Монстр тяжело вздохнул, чешуйка отвалилась со спины, затем другая и спустя миг она уже осыпалась со всего уменьшающегося тела.
— Ну блин, Иван, — недовольно ударила кулачком по подлокотнику Настя, наблюдая за тем как мастер принимает свой нормальный облик, — Поломал мне всю игру.
— Не верьте ей, — прохрипел обретший нормальный вид Иван.
Он сомкнул веки и обессиленно опустился на колени Марье. Она проверила его пульс, попробовала температуру, заглянула под веко. Юра снял куртку и укрыл наставника.
— С ним все в порядке? — обеспокоенно обратился он к Марье.
— Я не знаю. Кажется, да.
За спиной послышался щелчок затвора. Юра обернулся и удивленно замер. Полынь с суровым лицом нацелила автомат ему в лоб.
— На подмостки выходит новый персонаж, — возликовала колдунья, поудобнее умостилась в кресле и с интересом стала наблюдать немую сцену.
— Полынь, — воздел от удивления брови Юра, — ты чего?
— Я должна, — пуская слезы из полынных глаз, всхлипнула она. — Тебя, Ивана, Марью.
— Что? — опешил парень.
— Убить. Ради сестер. Я должна.
— Как это им поможет?
— Можно я? — потянула руку Настя. — Можно, а? Я, я знаю!
— Заткнись, — не сводя взгляда с Юры, процедила лесавка.
— Полынь, — не унималась колдунья, — пожалуйста, начни с Ивана. Нет, лучше с Марьи, я ее все равно не знаю. Не жалко. Юра мне пока нужен, а потом можешь и его прихлопнуть, раз так угодно.
— Заткнись, сказала! — закричала нервно Полынь и навела ствол на нагло скалящуюся Настю.
Юра, уличив момент, повалил лесавку на пол и навалился всем весом на автомат. Но вопреки ожиданиям, Полынь не стала сопротивляться и бороться за оружие. Она раскинула руки и закрыла глаза.
— Убей меня, — попросила она нависшего над ней парня, не открывая глаз. — Иначе я убью вас.
— Ты с ума сошла? Что происходит? — разозлился он, беря на мушку недвижимую лесавку, — Отвечай!
— Убей меня, — повторила Полынь.
— Можно я быстренько объясню, за нее, да продолжим? — предложила колдунья.
— Ну?
— Еще в Криничном, я почуяла, как кукловод с кем-то налаживает контакт. Но тогда там так фонило магией, что я потеряла нить. Если честно, я всю дорогу подозревала, Веру, но когда она погибла, то казалось, вопрос отпал сам собой. И вот оно, ружье все-таки выстрелило.
— Зачем мы кукловоду? Что за бред?
— Понятия не имею, — пожала плечиками Настя. — Но скорей всего, эта нечисть, предложила Полыни, выгодную сделку, связанную с ее сестрами — лесавками в обмен на голову Влада и ваши жизни. Так?
— Так. — Вздохнула Полынь, и закрыла ладонями лицо.
— Но вот не задача, нашу подругу угораздило в тебя влюбиться, а кровь твоя, так вообще привязала ее к тебе навсегда. И все это время, она боролась с собой, пытаясь понять, что ей дороже: жизни сестер, или ты. И как видишь, она выбрала последнее. Решила пожертвовать только собой. Так?
Полынь молчала. Слышались только всхлипы из — под прижатых к лицу ладоней.
— Если бы она хотела, — весело покачала ножкой Настя, — Вы даже понять не успели, как лишились бы голов.
— Это все, правда? — обратился подмастерье к лесавке.
— Да. А теперь убей меня.
— Дурдом, — утер лицо Юра. — Встань с пола, почки простудишь, или что там у вас вместо них. Вставай, говорю!
Лесавка поднялась и, опустив голову, отошла в сторонку.
— Теперь к делу, — зевнула Настя. — С Иваном все в порядке. Обломчик вышел. Но я свое все равно получу, зря я за вами столько волочилась, что ли? Отдай мне те способности, что дают тебе руны силы. На твои врожденные, я не претендую.
— А если не отдам? — нахмурился Юра.
— Ну, — задумалась она. — Не знаю. Займусь пытками, например. Кого тебе жальче всех?
— Знаешь, что, иди ты в баню. У тебя своих сил хватает. Мои способности что, особенные какие-то?
— Угадал, — заулыбалась колдунья. — Я давно такие ищу. Но, если хочешь остаться магом, могу обменять их на любые другие, какие только пожелаешь. Просто дай то, что я хочу.
— Нет.
— Юра, услышь меня, — потерла шею колдунья. — Я устала. Мне бы отдохнуть, а еще вас пытать, если по-хорошему не договоримся. Давай сэкономим твое и мое время?
— Действительно, — хмыкнул Юра. — А давай я сейчас шарахну в тебя чем — нибудь мощным? Раз тебе нужны мои способности, так может они сильней твоих? Проверим, а?
— Ты не посмеешь, — напряглась колдунья, вжавшись в кресло. — Помнится, ты дал мне слово подмастерья, что не убьешь меня.
— Это тогда, у мотовоза? — почесал в затылке он. — Ты ведь его обманом вытянула.
— Тем не менее, слово не воробей.
— Так, то было слово подмастерья, — улыбнулся парень, материализуя в руке мощную, шаровую молнию. — А по твоим словам я вообще колдун. Знаешь, я рискну. Да и Иван говорил мол, подумай. И я вот, как раз подумал, — будто взвесил на руке гудящий яркий шар он, и прицелился в колдунью, — а ну ее к бесу эту Обитель!
— Юра, — удержал его от броска нежный голосок, — Не делай этого, постой.
— Осинка? — стал крутить он головой.
В зал, слепо смотря перед собой, удерживаясь за шерсть ведущего ее Грома, неуверенной походкой ступила Осинка.
— Как? — вскочила с кресла Настя. — Не может быть. Здесь столько крови. Юра, можешь забыть, о нашем разговоре, — заторопилась она. — Прощай!
— Стоять! — пригрозил подмастерье шаром. — Куда засобиралась?
Настя замерла на месте, а пес, огибая изувеченные трупы, подвел лесавку к парню.
— Гром, — кривилась Настя глядя на черного кобеля. — Вот куда ты сбежал. Предатель.
— Юра, где ты? — пыталась отыскать его Осинка.
— Я здесь, любимая, — взял он ее за руку, — Что с тобой?
— Кровь меня ослепляет, но теперь вижу, — ослепительно заулыбалась она, смотря ему в глаза. — Разреши воспользоваться твоим зрением.
— Конечно.
— Осмотрись, — попросила Осинка.
С ее глаз будто спала пелена, личико приобрело брезгливый вид. Осинка, зябко поежившись, обняла себя руками. Теперь она смогла увидеть зал, обстановку и всех присутствующих.
— Сколько же здесь крови, — кривилась она. — Не странно, что я совсем ослепла. Благодарю! — качнула головкой она своему поводырю, и Гром отошел в сторонку. — Ты, я так понимаю, Марья? — обратилась она к сидящей на забрызганном кровью полу мастерице. — Ты многих, моих детей обидела. Не бойся, я не собираюсь мстить.
Но Марья расслабляться не собиралась, ее действительно пугала та мощь, что исходила от сущности, что крылась за обликом лесавки несравненной красоты. Она неосознанно, крепче прижала к себе, стонущего, бессознательного Ивана.
