Тиффани тем временем вывалила на стол целую кипу свитков папируса.
– Та-дам, вот и они, – торжественно объявила она, с гордым видом скрестив руки на груди. – Теперь можете официально называть меня героем.
– Понятия не имею, о чем ты, но сейчас ты и правда похожа на героя, – с полной серьезностью ответил Ноа. – Особенно с этими крыльями.
Темные крылья у Тиффани за спиной тут же исчезли.
– Извините, – со смущенным видом сказала она, – такое случается, когда я сильно волнуюсь.
– Как понимаю, это те самые дневники, в которых Никта пишет о подмене детей? – заключил Гермес.
Джиджи вскочила с места.
– Божечки, как же это здорово! Ты и правда их нашла? Что там написано? Как жаль, что я не знаю древнегреческого! Значит, Маэля скоро освободят?
После этих слов энтузиазм Тиффани несколько поостыл.
– Я не успела прочитать свитки до конца, но то, что читала, выглядит многообещающе, – сказала она. – Конечно, написанное здесь может многим навредить. Да и Зевс может сказать, что для него это недостаточное доказательство. Но попробовать стоит. Я больше ничем не могу помочь. Если никто не найдет мою мать, то… – Тиффани запнулась, посмотрела на нас и вздохнула: – Я хотела сказать, Никту, ведь на самом-то деле она мне не мать.
Фыркнув, Селки замотал головой так неистово, что светлые прядки разлетелись в разные стороны.
– Чепуху не городи, сестренка. Семья, она в сердце. – Он ударил себя кулаком по груди. – Конец истории. Конечно же, она твоя мать.
Тиффани благодарно улыбнулась.
Гермес тем временем склонился над свитками, аккуратно разложил их на столе и поинтересовался:
– Как поступим?
Я глазам не поверила, заметив, что у него дрожат руки. Гермес волновался, хоть и старался этого не показывать.
– Кто из присутствующих умеет читать по-древнегречески?
Мы с Селки и Тиффани подняли руки.
– Ты тоже? Как так? – удивленно уставился на меня Ноа.
Я неопределенно пожала плечами и сказала:
– Благодаря наследию луговых нимф.
Девочки уже были в курсе моих способностей, а остальные, кажется, удовлетворились этим лаконичным объяснением. Разве что посланник богов окинул меня вопросительным взглядом, прежде чем снова повернуться к Тиффани.
– Еще Эдип, – добавил он. – Он присоединится к нам, как только разберется с рубашкой. Ну и, конечно же, я.
– Двенадцать свитков на пятерых, – заключил Селки. – Думаю, мы осилим.
– К сожалению, мой древнегреческий довольно плох, – сказал Ноа, осторожно разворачивая один из свитков. – Но я все равно хочу предложить свою помощь.
– У тебя скоро репетиция, – напомнила ему Джемма.
– Ради такого я готов ее пропустить, – отозвался Ноа, пожимая плечами.
– Нет, не надо, – поспешно сказала я. – Энко не должен ничего заподозрить. Он знает, что мы тусуемся вместе, и, если ты вдруг пропадешь, он поймет, что мы что-то нашли.
Ноа отодвинул свиток к середине стола и кивнул:
– В этом есть смысл. Что ж, тогда я, пожалуй, пойду.
Я была рада, что он понимал это. В конце концов, они с Энко все еще были друзьями.
– Джемма, Джиджи, вы нам очень поможете, если будете делать заметки. Тогда мы сможем сосредоточиться на чтении.
С этими словами Гермес протянул девочкам пачку чистых листов формата А4. Конечно, девочки тут же согласились. Проводив Ноа, мы приступили к работе. Стоило мне развернуть первый свиток, как вернулся Эдип в насквозь мокрой рубашке. Что ж, по крайней мере пятен от супа на ней больше не было.
– Эти дракончики такие забавные, – сказал Эдип. – Вы только представьте! Я положил рубашку в аквариум, и они набросились нее, как стая пираний. Похоже, суп им понравился. Когда я вытащил рубашку, они высунули носики из воды и с грустью уставились на меня. – Он усмехнулся и задумчиво посмотрел на контейнер с супом. – Может, дать им еще?
– Спасибо за предложение, приятель, – ответил Селки. – Но это все равно что кормить уток в городском парке. Если накормить их тем, к чему они не привыкли, то никому не поздоровится. – Селки махнул рукой, изображая несварение.
Джиджи покачала головой.
– Это правда! – воскликнул Селки, посмотрев на нее. – Папа жутко злится, когда один мой друг кормит дракончиков жирным супом.
– То есть это было «нет»? – слегка расстроившись, спросил Эдип.
– Так и есть. Прости, брат. Ничего личного. Эти малявки невероятно чувствительны. Представь, что имеешь дело с детсадовцами. В современных детских садах кормят только тем, в чем нет ни лактозы, ни глютена.
Похоже, это убедило Эдипа. Он улыбнулся, отложил контейнер в сторону и с любопытством посмотрел на свитки.
– Прорывные новости?
Мы ввели Эдипа в курс дела, после чего тот взял один из свитков и осторожно развернул. Мы приступили к чтению, а Эванджелина со звездными гусеничками принялись внимательно изучать контейнер с супом.
* * *
Примерно через час взгляд зацепился за знакомое имя. Я не очень доверяла своим познаниям в древнегреческом, но решила, что это заслуживает упоминания. Я перечитала имя. «Геката». Да, так и есть. Чуть раньше я нашла в кармане леденец, который мне через Джемму передала Мелисанда из столовой, и рассеянно вертела его в руке. Пока никто ничего не нашел, и я уже начала сомневаться в том, что от этих свитков будет толк, но теперь поспешно засунула леденец обратно в карман и сказала:
– Кажется, у меня кое-что есть. Можете проверить, правда ли здесь написано «Геката»?
Селки с Гермесом одновременно вскочили и склонились над моим свитком. Через несколько секунд к ним присоединились остальные.
– Бинго, – сказал Селки, похлопав меня по плечу. – Выглядит многообещающе.
– Кто-нибудь может зачитать вслух, что там написано? – спросила я, потому что не доверяла своим познаниям в древнегреческом.
Селки с поклоном кивнул Гермесу. Польщенно улыбнувшись, тот придвинул свой стул ко мне.
– Что ж, приступим.
Гермес бегло просмотрел текст, руки у него снова задрожали, и я поняла: мы нашли что-то важное.
– Именно это мы и искали, – сдавленно сказал Гермес. – Никта пишет, как раскаивается в том, что нарушает заветы своего сообщества. А еще она пишет о младенце, маленьком мальчике с черными волосами и серыми глазами. – Гермес взволнованно указал на строки чуть ниже и добавил: – А здесь она пишет о том, что по воле случая услышала молитвы некой девушки – возлюбленной Аида. – Гермес нервно заерзал на стуле. – Великие боги, вот оно! Мы и правда нашли то, что нужно! – Он по очереди посмотрел на каждого из нас. – Эти записи – несомненное доказательство. Записи относятся к нужному временному периоду, и можно будет доказать, что они сделаны почерком Никты. Здесь Никта описывает свои чувства и подробности обмена детьми.
