— Хаос и террор как раз то, для чего мы с ним связались. Без хаоса не будет порядка. Но ты права. Этот таинственный Влад, выходит из — под контроля. Пора от него избавляться.
Женщина вновь задумалась.
— А что, если использовать Безродного? Я знаю, как разменять его с пользой. Прикрываясь своенравным мастером, мы можем разведать ситуацию, и если удача нам улыбнется, столкнуть их лбами.
— Хм, двух зайцев… Но мне кажется это рискованно. У Ивана не хватит сил.
— Вы знаете, что Влад, живо интересуется сильными одаренными. Стоит его, как следует заинтересовать мастером, что способен справиться с кукловодом. Уверена, новость о мастере, уничтожившем такого сильного врага, уже разнеслась среди иных.
— Но ведь это был подмастерье.
— А кто знает об этом кроме нас?
— Допустим, Безродный каким-то образом достигнет цели, но мы ведь знаем, что Влад не просто нечисть, а нечисть довольно сильная и амбициозная. Пусть даже гипотетически он справится с Владом, кто ликвидирует мастера?
— Это уже моя забота. Иван, не смотря на опыт, по-прежнему по-детски прост и наивен. Он не будет ждать от ближнего удара в спину.
— Тогда одной проблемой меньше. И ликвидация Влада не бросит на нас тень пред нашими временными союзниками. Но как заставить Ивана следовать твоему плану? Уж слишком вычурная у тебя идея.
— Заставить Ваню будет не трудно. Зная его, я знаю, как устроить их встречу, — решительно заявила женщина. — Обратимся к классике жанра и банальным, но действенным клише.
Теперь задумался магистр, и думал достаточно долго. Кукловоду пришлось прервать его размышления.
— Отец, позволь я все спланирую, после свяжусь с нашими агентами, и дам им несколько указаний, которые приведут мастера прямиком к Владу.
— Действуй, — решился, наконец, магистр. — Но не забывай, все должно выглядеть так, будто это инициатива самого мастера. Нам не нужна шумиха, и тем более слухи о том, что мы причастны.
— Слушаюсь, отец.
* * *
Бесконечная, безграничная, бездонная пустота обволакивала и баюкала мастера, которого словно разорвали на куски. Ушла, растворилась боль, исчезла усталость, исчезли мысли. Иван сливался воедино с вечным «ничто». Больше не было страхов, чувств, переживаний и тревог. Лишь вечный покой, усыпляющий и растворяющий в себе без остатка.
Что-то изменилось. Иван почувствовал. Почувствовал присутствие. Кого? Чего? А, неважно. Так тихо, спокойно и хорошо.
Мягкая нежная ладонь легла в его руку. Какую руку? Кому? Зачем? Нет больше рук. И незачем они. Ничего больше нет. Лишь бесконечное погружение в ничто. Долгожданный покой.
— Иван. Не время. Ваня.
Нет Вани. Ничего нет. Нехочу. Устал. Теперь мне хорошо.
Свет. Свет в пустоте ослепительнее тысяч солнц. Если были бы глаза, то он бы ослеп. Но нет глаз. Ничего больше нет. Не существует.
Перед Иваном появилась красивая женщина. Красивая и властная, строго смотрящая из пустоты ясными, голубыми глазами.
Кто она? Не помню, не знаю. Я больше ничего не помню. Ничего не знаю. И нет никакого я.
Покой.
Стоп! Я ее никогда не видел. Но я ее знаю.
— Жанна, — с гигантским усилием произнес он.
— Да, Ваня, — она улыбнулась ему так искренне.
Сияние ее улыбки развеивало тьму. Жанна положила ладонь ему на грудь, которой вроде как уже и не было. Но он почувствовал. Иван почувствовал ее тепло, и почувствовал свое сердце, которое все еще билось. Ее тепло разливалось по нему, и оно отзывалось, стуча все громче, напористее и сильней. Иван ощутил себя. Ощутил свое тело. Оно все еще было. Никуда не делось. Но тьма бесконечности не хотела отпускать свою добычу она еще сильней стала затягивать мастера. Он не мог сопротивляться. Ведь там, в бесконечном ничто так хорошо. Спокойно.
Тепло источаемое ее рукой было сильней тьмы. Теперь его словно разрывало надвое. Ему хотелось этого блаженного покоя, что неотступно увлекал назад. И в тоже время он хотел дышать, податься вперед навстречу этому светлому прекрасному образу. Он окончательно вспомнил. Образу несчастной матери, невинной жертвы, убитой коварным и подлым мужем. Зачем она пришла?
— Ваня, не поддавайся покою. Не смей! Ты нужен. Ты нужен там, — говорила Жанна, вложив мягкую источающую приятное тепло ладонь в его вторую руку.
— Никому я там не нужен, — все еще не в силах сопротивляться покою безразлично отвечал он. — Бездарность, без рода и племени, кола и двора. И многого — многого — многого…
— Ты нужен мне. Нужен мне там, — ласково говорила она. — Таких как я будут сотни, тысячи, миллионы. Ты должен не допустить этого. Не дай злу до них добраться. Грядет великое зло, что искалечит, исковеркает, скомкает и уничтожит множество невинных душ.
— Что я, бездарь и слабосилок могу с этим поделать? Юра, он сильней меня. Он по праву займет мое место.
— Он тоже в опасности. Все, кто тебе дорог. Все, кого ты знал и любил, погибнут раньше отведенного срока. В муках. Твое время не пришло Ваня. Спаси хоть одну невинную душу. Для этого ты рожден. Слышишь? Ты не имеешь права предать свой долг перед богами и людьми!
— Но там так хорошо. Там спокойно, — оглянувшись в пустоту, ответил он. — Мама отпусти. Я устал.
Иван никогда не знал не отца, ни матери, но эту заботливую женщину, что не дает утонуть в покое, ему захотелось назвать именно так. Он почувствовал свои слезы. Они ручьями стекали по лицу.
— Мама, пожалуйста. Я хочу в покой. Там, на земле мне плохо. Мамочка, там одиноко, больно и страшно. Я больше не хочу. Не хочу! — ревел он словно маленький.
— Надо Ванечка, — она нежно погладила его по голове, затем легонько стерла с его щек слезы. — Тебя там любят. На тебя надеются. Тебя любят и ждут.
— Мамочка, — прильнул он щекой к ее ладони. К нежной, заботливой, материнской руке.
Ее забота придавала сил, наполняла его жизнью. И тьма больше не могла с этим бороться. Ивана отпустило. Он в полной мере ощутил себя полным жизни, здоровья и сил. Больше не хотелось покоя. Но и не хотелось, чтобы исчезло это новое чувство, которого никогда не знал. Чистой, исцеляющей и все побеждающей материнской любви.
Жанна повела его за руку за собой. Он не понимал вверх или вниз, назад или вперед. В месте без пространства и времени это все было бессмысленными понятиями.
— Но прежде чем ты вернешься, ты должен это увидеть.
Она вывела его из пустоты на площадь незнакомого, мрачного города. Вокруг были зараженные. Множество зараженных. Он испугался, подавшись назад, но Жанна его удержала.
— Не бойся. Нас не видят и не слышат. Тебя еще, а меня уже нет. Идем! — не выпуская его руки, повела за собой она.
Вокруг бесновались обезумевшие, зараженные неизвестной болезнью люди. У некоторых из них было оружие, и они стреляли по окнам высокого каменного дома. Дом показался странным. Углы его крыши плавно загибались к верху. Держась за руки, они прошли сквозь этих безумных стрелков, и пошли по мощеной камнем площади к этому странному дому.
