— Что еще можешь? Дождь, грозу вызывать? Град, ураган?
— Не знаю, — подернул парень плечами. — Попробовать?
— Нет. И вообще, не заигрывай с тем, о чем, мы пока не знаем. Спалишь бабке избу, — улыбнулся мастер, чтобы нахмурившийся парень расслабился. — А тут, между прочим, за это на кол сажают, причем без смазки. Кстати. Где хозяйка наша?
— Так утром, пока вы спали, ее забрали, вроде как на похороны.
— Ясно. Так. Огонь не разводить, и силой не баловаться. Пойду, поищу хозяйку нашу. Все ясно?
— Принял наставник, — ответил подмастерье и воровато сунул руки в карманы штанов.
Искать и выяснять где хитрая старуха не пришлось. Едва выйдя из дома, Он заприметил спешащих вниз по улице, судачащих на ходу людей. А у нас ведь как? Похороны тоже своего рода развлечение. Одним языки почесать, да косточки поперебирать покойному. Другим поесть да выпить на дурняк. Всего-то, пару добрых, но зачастую не искренних слов сказать об усопшем. Кому горе, а кому повод брюхо на халяву набить. Эх, народ.
Бабушка — знахарка, сидела около добротного домика, под калиновым кустом. Весь двор был заполонен народом, что разбившись на группки, тихо шушукался и что-то обсуждал. Увидев калину, Иван вздрогнул. Опять всплыла вроде как утихшая тревога о Марье. Мастер постарался ее унять, переключившись на не столько злость, сколько обиду на обманувшую его старушку.
— Здравствуй бабушка, — ехидно поздоровался он, присаживаясь рядышком.
— Здравствуй — здравствуй мастер, — так же ехидно ответила она, положив подбородок на корявую клюку. — Как твоя головушка?
— Хорошо. Как и подмастерье мой. Что ж ты бабуля меня обманула? Работу вот навязала, к которой я понятия не имею с какой стороны подойти. А между тем с парнем-то все в порядке.
— Я тебе навязала? — натурально удивилась знахарка, вздернув выцветшую бровь. — Я предложила, а ты согласился. Все честно, — заулыбалась она. — Я ведь сказала, что парень твой не помрет. Жив — здоров, как видишь. — Она понизила голос. — И силен к тому же, как десяток волов.
— Так что ж с ним на самом деле? Что с рунами этими?
— Не сейчас Иван, — строго ответила она.
— Снова мутишь бабуля? Так и будешь за нос водить пока дело не сделаю?
— Не сейчас сказала, — отрезала знахарка. — Аль ты забыл куда пришел? У людей горе. — Укоризненно покачала она головой. — Дома все расскажу. А сейчас не время. И кстати, хорошо, что ты пришел. Ты мне понадобишься.
— Опять работа? — вздохнул Иван.
— От которой грех отказываться. Нож заговоренный вижу с тобой. Это хорошо. А вот колечко ты на время сними. Сними — сними. Отдай пока сестре хозяина покойного. Ему с нами нельзя.
Иван понял, к чему клонит бабуля. Ему предстояло участвовать в процессе погребения, который за последние века очень изменился. С тех пор как Мать Сыра Земля перестала мертвецов принимать. Точнее принимала она их с большой охотой, да вот выталкивала вскоре. А с тем, что из этого выходило и приходилось бороться мастерам.
— Права карга старая, — послышался кряхтящий голос, словно издалека. — Нельзя мне с вами. Хозяина нет в доме. Тело пусто. Я лучше тут побуду. А то притянет меня оболочка пустая, не обрадуешься потом.
Иван не стал спорить ни с вредным полтергейстом, не со знахаркой. Он снял кольцо, отдал указанной печальной женщине с отчетливыми дорожками от слез на бледных щеках и вернулся к бабуле.
— Я-то тебе зачем? — спросил он присев обратно. — Что с покойным не так?
— Беда с ним, Иван, — понизила голос она. — Самоубивец он. Ты знаешь, что Мать таких больше всех… Даже не знаю, любит или ненавидит. Чем считать переродство. Нет первых признаков разложения. И не коченел он даже. Сейчас лежит в бане на верхней полке, подальше от полу.
— Может и не мертвый он вовсе? Вдруг летаргия у мужика случилась? А его возьмут да укокошат в процессе погребения. Бывали ведь случаи уже.
— Нет. Мертвый он. Борька со знанием дела вешался. Сломана ли шея, не скажу, а вот подъязычная косточка-то сломана, да трахея смята. Так, что выжить он не мог. Сама проверила. Да и висел долговато, пока его искать бросились. И спьяну ведь Вань. Алкаш он. Снова пакость эта невинную душу загубила. Надо, надо эту гадость уничтожить Иван. Не-то не хворые, так паразиты весь поселок изведут.
— Согласен, — вздохнул он.
— И кстати, ты к вдове хорошенько присмотрись.
— А с ней то, что?
— Ты просто понаблюдай, а мы твои наблюдения обсудим потом.
— Хорошо, — недовольно вздохнул Иван.
В бане пахло ладаном и дымом тлеющих ведьмовских трав, к которым примешивался запах прелой древесины пополам с застарелым жиром. Покойный лежал на верхней полке, видимо, в чем был, когда умер. Маленькое оконце, почти не освещало помещение, и потому был зажжен электрический свет.
Одиноко висящая под потолком, электрическая лампа, некогда утраченное чудо, с подъемом новой цивилизации возрожденное из небытия, помигивала, и светила то ярче, то затухала до яркости свечи.
— Небось, опять лупоглаза в турбину засосало, — проворчала с трудом вошедшая старушка, щурясь на мигающую лампу. — Чтоб им сухо было паразитам. — Погрозила она ей клюкой.
Вошедшая со всеми в помещение женщина, с опухшими от слез глазами и серым, измучанным лицом на это никак не отреагировала. Она смотрела бессмысленным взглядом, на серо — синее лицо мужа. Бледные губы ее задрожали, на глазах появились слезы. Она всхлипнула, сжала кулаки, удерживаясь от рыданий. Было оживший взгляд, вновь погас и потупился. Будто приговоренная к казни, и знающая о том, что не миновать сей участи, она встала у стола, приготовленного для омовения покойника.
— Иван, — еле слышно, одними губами позвала старушка. — Включай.
— Что? — не понял он.
— Что ты как дитятко ей богу. Ты мастер или где? — тихо прошамкала она.
Ему, наконец, дошло. Потирая виски, Иван зажмурился и с большим трудом перешел к иному взгляду. Далось это трудно. Мастерам нельзя так пить. Доказано было, что крепкий алкоголь подавляет и понемногу притупляет их способности. Загудела, закружилась голова, стрельнуло в мозг, зашумело в ушах, и мир преобразился.
Все заполнили энергетические потоки. Холодные и вяло текущие в жене покойного, на которой к тому же, прикрепился самый крупный из виденных ранее, паразитов. Не смотря на возраст старенькой знахарки, в ней бушевали мощные, горячие потоки. Только в лежащем на полке трупе энергия отсутствовала совсем. На голове покойника мастер разглядел остатки паразита. Он был мертв, как его жертва, и теперь растворялся, превращаясь в фундаментальный элемент вселенной: эфир.
Горбатое, лупоглазое нечто, похожее на ссохшегося древнего старичка, сидело рядом с мертвецом. Поджав под себя ноги, существо лапкой поглаживало выбеленный, сложенный в несколько раз, льняной саван. Старичок этот поглядывал по сторонам и когда его взгляд, круглых, будто блюдца глаз встретился с взглядом Ивана, он догадался, что человек его видит.
