– Ты простудишься, девочка, – участливо заметил дядюшка Джайлз. – Как только приедем, сразу отправляйся в постель.
Джейн была несказанно рада последовать мудрому совету. В холле дядюшка задержал Грейсона, чтобы обсудить завтрашние скачки. Маркиз, как истинный джентльмен, вежливо отвечал на вопросы гостя. Однако во взгляде, которым он проводил торопливо поднявшуюся в свою комнату Джейн, не было ни капли вежливости. Напротив, взгляд этот красноречиво предупреждал, что спрятаться ей не удастся.
В эту минуту совет Одри казался просто смешным: застать врасплох? В будуаре мужчина становится беззащитным и уязвимым?
– Нет, не могу, – прошептала она. – Не могу, и все. Не гожусь на такие подвиги – всего лишь выставлю себя на посмешище.
Меньше чем через двадцать минут Джейн услышала, как Грейсон вошел в соседнюю комнату. С бьющимся сердцем она в одном лишь розовом шелковом пеньюаре села за туалетный столик и начала расчесывать волосы. Дверь открылась, и в зеркале отразилась высокая фигура. Сильные пальцы сжали серебряную ручку гребня. Ледяной холод глаз, казалось, моментально заморозил всю комнату.
– Ты еще даже не переоделся, – заметила девушка.
Незваный гость сделал шаг вперед, и она замерла. Маркиз неподвижно встал за спиной, словно солдат в карауле.
– Ну что ж, обсудим вечернее платье?
– Это было всего лишь платье.
– На другой женщине – возможно. – Голос звучал, словно хлопок кнута. – Но на тебе оно выглядело скандально.
– Я надела его под впечатлением твоих слов… как ты сказал на примерке у модистки? Кажется, что любишь, когда на мне надето как можно меньше всякой чепухи.
Седжкрофт сжал губы.
– Это вовсе не означает, что ты можешь демонстрировать свои прелести всему свету.
– Вряд ли нам удастся сохранить в секрете свои отношения.
– Наверное. Но делить тебя я не собираюсь ни с кем.
Джейн машинально провела гребнем по длинным, до пояса, волосам. Из зеркала, не отводя глаз, на нее ледяным взглядом смотрел Грейсон. Как она посмела бросить вызов мастеру в его же игре?
– Чего же ты все-таки добивалась? – наконец спросил он и, взяв гребень из руки девушки, продолжил процедуру сам – медленно и методично.
– Что?..
Джейн встала и спокойно сбросила пеньюар, представ полностью обнаженной, если не считать подаренного утром бриллиантового кулона. Шелк с легким шелестом скользнул к ногам и замер живописными складками.
– Платье тебя оскорбляло. Я его сняла. Так ведь лучше, правда?
Грейсон молчал, почти опасаясь верить собственным глазам. Непредсказуемая красавица снова удивляла.
Маркиз бросил щетку на туалетный столик и все так же молча перевел взгляд с юной груди на округлый мягкий живот, а потом ниже, на пушок под ним. Сердце взволнованно отбивало неровный пунктирный ритм. Возлюбленной опять удалось оказаться на шаг впереди. Седжкрофт считал себя хорошим игроком и любил рисковать. Если леди его желает, неужели он начнет разбираться в мотивах и отвергнет ее? Нет, отказать просто невозможно.
– Вопрос о твоем поведении сегодня вечером не закрыт. – С потемневшими от желания глазами Седжкрофт начал развязывать шейный платок. – Впрочем, обсуждение может и подождать.
Джейн взяла маркиза за руки:
– Позволь мне. Раздеть тебя – обязанность любовницы.
– Как скажешь, но… ради Бога, не спеши. Ты же разорвешь рубашку.
Девушка обиженно надула губки.
– Что же делать, если мне так не терпится умилостивить своего могущественного покровителя?
Грейсон с удивлением взглянул на пол.
– Пуговица. Ты оторвала от рубашки пуговицу.
– Это очень страшно?
– Не знаю, но полагаю, что мой портной будет не слишком рад.
Джейн обняла возлюбленного и начала пылко целовать, вложив в поцелуй все силы, – страстный и искренний, он продолжался до тех пор, пока Седжкрофт не схватил девушку за талию и не прижал к себе. Теперь уже инициатива оказалась в его руках – он увлек Джейн к кровати. Нагая, она полностью подчинилась его воле.
Грейсон лег, все еще не слишком понимая, что собирается делать Джейн, а она продолжала раздевать его, теперь уже стоя на коленях.
– Не хочу сказать, что возражаю, но все же объясни, что все это может означать, – пробормотал он.
Девушка справилась с рубашкой и, небрежно швырнув ее на пол, взялась за брюки.
– Соблазнение, – коротко пояснила она.
– Так все-таки куда вы с Хлоей сегодня ездили?
– Давай не будем привлекать в будуар твою сестру.
– Ты произнесла слово «будуар», или мне послышалось?
– Тебе не кажется, что «будуар» больше подходит для лексикона любовницы, чем «спальня»? Не возражаешь, если я привяжу тебя к кровати?
Обнаженный до бедер, с чувственной улыбкой на губах, Седжкрофт выглядел истинным воплощением греха.
– Где ты этому научилась?
– Прочитала в одной книжке.
– Ах, понятно. В книжке. – Грейсон провел ладонями по груди возлюбленной. – Полагаю, что книжка не из публичной библиотеки, так ведь?
– Да.
– В таком случае… показывай, чему научила тебя Одри…
Глава 24
Неизвестно, сколько она спала – крепкий сладкий сон продолжался до тех пор, пока над ухом не раздался ласковый, хотя и слегка насмешливый голос. Настало время по совести отвечать за все содеянное.
– Ну, девочка, не кажется ли тебе, что пора поговорить откровенно?
Джейн вздохнула и открыла глаза. В неярком мерцании свечей она увидела серьезное, мужественное лицо. Маски сняты, последние секреты раскрыты. Оставалось лишь покорно вздохнуть.
– Думаю, давно пора.
И вот Джейн снова сидела за туалетным столиком в розовом пеньюаре и с бокалом бургундского в руке – вино налил Грейсон. Строгий судья размеренно вышагивал по комнате, одетый в одни лишь черные вечерние брюки, и время от времени поправлял растрепанные светлые волосы. Лицо казалось напряженным, однако не выражало ни гнева, ни возмущения.
– Итак, ты не любила Найджела, – медленно заговорил маркиз, словно пытаясь сложить в единое целое разрозненные факты. – Больше того, и он тебя тоже не любил, чему поверить куда труднее. Но ведь множество пар женятся исключительно по настоянию родителей, а потом заводят бесчисленные романы на стороне. То же самое могли сделать и вы.
Джейн укоризненно взглянула:
– Это твоя логика. Но дело в том, что Найджел любит Эстер и они ждут ребенка. Я не могу требовать от тебя понимания жертвы. Не поймешь ты и чувств женщины, вынужденной жить с нелюбимым.
