— Мне твой свояк заплатил.
— Я доплачу еще. Только спаси.
Они вышли на крыльцо. Подмастерье совсем не наблюдал за псом, а откровенно клеил понравившуюся ему няньку, что развесив уши и строя саму чистоту и невинность, напрочь позабыла о хозяйских детях.
Грома тискали, целовали и трепали, на нем катались верхом. И судя по его счастливому виду, Грому это совсем не надоедало. Да и вел себя этот бугай как игривый щенок.
— Это что за зверь? — испугался Валентин.
— Не бойся, это мой. Пускай он пока с твоими детьми побудет. И мне и тебе будет спокойнее.
— Как скажешь мастер, — согласился он. — Ну что, за дело?
6. Святотатство
Весь день Иван с подмастерьем, прочесывали усадьбу мельника. Перевернули кверху дном все. Задействовав иной взгляд, и выжимая по несколько раз резерв, обследовали помещения, сараи, чердаки, заглядывали в трубы, в печки, в подвалы и погреба. Обследовав затем, все пороги, косяки, и фундаменты строений, облазили весь двор и окружающую территорию, перевернув каждый камешек, заглянув под каждый куст, пень, дерево. Заглянули в каждую трещину, но ни одного подклада не нашли.
Нашли только сделанные уехавшей хозяйкой, кстати, неплохой, судя по всему колдуньей, талисманы и обереги. От них, ощутимо веяло энергией, но не злой.
Для них, накрыли стол во дворе. Не потому что брезговали в доме, Иван попросил, стол на улице и ночевки на сеновале, отказавшись от комнат, выделенных в доме.
После растраты резервов, они были голодны, будто волки. Подмастерье лопал все подряд, мурча при этом словно кот, а мастер уже наевшись, взирал на широкое подворье.
Где, где же еще не смотрели, что могли пропустить? Ведь уже на третий круг пошли одно и то же проверять.
Он смотрел на растущие вокруг усадьбы деревья и кусты. Они действительно были больны. Зелень становилась серой, кое-где начинала желтеть, и покрывалась плесневыми пятнышками. Все в округе, словно было заражено неведомым злом.
Наконец насытился и Юра. Поглядывая в сторону няньки, он достал свирель и стал наигрывать тихую пока еще не стройную, но печальную мелодию. Настроившись как следует, он заиграл ровней. Свирель залилась чистой печалью.
Его мелодии всегда были полны боли и грусти. Иван, конечно, делал замечания, что для свирели можно было сочинить, что-то повеселей, но парень упорно продолжал сочинять такие вот больно вгрызающиеся в душу песни, выбивавшие невольную слезу.
В тот момент, на улице кушали и хозяйские детишки. Ну как кушали, нянька постоянно отвлекаясь на Юру, пыталась их силой накормить. Иван не сразу заметил, что куда-то запропастился, не отстающий от них ни на шаг Гром.
Заметил и тут же забыл, думая о затянувшемся деле. Пока не послышался отдаленный крик, и грозный лай пса. Плеснуло силой, на самом ее излете. Раздался визг, которого Иван еще в жизни не слышал.
Они с подмастерьем вскочили едва, не перевернув стол, и бросились к мотоциклу за оружием.
Пес не прекращал лаять, и Иван, держа в руках дробовик, уверенно шел на звук. Подмастерье с пистолетом прикрывал тыл.
За густыми кустами, на краю поля, позади рычащего, и лающего, разбрасывая от злости пену пса, лежал стонущий, раненый мужчина. А перед псом, вспучивалась и дрожала земля. Из взбухшей земляной кочки, вдруг вынырнула могучая когтистая лапа. Она была похожа на кротовью, но с более длинными когтями и покрытая сплошной, крупной, роговой, серой чешуей.
Гром метнулся в сторону, и когти вонзились в расслоившийся камень, на котором, он миг назад стоял.
Иван не решился стрелять из дробовика, боясь, что зацепит пса, а вот подмастерье несколько раз выстрелил в лапу твари из пистолета. Попавшая в нее пуля срикошетила, и со свистом унеслась в изломанную пшеницу.
— Назад! — скомандовал Иван и подхватил раненного, Юра бросился помогать. — Гром, за мной!
Они спешно отступали, волоча раненого. Пес побежал за ними, а чудовище больше не посмело высовываться из взрыхленной земли.
— Ну как он? — спросил Иван вышедшего на крыльцо хозяина.
— Рана серьезная, он теряет кровь, а сквозь порезы на животе вообще кишки видны. Нужен лекарь. Моя травница не справится.
— Юра, бери мотоцикл и дуй в село, за Марьей!
— За кем? — не понял подмастерье.
— За лекаркой, что меня лечила. Быстро!
Парень прыгнул на мотоцикл, и помчался за лекаркой, а хозяин с Иваном сели за накрытый во дворе стол.
— Я не знаю в чем проклятье, и есть ли оно вообще, но я видел часть этой твари. И то, что я видел, мне не понравилось совсем.
Валентин, я не знаю такого перерожденного. Вижу впервые. Дело усложняется еще тем, что это существо особо неравнодушно к усадьбе. Пока мы тут все обследовали, я заметил, что нор, больше всего, в самой близкой точке соприкосновения усадьбы и поля. Вы все в опасности. Уезжайте. Или хотя бы отошли детей.
— Куда?
— В село, к Ивану.
— Нет, — отрезал Валентин. — Лучше в доме их запру.
— Дело твое Валентин. Но детям здесь не место. Становится слишком опасно. — Иван помолчал, подумал. — Я решил менять тактику. Раз подкладов не нашли, то не получится и отвадить. Пора переходить к непосредственному уничтожению твари.
— Давно пора, — сердито ответил Валентин, встал из-за стола и направился в дом.
Он почувствовал Марью еще издалека, но стоял, взирая на осыпающиеся сосны, делая вид, что не замечает, как та тихонько подкрадывается. А кралась она нужно отметить, на удивление бесшумно, словно призрак. Не один камешек, не посмел шелохнуться под ее стопами.
— Попался! — Марья накинулась, и закрыла Ивану глаза теплыми ладонями. — Угадай кто?
— Ира? Нет, погоди, Людмила, — стал перечислять он, — или, Галя? Нет — нет, Полина. А может быть, Алена? Или Инна?
— Ох, Ваня ну ты и кобель, — вздохнула лекарка и открыла его глаза.
— Ой, Марья, — наигранно удивился Иван, и заулыбался.
— Что значит, ой? Бабник. — Марья потянулась и принялась его целовать. — Когда подмастерье твой приехал, да еще и один, я даже испугалась, — говорила она, стирая пальчиком, помаду с губ Ивана. — Кстати, вовремя я подоспела. Травница хозяйская хороша, конечно, приостановила кровотечение, но вот зашить бы не смогла. Мужику повезло, все органы целы. Так что жить будет, если не помрет.
— Повезло ему, что пес спас. То, что его хотело сцапать, от него мокрого места не оставило бы. Тут вообще странное дело, я знать не знаю, что это. Ты ведьмочка, что по этому поводу можешь сказать? Что чувствуешь? — обнимая ее, спросил Иван.
— Жутко мне здесь. Очень плохое место. А из поля, такой жутью веет, что у меня мурашки по коже стройным маршем идут. Вань, там произошло, что-то страшное. И теперь след этого, отравляет все вокруг. — Она посмотрела Ивану в глаза. — Может, согреешь? Я видела здесь неподалеку, шикарный сеновал.
