– Давай, – легко согласился Иван, – в который раз обещаем-то?
– После этих мандаринов я от тебя точно не отстану, пока не сделаешь. Теперь к нашим делам скорбным вернемся. Лично я одеваюсь и двигаю к порубежникам. Очень мне интересно Старшого порасспрашивать. Да и Федула, ежели увижу, прижму непременно. А может, вместе сходим?
– Не стоит. Я тоже по знакомым похожу. Дошел до меня слух, что один старый знакомец в нашем стольном граде осел. А он очень, очень непростой. Да и не будет при мне Старшой с тобой разговаривать так, как тебе надо.
Стас помрачнел:
– Ты прав. Но все равно, осторожнее давай. Знаю я твоих знакомых. В общем, по сторонам смотри, Хасан на нас злобу затаил лютую, да и других желающих в Нижний мир нас отправить хватает.
Иван только рукой махнул – сам, мол, все понимаю.
* * *
Наведаться к порубежникам получилось только к полудню. Сначала Стас отправился проведать полоза, дать скотинке тепла и ласки. Полоз умильно жмурился и напоминал помесь кошки с огромной ящерицей. На сердце даже потеплело, и, уходя, Стас потрепал животинку по черной чешуйчатой шее.
Неторопливо поднявшись по огромным, не чищенным с начала зимы ступеням, Стас вышел на Северянинский мост.
Здесь Ярославский тракт превращался в широкий Московский проспект, вливался в Москву под шорох полозьев и поскрипывание колес, гомон и ропот, конское ржание и посвист полозов. Даже ночью тракт не смолкал – в Москву и из Москвы везли товары и письма, торговые договоры и секретные бумаги, и еще неисчислимое множество вещей, которые нужны для жизни огромного торгового города.
Стас перебежал через мост и неторопливо пошел по обочине, дожидаясь подходящей повозки. Вскоре с ним поравнялись открытые сани, которые тянула пара поджарых темно-коричневых полозов, укрытых попонами со знакомым знаком. Управлял санями крепкий чернявый мужик в форме порубежника и лихо сдвинутой набок огромной мохнатой шапке.
– Здорово, воин! – гаркнул Стас.
Возница даже не вздрогнул. Повернул неторопливо голову, сощурился, оглядывая Стаса.
– И ты здрав будь. Пошто кричишь?
– В попутчики напрашиваюсь. Ты ж к порубежникам московским едешь? Довези, будь другом.
Мужик в санях все так же внимательно смотрел на Стаса, и тот сделал шаг к саням.
– Стас Хромой? – коротко спросил вдруг возница.
– И так называют, – коротко усмехнулся Стас, – а вот тебя я не знаю.
– Игорь. Из ярославских я. Садись, довезу, – кивнул он на место рядом с собой.
Усмехнувшись, Стас легко забрался в сани, уселся, расправляя полы шубы.
– А ведь ты меня по Уставу подвозить не должен. А ну как я двойник? Или морок наведенный.
– А на то у меня разных штук интересных хватает, – улыбнулся Игорь, – да и видел я тебя… правда, давно. Я тогда молодой совсем был. Но тебя запомнил.
В Ярославле Стас действительно бывал не раз, но всех тамошних порубежников, конечно, не знал. Тем более если парнишка был совсем молодой.
По дороге болтали о всякой всячине. Стас обратил внимание, что службы ярославец вообще не касается. И правильно, в общем. Незачем отставнику, хоть и из своих, в дела службы лезть. Но все равно – неприятно кольнуло, хотя уйти в отставку он решил сам, его еще и остаться просили.
Болтать попутчики болтали, но по сторонам смотрели.
У обоих это уже стало второй натурой, и они, не отвлекаясь от разговора, внимательно оценивали каждого встречного, замечали любое шевеление в развалинах гигантского сооружения, составленного из великанских кубов. Стас знал – до События здесь был целый город из магазинов, трактиров и прочих увеселений.
Кое-где на фасаде и сейчас виднелись буквы, когда-то составлявшие название, но сложить их в слова не получалось.
Когда-то передние стены этих кубов были стеклянными, но стекла вылетели еще в момент События, лишь кое-где поблескивали в лучах зимнего солнца прозрачные иглы. В глубине заваленных снегом залов мелькали призрачные, на границе видимости, тени. Стас почувствовал, как напрягся возница. Только когда миновали развалины, Игорь заговорил:
– Сколько тут проезжаю, каждый раз мурашки по коже.
Место действительно было глухое и нехорошее. К счастью, если не лезть внутрь, то риск нарваться на неприятности минимальный. Но это сейчас.
Стас помнил, как из этих окон рвались языки бледно-голубого пламени, поедавшего беспомощных ополченцев и порубежников, которых отправили на зачистку нехорошего места. Сам он тогда был зеленым новичком, и его с другими такими же несмышленышами поставили в третье кольцо оцепления. Которое очень скоро стало первым.
Он помнил гулкую тишину темных залов, шепот, доносившийся откуда-то из-под потолка, и мелькающие перед глазами картины этих же залов, но светлых, полных людей в странной одежде. Открывались стеклянные двери магазинчиков и лавочек, и оттуда выходили тонконогие женщины, увешанные разноцветными пакетами, мужчины в неудобных коротеньких брюках, обтягивающих хилые ноги, негромко разговаривая, шли куда-то, люди стояли на невиданных серебристых лестницах, везущих их то вверх, то вниз. Призрачный мир казался волшебным, только лица людей почему-то были озабоченными, сумрачными или злыми.
Он помнил, как мир прошлого мелькнул и исчез, как ударил в нос запах гари и вскрикнул шедший позади вязальщик. Стас успел выставить меч и скрещенный с ним посеребренный боевой нож, проклиная себя за невнимательность.
Они проходили этот дом-город этаж за этажом, оставляя позади трупы нелюдей, безумцев, потерявших человеческий облик, и своих товарищей.
А когда все закончилось, он вывалился из проклятого здания в душную ночь, встал и, подняв лицо к истекающему звездами небу, заплакал…
– Стас, говорю, правда, что ты там был? – видать, попутчик спрашивал не первый раз.
– Да, был, – коротко ответил Стас и снова замолчал, провожая взглядом исковерканное здание.
Чем ближе был штаб порубежников, тем оживленнее становились улицы, развалины сменились жилыми домиками, все реже попадались сгнившие остовы древних машин, и вот впереди показались массивные стальные ворота с красной звездой в центре. И звезда, и ворота остались от старых времен – ничего им не сделалось. Когда-то здесь стояли другие люди, охранявшие другой мир, – и ушли на покой. Их место заняли новые порубежники. Уважение к тем, кто был ранее, – осталось.
Сбоку от ворот виднелась небольшая каменная пристройка с основательной железной дверью.
Спрыгнув с саней, Стас попрощался с новым знакомцем и пошел к проходной.
«Вот и мне приходится пропуск получать, – весело подумал он, – как настоящему отставнику».
Впрочем, Стас не думал, что с пропуском возникнут проблемы.
* * *
Знакомый запах Стас учуял, не успев подняться на третий этаж. Лестницы в длинном, протянувшемся вдоль всего двора, здании так и оставили старые – еще из того мира. Выщербленные, покрытые неимоверно выцветшей ковровой дорожкой, они стали одним из символов московских порубежников. Над штабными лестницами беззлобно посмеивались, о том, насколько истерты ступени, рассказывали у походных костров, но и шутили и рассказывали, уважительно покачивая головами, – тот, кто хоть раз был в штабе, видел натеки расплавленного камня на ступенях и пулевые отметины. И, глядя на эти натеки, люди вспоминали, как отбивали первые порубежники здание у жрецов Единого Темного.
