— Разграбив поселок, они ушли, оставив после себя множество трупов. Ты знаешь, что происходит с мертвецами, если их правильно не похоронить?
— Они превращаются в чудовищ.
— О том, что там случилось, долгое время никто не знал. Этого было достаточно, чтобы все погибшие переродились. Границу княжеств, стали наводнять монстры. О причине быстро догадались. Следовало как можно скорей уничтожить образовавшееся гнездо, пока чудовища не расплодились и не заполонили княжества. Нескольких мастеров для этого было мало, нужна была армия. Князья срочно созвали всех мастеров разных поколений и рангов.
В Большой Зачистке принимали участие мастера Обители и Ордена. В этот бой, не смотря на все разногласия, они шли вместе, одним большим отрядом.
В числе мастеров Обители были, и мы с твоим папой.
Его прозвали Фитиль. Он был сильным и отважным воином, у которого был настоящий талант, ко всему что горит и взрывается. По его просьбе князья собрали несколько телег со взрывчаткой, и благодаря бомбам и горючим смесям которые создавал твой папа, мы успешно зачищали разбежавшихся по окрестностям монстров.
Но чем ближе мы продвигались к тому поселку, тем больше становилось чудовищ, и возрастала их сила. Почуяв нас, навстречу из поселка выдвинулась настоящая орда всевозможных, ужасных чудищ.
Тогда мастера впервые столкнулись с такой грозной армией, не знающей страха и пощады. И они с упорством принялись вычищать наши ряды. Самые умелые мастера гибли будто послушники неумехи. Мы попали в окружение и, сражаясь из последних сил, приготовились умирать. Умирать, как подобает настоящим мастерам.
Тогда твой папа и несколько самых старших и опытных мастеров разработали некий план, в который нас не посвятили.
Нам приказали отступать, мы прорубались из окружения в самых слабых местах. Пошел проливной дождь. Он смешивал грязь, кровь мастеров и монстров воедино. Огнестрельное оружие и бомбы тут же пришли в негодность. Старейшие и твой отец прикрывали наше отступление. Мы же должны были оставить для них достаточно большой коридор и сдерживать натиск. Но один из старейших, вышел вслед за нами. Он приказал все бросить и отступать.
Чудовища снова сомкнули прорыв. Твой папа и старейшие приняли весь удар на себя. Они сражались так долго, как только могли. И когда кольцо из чудовищ стало плотнее, прогремел такой огромный и страшный взрыв, которого я не мог представить, и даже не смогу описать.
Огненный шквал уничтожил большинство монстров, те, что остались, были искалечены, обожжены и оглушены. И пока они не пришли в себя оставшиеся на ногах мастера принялись их уничтожать.
Когда все закончилось, выживший старейший, нам рассказал, что, несмотря на обилие взрывчатки, закончились запалы и бикфордов шнур, а взрывчатка под дождем стала промокать. Тогда твой папа принял решение стянуть все силы врага на себя, и лично взорвать все запасы взрывчатки.
Ты должна помнить, что твой отец, великий герой. Своим подвигом он спас два княжества и тысячи людей. Он один, уничтожил орду чудовищ, пожертвовав своей жизнью. Мало кто способен на такое самопожертвование. И благодаря Алексею, призвание Мастер теперь звучит гордо.
— Я не забуду, — послышалось сквозь горькие всхлипы. — Я не забуду этого никогда. Я точно решила, — размазывая слезы, решительно сказала Катя, смотря на Ивана единственным глазом, в котором бушевало до боли знакомое пламя. — Я продолжу дело отца.
— А может не нужно? — горько улыбнулся Иван. — Ты ведь девочка. Пойдешь в колдуньи, выйдешь замуж…
— Да кто такую уродину замуж возьмет? — неожиданно по-взрослому вздохнула она. — Все уже решено за меня, дядя Ваня.
Иван промолчал. Он не хотел врать. Он знал, как жесток этот мир. Как жестоки в нем люди. Он покрепче ее обнял и поцеловал в макушку.
— Ладно, спи давай.
— А ты мне еще расскажешь о папе? — зевая, прошептала она.
— Расскажу… — он до боли прикусил губу. — Потом. Любой мастер, который его знал, расскажет об Алексее много хорошего.
Катя промолчала, прислонившись к Ивану. Она стала посапывать, и он замер, чтобы не встревожить пока малышка дремлет. Мастер закрыл глаза пытаясь унять ноющее сердце и тревогу, за это бедное дитя и не заметил, как сам задремал.
Гром открыл глаза, отвернулся от слепящего пламени и навострил уши. Он вслушивался в тревожные ночные звуки. Всматривался в ночную тьму. Раз за разом, не увидев и не услышав ничего подозрительного кроме толпящихся вокруг призраков, он оборачивался, и посматривал на спящих людей.
Утомленное, покрытое цветными пятнами от сходящих кровоподтеков лицо Ивана, даже во сне было напряжено и исполнено тревогой. Курносое личико рыжей девчушки, наоборот было спокойным и умиротворенным. Уткнувшись кнопкой своего носика в грудь охотника, она мерно сопела, раздувая ноздри и изредка улыбаясь в первом за последнее время спокойном сне.
Пес уже не обижался на отвергшую его внимание девочку, но все же из вредности тихо поворчал недовольно, и продолжил охранять покой своих друзей.
— Здравствуй дитя стихий, — послышался тихий, будто нежный весенний ветерок голос.
Прозрачная, женская фигура, опустилась на колени перед огромным, черным псом. Она, печально улыбаясь, посмотрела на прижимающуюся к мастеру дочь, затем обратила взор пустующих глазниц в огненно — желтые глаза пса.
— Я знаю, — продолжила она, опустив прозрачную руку ему на холку. — Ты меня видишь и слышишь.
Пес медленно склонил голову и вновь воззрился на женскую фигуру.
— Чего ты хочешь, человеческий дух? — мысленно ответил Гром.
— Я хочу принести тебе в жертву, оставшиеся у меня силы, а взамен я попрошу лишь одного, — говоря она вновь взглянула на то как прошептав «мама» во сне заулыбалась ее маленькая, рыжая ведьмочка. — Сбереги мою дочь. Я знаю, тебе это по силам.
— Ты готова утратить суть и ничтожной тенью влиться в великий исток? А если я потребую все? Я иссушу тебя, и останется лишь слабая, тлеющая искра, что более не сможет возродиться вновь.
— Я готова на все, — покорно склонила голову женщина. — Иссуши и забери все. Я готова окончательно исчезнуть, взамен на защиту моего ребенка.
— Договорились, — мысленно произнес Гром.
Женская фигура сомкнула веки и приготовилась исчезнуть, превратиться в ничто.
Гром внимательно смотрел на нее. На то, как даже после смерти, мать готова на все, ради своего дитя. Он удовлетворенно буркнул, и она непонимающе посмотрела на воплощение грозной стихии.
— Мою верность нельзя купить, — гордо произнес Гром. — Мою защиту можно только заслужить. Я ценю только силу духа, чистое сердце и настоящие поступки. Твое дитя лично заслужило мою дружбу и опеку. В ней пылает огонь достойных предков. Не беспокойся дух. Я сделаю все возможное, чтобы ее сберечь.
— Спасибо тебе благородное дитя стихий, — поклонившись Грому, счастливо ответила женщина.
