезала от нас, а Марья, будто так и надо, положила с пяток людоедов, забралась в кабину, и давай давить болезных на полном ходу.
Иван отнял от лица ладони и недоверчиво посмотрел на лекарку.
— Марья? — не поверил он. — Погоди, она темноволосая, скуластая такая, приметная оспинка на левой щеке, и тонкий шрам над бровью?
— Ну, — качнула головой женщина, — Так я про нее и говорю.
— Продолжай.
— Так вот, мотовоз заглох метров за полста от ратуши. А болезные прут то, по пятам несутся. Тут бы нам и помирать, а Марья как раскомандовалась, будто полкан какой: ты туда, ты сюда. И мастеров наших построила. Куда нам и что делать указала. А хворые то напирают, не поспеть нам значит всем к ратуше, да и в ратуше черт знает, кто водится, в запустении все. Отослала она с нами послушника Ваську, а сама с мастерами значит, больных этих сдерживать принялась.
Что там, да как было, уж не видела, ноги вперед головы бежали, но палили они знатно. Тут нас в ратуше пяток людоедов приняли, но Васька не струсил, молодец парнишка, правда и самому досталось. Ну, мы с перепуга обратно кинулись, глядь, Марья с Костей, от нелюдей бегут да нам машут. Петра, раненного уже порвали, значит, а эти следком за нами.
Марья первая добежала, и скомандовала вход заваливать всем, что найдем. Баррикадироваться значит, а Костя там, на улице один отстреливается. Мы в крик, что ж это мужика на растерзанье оставлять. А Марья давай нам по мордасам раздавать, успокаивать, значит. Вон до сих пор челюсть ноет.
Не знаю, где и силы взялись, от страха видать, натаскали шкафов всяких, скамей, да всего что под руку подвернулось, и когда Костин автомат стих, мы уже гору набарикадировали.
Болезные попробовали ее своротить, да не тут то было. Поперли они значит в окна, стекла то побили, а там решетки железные. Марья давай значит, опять командовать. Ты лечи, ты сторожи, а кто стрелять умеет, те за мной. А мы-то впопыхах и забыли вовсе, что оружие в руках. Ну и пошли мы наверх окна стеречь да вовремя. Ироды эти лесенки уж приладили, вверх карабкаются, так Марья и их и лесенки ихние пожгла к едреной тете зажигалками. Короче насилу отбились.
— Вань, — обратился удивленный подмастерье к хмурому наставнику. — А это точно наша Марья? — Иван молчал. — Может ты ошибся?
— Не ошибся, с этими лекарками я ее в Заречье еще видел. И в видении я отчетливо слышал ее голос.
— В видении? — искоса взглянула на Ивана лекарка. — Ты мастер чоли? Тот самый Иван, что Марью умыкнул на дело у мельника? Мы из-за тебя значит, в срок выехать не успели? Пришлось переносить.
— Я, — вздохнул Иван. — Но ты о главном не рассказала. Где Марья? Куда ушла?
— Так она не раз после как нас сюда загнали, туда — сюда ходила — выходила.
— В каком смысле? — не понял мастер.
— Я ж говорю, не баба, а шпион — разведчик какой-то. Ходила тихо так, будто привидение, ни дверь за ней запищит, не половица не скрипнет. Мои вон девки тощие, да топают как слоны.
Короче отбиться то мы отбились, а провизии то нет. Даже воды, чтоб значит, башмаки да ремни сварить, как совсем тяжко станет. Еда да вода, тама — вон, под носом, в мотовозе. А как достать, коли, эти ироды ратушу окружили и стерегут, денно и нощно?
Походила, Марья, побродила по зданию, посидела на крыше. Все что-то там себе в блокнотике черкала, да как-то значит, раз и пропала. Девки в плачь. Васька с ними всю ратушу облазил. Нет Марьи и все тут.
Ну, все, умыкнули людоеды девку. Горевали мы, горевали, а тут она откуда не возьмись да с узелком. А в узелке том и еда, и вода. Мы, мол, где была, где взяла? А она хитро улыбается. Ну, понятно наружу выбиралась. Только как не понятно. Ну, она, значит, молчит, и мы не спрашиваем.
И так она еще пару раз исчезала, то воды, то патронов добудет. А пальбу издали, как заслышали мы, так она подобралась вся, прям, засветилась как лампочка. Помощь, мол, идет, иль просто кто за этих людоедов взялся. Нужно говорит выбраться, помощь, значит, привести. Ходила она, бродила, думала чего-то, глядь через пяток минут, а ее уж и след простыл.
