Пересчитав всех гвардейцев, колдуний и отыскав нескольких зараженных в округе, но, не обнаружив нужных нитей, она развела руки и вложила в поиск все силы.
Иван со спутниками здесь был, но вот куда он подевался, кукловод понять никак не могла. Его след исчез, потерялся посреди города, будто мастер улетучился или вовсе провалился сквозь землю. Тогда она пошла иным путем, след ее агента. Эта нить была крепка и, хотя не могла вывести к группе Ивана, но был шанс наладить связь. Следуя гудящей нити, ей почти удалось достигнуть цели, но стало мешать нечто сильное и чуждое.
Кукловода обдало порывом ветра. Сорвавшаяся с гвоздя занавеска ударила по закрытым векам, а с головы чуть не сорвало капюшон.
Сплюнув налипшую на губы пыль, утерев лицо, она открыла глаза и встретилась взглядом с сидящим на подоконнике аспидом.
Кукловод попыталась взять тварь под контроль, но наткнулась на крепкую ментальную стену. Яр расправил крылья, выгнул шею и зашипел.
Кукловод повторила попытку, но бесполезно. Аспид распустил воротник и стал громко клекотать. Послышалась возня в соседней комнате, и кукловоду ничего не оставалось, как спешно ретироваться.
* * *
Стоило пройти десяток метров, свернуть за псом в один из темных коридоров, послышалось тихое, унылое гудение. Ивану показалось, что гудит у него в голове, но Юра развеял сомнения:
— Это у меня в голове гудит? — поковырял он в ухе.
— Я тоже слышу, — тихо отозвалась из-за его спины Настя. — Что это?
— Это ответ на вопрос: почему здесь нет воды, — выключая фонарь, шепотом ответил Иван. — Настя, гаси лампу. Дальше идем максимально тихо.
В воцарившейся темноте, за темными силуэтами мужчин замаячило отдаленное пятно света. Гудение с каждым шагом становилось все громче, теперь в нем можно было расслышать писк и металлический лязг.
Дальнейшая часть коридора оказалась перекошенной, заваленной набок, но с виду целой. Скошенный под углом потолок был укреплен изъеденными эрозией металлическими арками, которые чуть слышно стонали не давая сложиться, рассыпающимся от старости бетонным плитам. С потолка капала вода, а под ногами хрустело бетонное крошево.
Гром встал как вкопанный и принял боевую стойку. Он громко сопел втягивая воздух, а после повернулся к Ивану. В темноте его глаза полыхнули огнем. Пес вздыбился и тихо заворчал.
Кукри с шелестом выскользнул из ножен и удобно устроился в грубой ладони. За спиной мастера осторожно взвел курок Юра, послышалось шипенье вынимаемых Полынью клинков.
— Настя, — позвал шепотом Иван. — С огнестрелом поосторожней.
— Не дура, рикошеты, знаю.
— Гром, дружище, погоди — ка, сначала я. Полынь, Юра, ждете здесь.
Паутина затянула все: стены, потолок, арки и даже пол был устлан пыльным, волнистым покрывалом. Судя по прорехам в сером полотне, до них здесь прошел один единственный человек. Над одной из прорех усердно трудился жирный, мохнатый паук. Иван не удержался, раздавил неестественно крупного работяжку, мол, ничего личного, но терпеть вас ненавижу, особенно таких больших и гадких.
Тихо ступая по следам, он осматривал подозрительные холмики и старался не потревожить паутинные барханы. Судя по следам, один из них особенно заинтересовал Марью, поскольку потопталась пред ним основательно, а после изменила способ ходьбы на более сосредоточенный.
Следующий холмик она обошла по широкой дуге.
«И что там у нас? Ага, пролом в полу под вздутым сквозняком пузырем, который за колыхающейся паутиной почти не заметен».
Цепляясь за ржавую арку, мастер обогнул прореху и остановился у нового препятствия.
«Так, а здесь у нас что? Здесь у нас неприметная волна из паутины. Так — так — так. А под паутиной?»
Под паутиной была протянута толстая нить, уходящая в направлении левой арки. Мастер покрутил головой в поисках гранаты или же взрывпакета, но вместо этого ему удалось разглядеть запыленный, топорно изготовленный самострел.
Пробираясь к выходу, он обезвредил еще два самострела и остановился за пару метров от пятна электрического света. У выхода было прилично натоптано, и слышно, как сквозь гул электронасосов, кто-то насвистывает нестройную мелодию.
Прикрываясь тенью одной из арок, мастер вытянул шею.
В одной из ржавых турбин, напоминающих огромные металлические бочки копался человек. И это был действительно человек. Ивану доставало зрения, чтобы рассмотреть лицо и одежду мужчины, что задумчиво смотрел во чрево турбины.
На чистом лице ни единой язвы и струпьев, темные волосы аккуратно зачесаны назад, подбородок венчает ухоженная бородка — эспаньолка. Одежда на нем чистая, по виду свежая, и мало того это был камзол одной из каст технократов. Такие носили члены касты механиков. Их чаще всего можно было встретить в городах и зажиточных поселениях, где работали различные механизмы и восстановленная техника старой эпохи.
Подергав себя за бородку, он пнул турбину и тут же зашипел, потирая ногу. — Долбаная рухлядь, — взвился он и пощелкал пальцами.
Послышались тяжелые шаги. В поле зрения появился громила, наподобие тех, что преграждали путь к ратуше. Он опустил ящик, звякнувший металлом к ногам механика, и тот снова зашипел.
— Смотри куда ставишь! — взвизгнул он.
— Простите, — с трудом пробасил монстр.
— Дуболом тупой!
Громила, опустив голову, сделался еще горбатее, нежели был до этого, и, ступая задом наперед, исчез из вида.
«Так — так — так, а нам с вами явно не по пути», — думал Иван глядя как монстр, буквально на цыпочках подносил механику запчасти.
— Наконец то, — выдохнул механик, после того как затарахтела турбина, но спустя десяток секунд из ее недр стал раздаваться противный писк. Мужчина постоял в задумчивости, посмотрел на агрегат, махнул рукой и ушел. Мастер сквозь противный писк, с трудом разобрал удаляющиеся шаги. Но только пары ног. Громила хоть и не был виден, но скорей всего остался в помещении.
Постояв еще с пару минут, Иван стал пробираться обратно. Предчувствуя тяжелый бой, он понимал, что схватки с таким верзилой не выдержит. Сил почти не осталось, усталость валила с ног, и он двигался на сплошном упрямстве.
Он остановился и вынул из внутреннего кармана куртки последний, шестой флакон с янтарной жидкостью. Ее сияние притягивало взгляд, а еще сильней тянуло откупорить крышку и выпить содержимое. Прислушавшись к себе, мастер никак не мог решить: рискнуть или переложить неминуемую стычку на плечи сотоварищей.
И не такую дрянь пили, и ничего. Авось…
Он откупорил флакон и влил в себя всю жидкость до капли.
Желудок скрутило винтом, отдалось в печень, во рту появился металлический привкус гаже прежнего, чешуйка на груди отдала жаром, а после, будто выпустила в тело шипы. Ноги подкосились. Иван чуть не вскричал от боли, но сдержался, впрочем, как и взял под контроль непослушные конечности. Усталость испарялась, тело наливалось бодростью и новыми силами. Все было отлично, только вот тяжесть в печени да гадкий привкус никуда не девался, а чешуйка в груди стала жечь и колоться, так что перехватило дух.
