Настя по обыкновению своему хотела завести спор, но ей вспомнилось лицо добродушной, покойной подруги. Она лишь вздохнула и молча шла за Юрой, деликатно подталкиваемая временами, наступающей на пятки Полынью.
Спустя минуту колдунья все же не стерпела:
— Ихтиоцефалы помнится тоже каннибалы? — неуверенно обратилась она в спину подмастерья.
— Рыбоголовы? Ну, да, — не поворачиваясь, пожал плечами он. — Они пожирают своих мальков. Правда, те даже только вылупившись, достаточно верткие и проворные. Но все равно из десятков выживают единицы. Почти все перерожденные, кроме стайных, пожирают друг друга при любом удобном случае. А стайных тварей, слава Богу, по пальцам можно перечесть.
— Рыбоголовы, они ведь тоже стайные.
— Но тупые. Да там мозга с гулькин прыщ. Им пофиг кого есть.
— И стайные твари поедают слабых себе подобных, — буркнул, остановившись, Иван. — Все, привал.
Не ожидая остальных, он сел на сырой, холодный пол и прислонившись к стене, устало вытянул ноги. Гром, шедший впереди, вернулся и сел рядом.
Юра копался в рюкзаке в поисках перекуса, Полынь была на стороже, а Настя, прислонившись к противоположной стене, задумчиво смотрела на Ивана.
— Ну? — не выдержал мастер.
— Почему так? Зачем Земля в них закладывает такую программу?
— Потому, — скривился Иван. — Ничего она в них не закладывает. Она выпускает наружу то, что таится внутри при жизни.
В каждом живет чудовище. Это чудовище злое, жадное, похотливое и не терпит конкуренции. Сбросив с себя груз морали, принципов, памяти и человеческого воспитания оно больше не желает ухаживать за больными, заботиться о потомстве и близких. Единственное о ком оно думает, так это только о себе. Эгоизм, возведенный в абсолют.
Больной: бесполезный груз, который только жрет, а толку от него никакого. Потомство: ну получил удовольствие, ну сделал, а дальше уж как — нибудь сами. Близкие… какие такие близкие? Не близкие они. Конкуренты, что вечно желают оттяпать кусок от его и только его добычи.
— Ты прав, — отведя глаза в сторону, согласилась Настя. — Действительно, люди. Настоящее человечество без прикрас и напускного благородства.
— Не прав, — грустно улыбнулся Иван. — Не все такие. Не слушай меня девочка. Я просто пожилой, уставший человек. Мне свойственно брюзжать и сгущать краски.
— И сколько же тебе, старик? — улыбнулась колдунья в ответ, глядя на довольно симпатичного, сильного мужчину в полном расцвете сил.
— Где-то восемьдесят или около того, — неуверенно покрутил мастер рукой. — Я не знаю, когда и кем был рожден, — вздохнул он, принимая флягу с водой из рук подмастерья.
— Прости, — поникла она.
— Пустое, — отмахнулся Иван и обратился к подмастерью: — Где мы сейчас, хотя — бы примерно?
— Так, — прищурился парень, вспоминая повороты и преодоленное расстояние. М — м — м, мы примерно здесь, — указал он точку на плане города.
— Это под холмом рядом с больницей, и на приличной глубине.
— Ну, да, только мы намного глубже уровня почвы. И знаешь, что мне не понятно?
— Не томи, а?
— Почему мы еще не отрастили жабры? Здесь все должно быть залито под завязку.
— Возможно, мы все же над уровнем почвы. Ладно, посидели и будет.
— А поесть? — разочарованно хмыкнул парень.
— Позже.
* * *
Костры, сложенные из различного хлама, вроде битых шкафов и стульев, тускло мерцали, утопая в туманной мгле. Их света хватало лишь на то, чтобы освещать небольшой участок у входа в ратушу.
Снайпер, устроивший лежку в доме напротив, опустил винтовку, и устало потер виски. Его способности были в зачаточном состоянии, но этого было достаточно, чтобы ощущать едва уловимые прикосновения и сводящие с ума отдаленные голоса мертвых.
— Хреново? — спросил напарник, жмурящегося снайпера.
— Не по себе, как-то, — нехотя признался тот.
— Возьми мой амулет.
— А ты?
— У меня нет способностей, — пожал плечами напарник. — Мне он без надобности. А тебе с двумя все же полегче будет.
Расстегнув испачканный побелкой черный мундир, он снял спиралевидный амулет и протянул снайперу.
— Ты уверен?
— Говорю же, я ничего не ощущаю, не с ним не без него.
— Спасибо, — улыбнулся снайпер и, не раздумывая, сразу же надел амулет.
Стало легче, ментальный гам отдалился, а спустя пару минут исчез вовсе. Он снова приник к оптике. Напарник, сидя на перевернутом шкафу, обнял автомат и незаметно провалился в пучину крепкого сна.
Снайпер скосил глаза на задремавшего сотоварища, хотел было толкнуть локтем, но решил не трогать. День выдался тяжелым, сам он пару часов отдохнул, а напарник не успел. Суматоха, чудеса, волшебницы эти, что совершенно невообразимым образом переместили их на три с лишним десятка километров за один миг, бой с праведными, и стычка с зараженными, вымотали как физически, так и морально. Слишком много событий за один день. Таких приключений у гвардейцев не было давно.
Поводив занемевшими плечами, повертев головой, дабы разогнать кровь в затекшей шее, гвардеец уставился на тлеющий костер. Появилось навязчивое ощущение, будто кто-то стоит за спиной.
Он прислушался, но кроме сопения напарника не расслышал ничего. Покрепче сжав винтовку, снайпер оглянулся.
Во мраке, окутавшем комнату, не было никого. А если бы кто и был, то не смог бы бесшумно пробраться сквозь сигналки, не зацепив всюду разбросанного хлама и битого стекла.
Нет, все же пара часов сна это слишком мало.
Глубоко вздохнув, гвардеец вернулся в исходное положение и снова приник к оптике.
Оставив гвардейцев в покое, фигура в сером балахоне беззвучно проследовала в соседнюю комнату. Ступая по разбросанным бумагам и книгам, она проследовала к разбитому окну.
Сквозняк выдул в развороченное окно серые от пыли занавески. Женщина кукловод осторожно втянула одну из них обратно и зацепила за торчащую из остатков рамы шляпку гвоздя.
Притаившись за таким незатейливым укрытием, она закрыла глаза и сосредоточилась. Поток криков, мольбы и боли хлынул в сознание, но она мановением руки отмела его, будто назойливую муху. Его сменил зов неуспокоенных останков. Кукловод попала в свою стихию, что стала увлекать за собой. Останков было столько, что хватило бы на армию марионеток. При желании, потратив некоторое время на трансмутацию костей, она могла бы захватить Солеварское княжество в считанные дни. Но это было ей не к чему.
С большим трудом она отстранилась и от зова. Сейчас ее интересовал Иван и его спутники. Женщина сосредоточилась на ратуше. Среди нитей и энергетических сплетений, кукловод стала искать знакомые следы.
