Бла-бла-бла. Эту рекламу на Youtube нельзя пропустить.
…90-е годы были для российских охранников очень непростыми. Можно сказать, драматическими. Но мы с вами сумели вернуть уважение к благородной профессии, возродить авторитет российского охранника. В России испокон веков уважают охранный труд. Наша многострадальная земля пережила много страшных и кровопролитных событий. Нападали на Русь часто, а оборонялась она всем миром. В XXI веке российскому обществу понадобилась защита, понадобилось надежное плечо. Мои особые слова благодарности всем, кто сегодня находится в боевом строю… – бубнит обветшавший нацлидер.
Наконец, включается «Орел и решка» про Сказочное Бали. На профессиональный праздник я подарю ЛВМЖ пену для бритья (кстати, он почему-то никогда не бреется при мне) и носки в стиле «милитари».
ЛВМЖ – человек просвещенный и разносторонний. Он раньше увлекался исторической реконструкцией. Сейчас ЛВМЖ смотрит какого-то исторического блоггера. Тот комментирует наступающий в мае юбилей: 580 лет открытию мечети в соборе Святой Софии.
– Жаль, что греческий проект не удалось реализовать… жили бы щас на Босфоре. Долбили турок не раз, – размахивая руками и слегка шепелявя, говорит лысый мужик с усами. – Но англичанка гадила и не давала воспользоваться плодами побед. Ничего, скоро бриташку окончательно смоет в унитаз истории и мы… – видеоряд показывает ларек с шаурмой внутри собора и бородатых турок.
– Хочу в Стамбул! – ору я, прыгая на спину ЛВМЖ. – Поедем в Стамбул? – продолжаю я, заглядывая ему в глаза.
– Мы же осенью в Анталье были, зая, – осторожно говорит он.
– Надо две поездки в год. Минимум, – серьезно говорю я.
– В Турцию или вообще?
– Ну вообще пока вообще, а вообще, конечно, минимум, в Турцию, а потом и вообще… в другие интересные страны, – мило улыбаясь, говорю я.
– Постараемся, – выжимает он. – Дороговато, но постараемся.
– Тебя ведь повысили. И я уже закончила ординатуру. Я буду помогать. Отели там искать и все такое, – мечтательно говорю я.
Он соглашается.
Помыв голову, я выхожу из душа и сворачиваю на голове полотенце в виде высокой папской короны. То есть тиары.
Теперь ЛВМЖ смотрит «Шоу Патти Винтерс».
– TruthFace сократил количество разводов, поднял рождаемость, – разводя руками, гордо провозглашает лысый ученый. – И все благодаря конкретному и точному прозрению нашего президента. Мы подходим ко второму обнулению, уверенно решив задачи национального проекта «Цифровая семья»…
– Президент принимал участие в разработке? – спрашивает Патти.
– Он был нашим наставником…
– Кстати, – перебиваю я. – Твои друзья юзают голограмматоры?
– Чего юзают? – ЛВМЖ быстро оборачивается.
– Ну, помнишь, как я рассказывала про вторжение в офис «Росинноваций». Я тогда видела прибор, который корректирует лицо голограммой. Без него TruthFace не работает, – рассказываю я, крутясь перед зеркалом.
– Ну? Я помню эту байку.
– Сам ты байка. Я там реально была.
– Ну?
– Что ну? Я тебя спрашиваю, юзают ли твои друзья голограмматоры. Они же юзают TruthFace.
– А как они выглядят?
– Ну… – вспоминаю я. – Как желтый амулет на цепочке. Маленький приборчик такой.
ЛВМЖ молчит.
– Не носят они никаких амулетов, – говорит он после длинной паузы, когда я уже забыла, о чем спрашивала.
– Приготовишь ужин? – спрашиваю я, краем глаза смотря на свое отражение в зеркале. – И еще убраться надо. Помой полы в гостиной и ванную, пожалуйста. Или закажи клининг.
Шантаж
Прозрачные волосы ершиком, курносый нос пятачком, отвисшие щеки, двойной подбородок и три глубоких складки на лбу – тяжелое, свиное лицо с розовыми поросячьими глазками, которые непрерывно раздевают меня взглядом. Короткие пальцы с утопающими в них ногтями сжаты в кулаки, на костяшках кулаков – тюремные татуировки. Справа и слева – свиньи: рыла, зубы, глаза, волосы.
Я нервно сглатываю и решаю поскорее убраться из харчевни «Хрючево», оставив на тарелках недоеденный бизнес-ланч. Еще одна свинья-шкаф загораживает выход. И тут я все понимаю.
Это «Атака фемок – 2».
– Привет. Давно не виделись.
– Ты отсидела, – без знака вопроса спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не сильно дрожал.
– Как видишь. За тобой должок. Я же из-за тебя чалилась.
– Я… – хочу сказать я, но она меня перебивает:
– Хотя я тебе жизнь спасла.
– Спасла? Спасла!? Вы меня чуть не угробили. Дайте пройти, – говорю я, подходя вплотную к шкафообразной фемке, загородившей стеклянную дверь на улицу.
– Сядь, – я чувствую спиной, как в меня уперся ствол. – Сядь за свободный столик и не смей орать.
Я бросаю панический взгляд на скучающего охранника, но он не замечает опасности. Садимся.
– Закажем что-нибудь, девочки? – спрашивает лидерка «Мужского государства». То есть «Женского».
Шкафини отрицательно мотают головой.
– Я только что поела. У меня обеденный перерыв, – говорю я.
– А я вот, – она листает меню. – Закажу наверное…
К нам подходит официантка. Рядом сидящая фемка тычет мне в бок пистолетом. Краем глаза я пытаюсь посмотреть, что у нее за пушка.
– Корыто рапсового шрота с протеином, пожалуйста, – лидерка делает заказ. – И зеленый чай! – орет она в спину уходящей официантке.
Заказ сразу же приносят.
– Итак, – чавкая рапсовым шротом, начинает лидерка. – Ты непонятно как избежала Единства, хотя я сама видела, как тебе вкололи FEV… Ты была в башне во время атаки инцелов и выжила. Удача? Измена? Видать, ты и впрямь особенная. Невероятно для обычной девушки, – она рассуждает вслух.
Я молча смотрю, как она жует шрот.
– Долги надо возвращать, – веско говорит она, глядя мне прямо в глаза и не переставая жевать.
Я пожимаю плечами, глядя на приставшую к ее нижней губе шротинку.
– Видишь ли, – она продолжает спич, чувствуя себя хозяйкой положения. – Нам, FEV-модифицированным, стало сложно после запуска TruthFace.
– Сложно?
– Все нашли себе пару. Все забыли о борьбе. Все погрязли в мещанстве.
– Ты хочешь лишить людей счастья?
– Я хочу их вывести из хлева. Программа не должна подбирать людям пару. Это евгеника. Это фашизм.
– Почему? Мои подруги счастливы.
– А ты?
– Я? Ну, тоже, – говорю я. – Но я нашла ЛВМЖ сама. Без TruthFace. Я же особенная, – улыбаюсь я.
